Химера (СИ)

— Нет. Они её не заинтересовали. Да и если честно, я её понимаю. Там и смотреть было не на что. Всего несколько человек, и не одной слезинки по погибшему ребёнку. Видно, она слишком хорошо знала своих опекунов.
Лаборатория, следующий день.
Когда утром, её повели в небольшую комнату, где единственной мебелью было пианино, девочка на мгновение застыла. Она подозревала что-то подобное, когда её заставили решать химические задачки университетского уровня. Но играть и петь? Это плохо. Очень… Это Инна имела голос, который завораживал. Это она умела играть, причём безо всяких учителей научилась подбирать музыку, и даже пыталась научить её. Вот только Алине, на ухо наступил даже не медведь, слон. Причём потоптался изрядно.
— И что это значит?
— Мы хотим проверить твои навыки игры на инструменте и голос.
— Нет!
— Почему?
— У меня совсем недавно подруга умерла. А вы хотите, чтобы я играла и пела?
— Ты сама согласилась пройти все тесты, если мы позволим тебе с ней попрощаться. Мы своё слово сдержали. Теперь твоя очередь девочка. Посмотрим, чего стоит твоё слово.
Стоявший рядом с Ли, русский учёный, нахмурился. На сей раз помочь ей, он ничем не мог. Все зависело от девочки. А Алина, судорожно думала, что ей делать. Показать неповиновение сейчас чревато, но и последовать их приказу… Вдруг перед мысленным взором девочки предстала картина, когда Инна показывала ей как она играет. В голове зазвучала музыка, когда-то услышанная ими, и заинтересовавшая тем, что слова песни на эту музыку написал их любимый поэт Алим Кешоков.
Сама ещё не понимая, что делает, девочка прошла к инструменту, и также погруженная в воспоминания коснулась руками клавиш. А дальше тело действовало само. Оно следовало её памяти, воспроизводя движения Инны. А когда вместо вороньего карканья, к которому привыкла, когда раньше пыталась что-то спеть, из горла вырвался переливающий красками голос, заполняя все вокруг, на мгновение застыла, а потом более уверено продолжила. Заставляя застыть тех, кто слушал. Слова песни, которые когда-то ей понравились, сейчас, как никогда ранее, подходили к её ситуации. Пусть и не напрямую рассказывая, что именно с ней сейчас происходит, что она испытывает.
Летят на сердце вьюги и дожди, И крик разлуки на ночном перроне, Несу я сердце, словно не в груди, Несу его как будто на ладони. Оно в родстве с мятежностью морей И со звездой над потемневшей далью, Чужая радость в нём слилась с моей, Моя печаль слилась с чужой печалью. Какие бы обвалы впереди Не грохотали, отступать не будем, Несу я сердце словно не в груди, А на ладони, обращённой к людям.
Девочка замолчала, музыка смолкла, а стоявшие вокруг люди так и стояли, не имея возможности пошевелиться. Вот только ждать, пока они ещё что-то придумают, девочка не стала, а тихо вышла, направившись обратно в свою клетку. Её даже никто не кинулся проводить.
Спустя час, в тишине одного из кабинетов:
— Ошибки нет, выжил объект номер один.
— Ясно. Жаль! Готовьтесь, через три дня вы покидаете лабораторию. Машины уже в пути. Я хочу, чтобы любое вещественное доказательство вашего там пребывания было уничтожено. Объект охраняйте особенно тщательно. Вы узнали её слабое место?
— Да. Физический вред нанести мы не можем. Никакими средствами. Даже огонь её не берёт. Правда, сама себе навредить она вполне способна. — он описал ситуацию произошедшую, во время похорон. И обнаруженные в машине капли крови.
— Ты вроде сказал, что есть нечто, что может ей навредить?
— Есть. Как не странна это вода.
— Вода?
— Да вода. Вот только не пресная. А солёная морская вода. Она действует на неё как кислота, растворяя плоть.
— Уверены? Неужели она вас к себе так близко подпустила?
— Не совсем. Все получилось случайно. Одна из лаборантов нечаянно пролила солёную воду, и несколько капель попали на руку объекта. Её боль была слишком заметна, чтобы она могла её скрыть. Это нас заинтересовало. У нас сохранилось немного частиц её кожи и биологический материал, когда она ранила себя в машине. Частички кожного покрова, или что это у неё сейчас, в солёной воде просто растворились.
 
— Это хорошо, что она чувствует боль. Мы сможем её этим контролировать в случае необходимости. А то, никаких рычагов давления у нас не было. Вот они недостатки отсутствия привязанности у подопытного. Приходится извращаться, чтобы такого подчинить. Постарайтесь, чтобы она не сбежала!
— Не сбежит. Ей просто некуда. Особенно с такой внешностью.
— Не будь так уверен. И постарайся втереться к ней в доверие. А ещё лучше найди ей привязанность, которую она не свяжет с нами. Скоро она перейдет последнюю трансформацию, и мы увидим результаты наших многолетних трудов. — связь прервалась, а в своей клетке, новорожденное существо открыло свои радужные глаза, а лицо исказило гримаса ярости.
— Нашли управу, значит? Обломитесь! Я бы посмотрел на вас, если вам на открытую рану посыпать соль, пусть даже растворенную в воде. А кожи у меня нет, и все что вы нашли это засохшая кровь, которая и растворилась в воде. Рычаг давления, значит, привязанность новая? Ну-ну, в эти игры можно играть и вдвоём. И проигрывать вам я не собираюсь!
  
Глава 10
 
Михаил, шел по узким улочкам небольшого поселка, в сторону довольно большой школы, расположенной на окраине. Помня просьбу брата, он несколько недель собирал информацию, о странных болезнях, вспыхнувших в округе, и к своему удивлению, буквально в часе езды от Пятигорска, нашел то, что искал. И хотя были различия в описании брата и происходивших здесь событий, он тем не менее решил разузнать все подробнее. Вот только, обратиться к кому-либо оказалось затруднительно. Ибо сегодня хоронили двух девочек, погибших от этой странной болезни. Мужчина видел, что в данный момент он не может обратиться к их родителям. Они были в буквальном смысле убиты горем. И потому, он просто решил осмотреться. Пройдя во двор школы, он остановился, сам не понимая, зачем он сюда пришёл.
Школа была пуста. Видно в связи с событиями детей отпустили. Лишь один мальчик лет двенадцати, ссутулившись, сидел на небольшом выступе около крыльца школы. Он сидел, тихо плача, и рукавом осторожно оттирая слезы без остановки текущие из глаз.
— С тобой что-то произошло? Где болит? — мужчина подошел неслышно, и при звуке его голоса мальчик вздрогнул и резко поднял глаза.
— Кто вы? Я вас не знаю.
— Я тоже с тобой незнаком, и подошёл потому, что ты плакал.
— А какое вам дело?
— Просто подумал, что возможно тебе плохо.
— Со мной все нормально.
— Тогда, наверное, это связано с похоронами, куда ушли почти все люди поселка? — услышав о похоронах, мальчик вздрогнул.
— Даже если и так?
— Мне просто интересно, почему тогда ты сам не пошел туда?
— Как? Как я могу идти и прощаться со своими одноклассницами? Ведь я выжил. Выжил, а они нет!
— Ты хочешь сказать, что тоже тогда заболел?
— А вы кто вообще такой? — Михаил на мгновение застыл, не зная как ответить, и хотя не хотел лгать, пришлось. Иначе мальчик мог просто замкнуться, и оставить его вопросы без ответа.
— Я из отдела опеки и попечительства. Меня прислали узнать, что здесь произошло.
— А, вы наверное из-за Инны. Она ведь была под опекой.
— Ты прав, расскажешь?
— А что рассказывать, это все знают.
— Да, но остальных сейчас расспрашивать я не могу. Не приставать же к людям с вопросами во время похорон? Расскажешь?
— Хорошо. Все равно ничего секретного я не расскажу. Меня зовут Самир. Я учится с девочками, которых сегодня хоронят в одном классе. Инна была тихая, и спокойная. Всегда пряталась, за спиной Алинки. Она очень красиво пела, и всегда улыбалась, хотя в глазах я часто видел боль. Вы ведь знаете, что она сирота. Инна училась отлично, да так, что учителя всегда нахваливали её. Особенно учитель химии. Он считал её гением, не зная, что ей всегда Алинка помогала.