Больница в Гоблинском переулке (СИ)
– Не могу знать, мэтр Ланселот. Знаю только, что монна Белинда говорила, дескать, практикантка уехала домой.
– Когда?
«Почему?!» – хотелось ему закричать.
– В тот день, когда вас арестовали.
Вот, значит, как. Неужели Грейс и правда решила не пятнать себя связью с преступником? Или он, сам того не заметив, чем-то обидел ее тем утром? Почему она уехала, никого не предупредив?
Он вернулся в общий кабинет, поставил на огонь джезву. Когда Белинда выйдет из операционной, кофе будет очень кстати.
Открылась и закрылась дверь, эльфийка, завизжав, точно девчонка, бросилась к нему, обняла:
– Ланс! Наконец-то!
От ее одежды и волос, перебивая аромат кофе, исходил запах гниения, потому, разжав объятья, Ланс спросил вовсе не о том, о чем собирался вначале:
– Снова проклятие?
Белинда кивнула, взяла со стола чашечку с кофе.
– Как с цепи сорвалось. Третий случай за неделю. Один пациент ушел.
Ланс ругнулся сквозь зубы: «ушел» вовсе не на своих ногах.
– Никаких предположений? Никакой связи?
– Кроме того, что все трое были моложе тридцати в пересчете на человеческий возраст и в разное время обращались в нашу больницу.
– Плохо.
– Согласна, это уже никуда не годится, но я ума не приложу, как предотвратить эту дрянь.
Ланс замолчал, не зная, как спросить о том, что интересовало его на самом деле.
Эльфийка пригубила из чашечки, подняла на Ланса серьезный взгляд.
– Уже знаешь, что Грейс уехала?
Он кивнул, стараясь выглядеть спокойным.
– Что произошло?
– Не знаю. Ее не было в больнице ни в тот день, когда ты приходил, ни в следующий. Поначалу я не придала этому значения, сказала остальным, что девушка попросила несколько выходных по личным мотивам. – Эльфийка усмехнулась. – Только к вечеру второго дня до нас дошла весть, что ты в тюрьме.
– Так быстро? – Ланс помнил, что послать весточку домой ему разрешили на третий день ареста.
– Один из надзирателей сообщил: его дочка рожала у нас, и он тебя запомнил. Сменился, пришел и рассказал. Не знаю, откуда он узнал, что у тебя в городе нет родственников. Я пошла уведомить Грейс, удивилась, правда, что она не подняла тревогу, не начала тебя разыскивать. Хозяйка сказала, что она шлялась невесть где две ночи подряд, а утром, ничего не объясняя, собрала вещи и съехала.
– Понятно, – протянул Ланс, которому не было понятно ровным счетом ничего.
Что нашло на Грейс? Почему?
– Почему ты не написала мне?
– И что бы ты сделал? Растворился бы в воздухе и просочился сквозь стены тюрьмы? Поднял бы бунт?
Ланс стиснул зубы. Ничего бы он не смог сделать. Разве что не стал бы писать Грейс, зная, что писать некуда. Сидел бы и бесился от собственного бессилия.
– У тебя и без того забот хватало. Теперь ты на свободе и можешь действовать, если захочешь.
Она вернула на стол пустую чашку.
– Мой сын счастлив, что я наконец перестала опекать его с утра до ночи. А тебе нужно восстановить нервы после несправедливого ареста. Поезжай на воды, недели на две. Прогулки, свежий воздух и все такое.
Ланс усмехнулся.
– Спасибо. – Он в самом деле был ей благодарен. Прожив куда дольше него, эльфийка многое понимала без слов. – И передай мою благодарность мэтру Гельтеру.
Из больницы он помчался в дом госпожи Тоби.
– Ничего не знаю, – проворчал старая гоблинка. – Не знаю, где она шаталась. Днем пришла, бледная, губы трясутся, дерганая вся. Ничего не объяснила. А я, между прочим, приличной девушке комнату сдавала, не какой-то там…
– Благодарю, госпожа Тоби, – прервал Ланс прежде, чем женщина наговорит чего-нибудь вовсе недопустимого. – Вы очень мне помогли.
Бросил ей монету, не прощаясь.
«Почему? – билось в голове. – Что случилось?»
Что ж, если Грейс действительно не хочет его видеть, Ланс должен услышать это от нее самой, глядя в глаза. И поэтому от госпожи Тоби он отправился на вокзал. Задумался, изучая расписание поездов. В столицу? Нет, что ей там делать в каникулы. Некоторые студенты, конечно, не уезжали летом – те, кого никто не ждал или кому было слишком далеко и дорого добираться. Но Грейс с таким теплом отзывалась о доме…
Ветряные Мельницы, припомнил Ланс. Поезд будет завтра, хватит времени спокойно собраться. Впрочем, он уехал бы и в чем есть, если бы оказалось, что поезд через пять минут. Лучше действовать, чем крутить в голове одно и то же бесконечное «почему?».
Вернувшись домой, он позвал дворецкого:
– Динжер, ты хотел поговорить.
– Да, мэтр Ланселот. В тот день, когда вас арестовали, я услышал, как горничная беседует с кем-то. Кухарке нечего делать в вашей спальне, а больше ни с кем Энн разговаривать не могла, потому я намеревался призвать их к порядку, но услышал ваше имя…
В тот день в спальне была Грейс, и Динжер не мог этого не знать. Но прислуге не о чем разговаривать с гостями хозяев.
Лакей продолжал рассказывать, Ланс слушал, и волосы у него поднимались дыбом. Как горничная вообще додумалась лезть с наставлениями к незнакомой девушке?! К гостье?!
– Я напомнил Энн, что ее дело – чистота в доме, на что та ответила, дескать, была бы у меня дочь, я бы тоже предостерег девочку. Она из простых, а вы…
Да, она из простых и не знала, как поставить на место зарвавшуюся прислугу. Предостерегла, значит. Так предостерегла, что на Грейс лица не было, даже квартирная хозяйка заметила. Ланс едва не застонал. Что она себе напридумывала, глупая? Лишь бы ничего не натворила сгоряча!
– Почему ты не пресек это? – холодно спросил Ланс.
– Прошу прощения, мэтр. Я думал, что не следует устраивать свару прислуги перед вашими гостями. Я ошибся, и вы вольны…
Ланс жестом прервал его извинения.
– Она здесь? Горничная? – поинтересовался он, подавляя желание схватить вздорную бабу за грудки и трясти, пока не вытрясет те невеликие мозги, что у нее были. – Ко мне. Немедленно.
– Звали, мэтр Даттон? – присела в книксене женщина.
– Энн, ты уволена.
– За что? – охнула горничная.
Он не должен был объяснять, графиня Даттон, его мать, просто молча указала бы на дверь. Но ярость клокотала внутри, рвалась наружу.
– Как ты посмела? – Он изо всех сил старался казаться спокойным, много чести показывать прислуге истинные чувства, но, видимо, они все же прорвались в голос, потому что женщина побледнела. – Как посмела заговаривать с моей гостьей, не говоря о том, чтобы поучать ее?
– Но, мэтр Даттон, я хотела девочке только добра…
– Моя личная жизнь и личная жизнь моих гостей касается только меня и моих гостей. Вон из моего дома. Без выходного пособия и рекомендаций.
Женщина зарыдала, накрыв лицо передником, и выбежала из комнаты.
– Мэтр, если позволите…– осторожно начал Динджер.
Без рекомендаций от последнего нанимателя горничная не найдет работу в хорошем доме, еще и слухи могут пойти, дескать, не зря хозяин уволил в один день.
– Нет, – отрезал Ланс. – Я не дам рекомендации человеку, который лезет не в свое дело. В следующий раз она прочтет чьи-то любовные письма или еще что сотворит.
– Я хотел спросить, расплатиться ли с ней за отработанные с последнего жалованья дни.
– Разумеется, расплатись. И собери мне вещи в дорогу. Завтра я уезжаю. Дня на три, но, возможно, задержусь.
Он бы очень хотел вернуться быстро и не один, но это будет зависеть не только от него самого.
*** 56 ***
Едва Ланс оказался на перроне Ветряных Мельниц, к нему подскочил щуплый молодой человек с бляхой носильщика. Подхватил из его рук саквояж.
– Я позову извозчика. Куда изволите, мэтр?
– В приличную гостиницу.
– Она всего одна в городе. Но, если хотите, моя свояченица сдает комнаты…
– Благодарю. В гостиницу.
Они прошли мимо здания вокзала, и едва оказались на улице, как к ним подлетел извозчик. Молодой человек все же умудрился всунуть Лансу визитку с адресом «комнат для приезжих» – Ланс запихнул ее в карман, вдруг гостиница в самом деле никуда не годится.