Больница в Гоблинском переулке (СИ)
Он погладил меня по волосам, прошептал в ухо:
– Глупая девочка, что ты себе надумала! Когда-нибудь ты меня с ума сведешь! – Помолчал, усмехнулся. – Уже свела. Отвечай немедленно, что ты согласна стать моей женой, и вернемся в дом, хочу официально попросить твоей руки, пока госпожа Амари не наслала проклятие на мою голову.
Я всхлипнула. Рассмеялась.
– Мама у меня боевая! А как же твои родители? Думаешь, они будут рады такой партии?..
Ланс сделался серьезен, а у меня снова сжалось сердце.
– Присядем?
Здесь же, в кустах, спряталась старенькая шаткая скамейка. Я едва стояла на ногах от волнения, наверное, Ланс понял. Усадил меня, взял обе мои ладони в свои.
– Не стану обманывать, едва ли лорд-канцлер сразу примет мой выбор. Вероятно, попытается надавить и будет угрожать лишением наследства. Мама… Она ничего сама не решает. Больница содержится в основном на деньги, получаемые от деревни Осинки и прилегающих земель. Голодать мы не будем, но и золотых гор пообещать не могу.
Ланс взглянул на меня с беспокойством. Он на самом деле думает, что я расстроюсь из-за того, что у меня не будет шикарного особняка в столице и пышных платьев?
– Это неважно! – искренне сказала я. – В конце концов, мы с тобой целители. Головы на плечах есть, руки тоже. Заработаем!
– Ты ни в чем не будешь знать нужды… – начал Ланс, и вдруг его лицо просветлело. – Это значит «да»?
– Ой, а я еще не сказала?
Я знала, что не произнесла главное слово, но, да простят меня боги и все святые, так сладко было помучить Ланса!
– Грейс! – взмолился он.
– Да! – крикнула я. – Да, да, да!
Пятое «да» утонуло в поцелуе.
Хотелось бы мне длить и длить это мгновение. Сквозь закрытые веки проникал свет: солнце стояло в зените. Надрывалась, тинькала в кустах какая-то пичуга. Дыхание Ланса смешивалось с дуновением теплого ветра.
– Грейс… – негромко окликнул меня Ланс, последний раз скользнув поцелуем по щеке.
Я открыла глаза и увидела маму, стоящую на крыльце. Она оглядывалась в поисках меня. Ланс подобрался, как нашкодивший мальчишка.
– Боишься? – пошутила я.
– Опасаюсь, – улыбнулся он.
Ох, я и сама опасалась, что мама сейчас разовьет бурную деятельность, и оказалась права.
В оконце появилась табличка, что лавка сегодня закрыта. В проеме двери, ведущей на второй этаж, маячила Верика, которая при виде меня и Ланса с топотом умчалась наверх, крича на ходу:
– Папа, папа, идут!
*** 58 ***
Мама, гордая, будто королева в изгнании, прошествовала вперед, величественным жестом приглашая следовать за ней.
Может, другая бы на моем месте испытывала неловкость, но мир вдруг странно преобразился с тех пор, как солнечный свет ослепил меня во время поцелуя. Он и теперь дрожал в воздухе, заполняя сиянием все вокруг, пробивался сквозь стены, переливался в сердце тягучим сладким медом.
Стол на втором этаже был накрыт к чаю. Я то и дело покусывала губы, чтобы притушить улыбку. Надо оставаться серьезной. Бери пример с Ланса – вот он образец выдержки и достоинства. Но я захмелела от счастья, мне неудержимо хотелось смеяться от радости. Казалось забавным волнение папы, который не знал, куда деть огромные кисти рук, и разглаживал салфетку у себя на коленях. Смешило то, как подпрыгивает от нетерпения Верика, переводя восторженный взгляд с моего лица на лицо «мэтра Сумасброда». Конечно, она и думать забыла о нелестном прозвище, попав под очарование моего прекрасного графа.
Мама пристально смотрела на папу. Буквально буравила его взглядом. Папа взглянул на меня, я едва уловимо кивнула, лишь тогда папа откашлялся и спросил:
– Каковы ваши намерения в отношении нашей дочери Грейс?
Тем, кто не знал Ланса так близко, как я, могло показаться, что он чересчур спокоен. На самом деле мой прекрасный граф задействовал все силы, чтобы сдержать эмоции. Не мог позволить себе потерять лицо перед родителями любимой девушки, и за эту выдержку я обожала его еще больше.
– Я хотел бы попросить вашу дочь выйти за меня замуж, и для меня будет честью получить ваше благословение, – произнес он.
Мама приняла строгий вид. Она явно собиралась для начала сделать графу Ланселоту Даттону суровый выговор – моя отважная мама! – но Верика все испортила. Она с писком вскочила и побежала меня обнимать.
– Такой славный, – горячо шептала она, так что этот шепот слышен был не только Лансу, сдерживающему улыбку, но и голубям на крыше, и мышкам в подвале. – Такой хоро-ошенький!
– Сядь! – попросила мама.
Но и она уже смягчилась: щеки порозовели, а глаза заблестели от подступивших слез. Однако моя мама не та женщина, которой можно заговорить зубы одним лишь только предложением руки и сердца. Чтобы успокоиться, ей требовалось знать все досконально: когда свадьба, позволит ли досточтимый мэтр Даттон невесте окончить университет и получить диплом, а главное, где же теперь Грейси станет жить до свадьбы, ведь не в вашем, упаси боги, доме, всем на осмеяние?
Мы с Лансом успели коротко обсудить эти моменты. Свадьба состоится следующей весной, как только я окончу университет. В Свином Копытце Ланс снимет для меня уютную квартирку, чтобы избежать пересудов, и, конечно, представит обществу как свою невесту.
– Представите обществу как невесту? – Мама снова подозрительно сощурилась.
– Конечно, предварительно совершив обряд помолвки в храме, – закончил Ланс и пожал под столом мою руку.
Мама откинулась на спинку стула. Обряд помолвки практически означает, что свадьба – дело решенное. Отказаться от своего слова, данного перед ликом светлых богов, может лишь отъявленный негодяй. Разрыв оправдывает только измена.
– Где в Ветряных Мельницах приличная ювелирная лавка?
Неожиданный вопрос застал родителей врасплох, но сестренка сразу сообразила, к чему ведет Ланс.
– Браслеты, да? Брачные браслеты? Ой, как волнительно!
– Да. Я бы хотел уладить все формальности сегодня, если Грейс не против.
Он с нежностью посмотрел на меня, а я растеряла все слова. Сегодня? Он хочет обручиться сегодня?
Мама вскочила на ноги.
– Не нужна лавка! Подождите! Даррен, ты не возражаешь? – обратилась она к папе и, дождавшись кивка, бросилась в спальню.
Вернулась со шкатулкой, где держала все свои немногочисленные драгоценности, в том числе брачные браслеты, которые достались ей от бабушки с дедушкой. Простенькие, тонкие, но золотые. С трогательными пожеланиями от будущего мужа молодой жене: «Всегда верь в мою любовь». Наверное, бабуля тоже была мастерицей накрутить себя и напридумывать небылиц.
– Мама… – выдохнула я. – Как я могу забрать, ведь они дороги тебе как память.
– Ничего-ничего, – отмахнулась она. – Бабушка была бы довольна, узнав, что браслеты перейдут к ее Грейси.
Мы взбаламутили своим появлением маленький храм, уже закрытый после дневной службы. Ланс отыскал настоятеля, и после щедрого вознаграждения за предстоящие труды круглолицый пожилой священник, растеряв всякую солидность, помчался собирать хор.
По окружности зала стояли статуи особо почитаемых святых. Я увидела святого Умберта в скромном одеянии и босого: он отринул земные блага, посвятив жизнь помощи страждущим. Покровитель целителей. Он услышит наши клятвы – хороший знак.
Пел, укрывшись за колоннами, хор. Всхлипывала мама. Я следом за Лансом повторяла «да» в ответ на каждый вопрос, заданный настоятелем. Хранить верность… Оставаться рядом и в горе, и в радости… Растить детей в любви…
– Да. Да. Да.
Да, мой любимый! Наши взгляды встретились. Не знаю, сияли ли мои глаза, но глаза Ланса в полутьме маленького храма лучились как звезды. Тонкий золотой браслет скользнул на запястье. Теплый поцелуй коснулся губ. Обручена.
Верика не выдержала и захлопала в ладоши. Все рассмеялись.
Ланс подхватил меня на руки, чтобы перенести через порог храма, – обещание того, что он станет носить меня на руках всю жизнь.