Память Древних (СИ)

Альфстанну и Айонаса такое затишье напрягало даже больше, чем любые активные действия. Они находились практически под арестом в собственной комнате. «Сбежавший был опасным преступником! — говорили им. — Это для вашей безопасности! Нельзя рисковать единственной наследницей Батиара Стабальта и героем, давшим отпор парталанцам!».
Нельзя, чтобы они связались еще хоть с кем-то, — не сговариваясь, слышали Айонас и Альфстанна. Преданные сами себе, они с трудом находили, чем себя занять. Ситуацию накаляли шепотки прислуги, хихикавшей за дверью: «О, столько времени наедине! Наверняка камни для верной любви помогут им заделать сыночка!». Зато Стабальт, наконец, принесли приличную одежду — целых три платья! — и это немного скрасило настроение августы. Совсем чуть-чуть, ибо с каждым днем поводов у Альфстанны помрачнеть становилось больше. В надежде ободрить девушку и отвлечь от тягостных мыслей, Айонас рассказывал про свой надел, про сына и дочь, расспрашивал про Батиара, про Толгримма, про Берена, про жеоды.
Будь они неладны, — усмехался август в душе.
Такой вопрос застал Альфстанну поздним вечером. Двор отошел ко сну, её, как обычно, фрейлины приготовили к ночи словно в бордель, и девушка была вынуждена опять облачиться в рубашку мужа. Сверкая стройными ногами, она сидела за столом и ножом для резки фруктов аккуратно выковыривала с одной из друз мелкие розоватые камешки. Затем колола их поперек сечения чем-то напоминающим стальной, убийственно заточенный стилос, переданный на дне сундука вместе с жеодами, при этом нарочно ломая ровные кристаллики до крупной крошки. Закончив, разложила по нескольким пергаментам на порции и завернула минеральную крошку в отдельные конвертики. Насчиталось шесть штук, каждый свободно помещался в ладони. Стабальт протянула Айонасу три.
Тот, не совсем понимая, к чему бы это, принял и попытался отшутиться:
— Это же вроде аметист, да? — уточнил Диенар. Фразу: «Камень любви и верности», — он так и не произнес, но Альфстанна услышала легкую усмешку. Или женского здоровья? Он плохо помнил.
Альфстанна вздернула подбородок и выгнула бровь: за кого он её держит? В самом деле, опомнился мужчина.
— Похож на аметист. Но тон совсем другой, ближе к коралловому. Видите, август?
«Август». Диенар вздохнул: с известного разговора она больше не обращалась к нему по имени и звала неизменно августом или, реже, милордом. От этого нередко грустнел сам Диенар.
Тему случившегося признания они упорно обходили. Настолько упорно, что Айонас даже не сразу задумался о главном: все его прежние опасения и размышления насчет связи и чувств между Альфстанной и Ллейдом утратили смысл. Ллейд говорил, что она «не хочет» быть с ним — ни в каком значении. И теперь Айонас невольно начал задумываться: что такого было в нем самом, раз быть с ним Стабальт вдруг «захотела»? Ллейд моложе, он рисковал в их замысле не меньше остальных, не имел детей, и был дружен с Альфстанной задолго до появления в их несостоявшемся треугольнике его, Айонаса. Благодарность за спасение? В этом причина симпатии к нему молодой августы? Да нет же, благодарность и интерес не одно и то же, да и Альфстанна не была склонна путать одно с другим. Тогда, может, та двусмысленная ситуация в конюшне стала толчком? Когда он повел себя не совсем правильно? Или то, что он предложил ей брак вместо помолвки? Если так подумать, он кучу раз давал ей повод считать, что имеет на неё виды. Неблаговидные, впрочем, судя по её реакции в «брачную» ночь.
— Это элементий, — пояснила Альфстанна, так и не дождавшись от Айонаса никакой реакции.
У того дрогнули руки — с элементиевыми конвертиками вместе. Он словно опомнился и вытаращился на девушку.
— Порошок с западных островов?! — Темные глаза засветились так, словно пару порций этого порошка кто-то только что поджег прямо у Айонаса в голове.
Вместо ответа Альфстанна улыбнулась. Не знай её Диенар, решил бы, что коварно. Но на деле просто хитрюще.
— Откуда он у тебя?
— Ну, — протянула Стабальт, отводя глаза. — Я немного разбираюсь в минералах.
 
— Это вообще не ответ! — возмутился Айонас, убирая врученные конвертики в карманы.
Альфстанна хохотнула, перебив мужчину. Сделала жест рукой: хватит, хватит, Айонас, сейчас все расскажу.
— Знаете, август, я не всегда была наследницей Батиара Стабальта. Прежде я была просто высокородной девицей на выданье с баснословным приданным: частью от отца, частью — еще от того приданного, которое перешло в наш клан вместе с матерью. Когда братьев не стало, и мне пришлось стать подле отца, моим «приданным» оказался весь надел клана Стабальт. То, что прежде мне в приданное закладывал отец, вернулось в казну, а то, что досталось по материнской линии, мне позволили тратить по своему усмотрению. Я выбрала элементий и кое-что еще.
Элементий, мысленно повторил Диенар. Элементий? Элементий?!
О, Проклятье! Эта девчонка точно сведет его с ума! Почему она не накупила себе платьев, бриллиантов, какой-нибудь краски для глаз или дорогущие шпильки для волос?! Почему, черт подери, ЭЛЕМЕНТИЙ?! Почему ей вообще интересны минералы?!
Не скрываясь, Айонас спросил об этом. Причем с такой одержимостью, как будто Альфстанна все-таки купила бриллианты, спрятала, и теперь Диенар жутко хотел разузнать, где именно.
Альфстанна откровенно засмеялась:
— Август, женщина наряжается в платья и бриллианты с одной целью — показать, какая она роскошная и богатая, чтобы обогнать конкуренток и привлечь отличного мужа или любовника. Представьте-ка собрание знати в этом дворце в мирные годы правления Драммонда. Представили? — Айонасу было не нужно представлять: он их помнил! — Явись я на любой светский прием даже в мешке из-под соломы, я бы все равно осталась самой замечательной и желанной женщиной в глазах любого холостого мужчины. И конкуренток бы у меня не было. Просто потому, что я — Альфстанна Стабальт. Так на черта мне тратиться на непонятно что, если очередь к моему алтарю и без того самая длинная в королевстве? — она снова усмехнулась, а Айонас наоборот — померк.
Он никогда не смотрел на их союз с этого угла, и только сейчас начал понимать, почему с самого начала Альфстанна предложила им с Ллейдом ограничиться помолвкой. Почему, предлагая, так нервничала. Дело отнюдь, отнюдь не в природной женской скромности и стыдливости! Ох, Митриас! Да какая к демонам скромность — она же до прибытия в столицу не расставалась со своей охраной, которая сплошь из мужчин! Ему следовало это понять по тому, как девчонка относилась к своему ночному горшку и его содержимому: мол, что есть, то есть, у него, Айонаса, вон, так же. Жена, с которой Айонас прожил пятнадцать лет, до последнего дня ограждала мужа от подобных природных проявлений со своей стороны. А тут какая-то сторонняя девка — и такая раскованность…
Когда позже Диенар предложил девчонке заменить обручение на полноценный брак, Стабальт колебалась не из-за страха потерять лицо благородной леди или невинность в вынужденном союзе с малознакомым, чужим человеком. Было б надо, она бы, не оглядываясь, первой легла в кровать и потащила его к себе. Нет, причина её душевных мук в другом: то, что они женаты, практически означает, что сейчас он, Айонас, имеет доступ ко всем благам клана Стабальт.
Айонас замер, как прибитый к полу: брак с ним потребовал от Альфстанны самой серьезной ставки в даэрдинской игре предателей — доверия.
Не контролируя себя, Айонас закусил губу и провел рукой по волосам — ото лба к затылку. Он был оглушен подобными открытиями и не знал, как на них реагировать. Ведь что получается? Не следи за их простынями толпа хеледдских квочек так пристально, Альфстанна бы все равно не далась ему в руки! Потому что пока её не коснулся порок, она имеет все шансы легко расторгнуть брак, даже если он, Айонас, вознамерится препятствовать. У неё будет неопровержимое доказательство, что брак не консумирован. Её девственность оставалась гарантом её свободы и, узнав с прошлых времен Альфстанну намного ближе, Айонас не сомневался: если он возьмет её силой, к утру Стабальт сделает себя вдовой.