Мыс альбатросов (СИ)

Часы в вестибюле напомнили о себе натужным звоном. Мистер Тонкс засобирался обратно в Мунго, а Люпин — на тайную сходку «поттеровских дозорных», как провозгласили ведущих радиоэфира Фред и Джордж. Сейчас «дозорных» было пятеро: близнецы, Ли Джордан, Ремус и Кингсли. Последний появлялся в эфире реже остальных, но приносил самые важные сводки. Кроме того, Ремус пообещал расспросить близнецов об остальных Уизли.
Андромеда вышла проводить его, а Гермиона поднялась наверх. Миссис Тонкс была очень добра к ней, выделив ей комнату, уставленную огромными книжными шкафами. В комнате Блэка стояли такие же, и на верхней полке одного из таких здоровяков на подставке крепилась бутылка с длинным узким горлышком, внутри которой на всех парусах шёл игрушечный корабль. Гермиона не разбиралась в моделях парусников, но то была поистине ювелирная работа. В комнате Регулуса вообще было полно безделушек, так или иначе связанных с морем. В спальне Гермионы было лишь одно упоминание о близком соседстве с побережьем, — зато какое! — на стене над письменным столиком висела потрясающая картина с изображением старинного корабля, оснащенного здоровенным гарпуном.
На кровати лежали разбросанные Гермионой вещи. Сегодня она непростительно долго выбирала одежду, прежде чем спуститься вниз. Стол… бедный стол скоро рухнет от количества справочников и талмудов, со стороны похожих на пузатые хлопушки из-за количества цветных закладок, торчащих их них. Гермиона никогда не загибала уголки страниц, приравнивая неуважительное отношение к книгам к вандализму. В последней прочитанной книге она нашла любопытное заклинание из разряда высшей магии — редкие чары дезиллюминации. Толково написано, несмотря на то, что автор — убеждённый магглофоб — прямым текстом указал в предисловии: «рождённые магглами не в силах освоить ни одно заклинание из сего труда». Звучало как вызов. Естественно, Гермионе было трудно пройти мимо.
Попрактиковавшись в новом заклинании, она могла бы проникнуть в Мунго самостоятельно. В конце концов, Дамблдор научился становиться невидимым без волшебной мантии. А все эти наведения справок о приюте — пустая трата времени!
Стоило идее захватить её, как в дверь тихонько постучали. Гермиона высунулась в коридор и встретилась глазами с Блэком.
— Есть минутка?
Она пропустила Регулуса в комнату, машинально проверив ту на наличие бардака. Бардак, к сожалению, никуда не делся.
Регулус выдвинул стул и сел на него верхом, положив руки на спинку.
— Итак?
— Итак? — переспросила она.
— Ты уже придумала, как попасть к Батильде?
Гермиона прислонилась к дверному полотну и невинно улыбнулась, что под пристальным взглядом Регулуса было достижением.
— С чего ты взял, что я ослушаюсь Ремуса?
— Ну же, — поддержав её игривый тон, сказал Блэк. — Не разочаровывай меня.
Она сдалась без боя, лишь шумно вздохнула.
— Ты плохо на меня влияешь. Я хитрю и выкручиваюсь.
— Уверен, ты не гнушалась этого и раньше. Так как? Полагаешь, Бэгшот могла навести Гарри на другие крестражи?
— Мы не будем уверены, пока не убедимся лично, — Гермиона подошла к столу за книгой и показала Регулусу отмеченную страницу. — Есть одно любопытное заклинание. Твоё мнение?
Он пробежал глазами по строчкам, затем вернулся к началу и прочёл титульный лист.
— Варнава Деверилл, — озвучил Регулус, приподняв брови в знак удивления. — Весьма специфичный выбор. Где ты достала эту книгу? Тебе не стоило её читать.
— Почему? Потому что автор ни во что не ставит магглорождённых волшебников и каждые две страницы любезно напоминает об этом? Неужели я буду обижаться на человека, который жил два века назад? По крайней мере, он не призывает убивать нас направо и налево. Странно, правда? Выходит, раньше к магглорождённым относились терпимее, чем сейчас.
— Это объяснимо, Гермиона, — сказал Регулус, потирая корешок книги большим пальцем. — В двадцатом веке магглорождённых волшебников стало гораздо больше, чем во времена Деверилла. Неприязнь к ним крепла с каждым десятилетием и окончательно установилась при Нобби Личе.
 
— Первом маглорождённом министре.
— В точку. При нём магглорождённые и полукровки получили значительные преференции для продвижения по карьерной лестнице, началось квотирование рабочих мест по статусу крови.
— Ты цитируешь «Историю магии». Марши сквибов, забастовки зельеваров из-за роста цен на котлы, роспуск Попечительского совета при Хогвартсе. Я всё это знаю, — нетерпеливо сказала Гермиона. — Ряд факторов объясняет социальную нестабильность и рост возмущения у обывателей, но не жестокость, приведшую к Первой магической войне.
Блэк шумно вздохнул.
— В то время я был очарован волшебником, приехавшим издалека, прекрасно образованным, утончённым и успешным. Он волновал меня своими идеями. Он говорил, что убивать врага так же нормально, как защищать свой дом, чем и является Британия для каждого из нас. В конце концов испокон веков убийство не считалось чем-то зазорным, если совершено во благо общества. Это борьба. Даже казни когда-то собирали тысячи зрителей. Римляне, образчик цивилизованного европейца, приходили в восторг от гладиаторских боёв в стенах Колизея, от вздетых на пики голов, и в то же время эти люди возродили Рим из пепла, укрепили границы и подарили миру образчики искусства архитектуры, скульптуры, поэзии. Этот волшебник не боялся общественного мнения, не испытывал обычных человеческих ограничений, в том числе моральных. В его словах жила часть нас самих, наши желания и чаяния, на воплощение которых у многих не хватало смелости. Он говорил то, что мы боялись произнести, делал то, чего втайне жаждали самые тёмные, уродливые уголки наших душ. Это ужасало и притягивало одновременно. Второе перевешивало. Мы были напуганы, наш мир менялся под воздействием маггловского, а страх всегда рождает агрессию.
Гермиона не ожидала услышать подобное откровение. Иногда она напрочь забывала, что перед ней не просто её сверстник, а бывший приближенный Волдеморта.
— Главное, сейчас ты так не думаешь. Ты изменился.
Регулус хмыкнул, возвращая Гермионе труд Деверилла.
— Хотелось бы верить.
Гермиона посмотрела на него в момент передачи и выпустила книгу из рук. Страницы зашелестели, закладки с пометками брызнули на пол, едва почуяв свободу. Часть залетела под кровать, некоторые цветные бумажки забрались под ближайший шкаф, другие остались лежать у стула.
Гермиона кинулась поднимать их, хотя смысла торопиться уже не было — всё смешалось. Регулус сделал то же самое. Вдруг он наклонился за закладкой так близко к её лицу, что они чуть не ударились носами.
Грейнджер усмехнулась.
— Конечно, ты изменился. Разве прежний Регулус Блэк расстался бы с семью тысячами, чтобы спасти какую-то магглорождённую волшебницу?
— Не какую-то. Ты — особенная.
Гермиона притворно ахнула.
— Неужели? Потому что я невероятно умная и красивая, — прозвучало как утверждение. Она запнулась, когда осознала, что беззастенчиво ляпнула. Впору было смутиться. Да она вела себя… как Лаванда! Даже хуже! Ведь Лаванда вертела хвостом перед Блэком, искренне принимая того за Рональда. Так себе оправдание, но Гермиона и Рон никогда не объявляли себя парой, они даже не целовались, не объяснялись в чувствах…
Не флиртовали, как она только что делала с Блэком. И утром, и в лесу, и… и до этого! А он отвечал ей, всегда отвечал. Иногда откровенно провоцировал.
Её пальцы машинально стиснули поднятую книгу.
— Да, — произнёс Регулус, выпрямившись. — И поэтому тоже.
Гермиона схватилась на спинку стула, поднявшись следом, не отрывая взгляд от его лица. Глаза Блэка казались ей совсем тёмными, колдовскими. Она не могла пошевелиться. Если пошевелится, то мгновение разрушится. Пульс участился, разжигая кровь.
 
Регулус протянул руку, как если бы хотел прикоснуться к ней.
Дверная ручка повернулась, и Блэк резко повернулся к возникшей в проёме Нимфадоре.
— Ох! — прокряхтела Тонкс, споткнувшись на пороге. — Здорово, что вы оба здесь! — она осмотрелась. — У вас тут что — единорога стошнило радугой?