Мыс альбатросов (СИ)

— Ты прав, дорогой. Этой ночью Тёмный Лорд одержит окончательную победу. Мы нужны ему. Мы должны найти его как можно скорее, — нетерпеливо сказала Беллатриса. — Где он? Ты знаешь, где он сейчас?
— Мы насладимся триумфом с ним вместе, — как будто не услышав её, продолжал Лестрейндж. — Столько лет мы шли к этому дню, — Рудольфус повернулся и дотронулся до щеки Беллатрисы большим пальцем, убирая пятнышко сажи возле её носа. — И за эти годы, ты думаешь, я недостаточно узнал свою жену, чтобы купиться на этот трюк? Белла бы никогда не ослушалась приказа Повелителя, — закончил Лестрейндж, резко оттолкнув от себя женщину. Его рука с палочкой взлетела в воздух. Воздух затрещал, сгущаясь вокруг неё и раскрашиваясь алым. — Круцио!
Беллатриса приняла удар грудью и завопила, упав на четвереньки.
Регулуса обдало жаром, будто вместо оконных ставней по всему коридору распахнулись дверцы доменных печей. Он был не в силах пошевелиться, руки и ноги словно окаменели. Облик Пожирательницы менялся на его глазах. Её лицо искажалось не столько от гримасы боли, сколько от волшебства, которое метаморф не могла контролировать под действием Непростительного проклятья.
— Полукровка Тонксов! — с торжеством объявил Рудольфус, не прекращая пытку. — Маленькая дрянь. Ты поплатишься за смерть Рабастана. Круцио!
Снова и снова.
Регулус отвернулся, но крик забился в уши, пролез под кожу к самым костям, заполнил каждую клетку.
— Достаточно! — произнёс он, вновь обернувшись к Рудольфусу. — Ей больно.
Лестрейндж отвёл палочку в сторону и насмешливо взглянул на Блэка. Девушка на полу тяжело и хрипло задышала.
— В этом вся суть, Реджи. Хочешь помочь ей? Тогда добей!
Пульс Регулуса зачастил, а ладони вспотели. Тошнота подкатила к горлу. Казалось, он и сам не мог вздохнуть, не мог говорить, но всё же вытолкнул изо рта несколько слов:
— Я не буду этого делать.
Он ожидал, что Лестрейндж будет настаивать, но обнаружил, что тот лишь внимательно смотрит на него.
— Я знал, что ты так скажешь, — Рудольфус выглядел довольным, вопреки полученному отказу. — Хорошо. Вижу, что я провалился в качестве наставника, — на этот раз его палочка оказалась направленной на самого Блэка. — Круцио!
Регулус вскрикнул, упав на одно колено. Хотелось кинуться на четвереньки, как зверю, плюхнуться плашмя и завыть! До этого он боли не знал.
— Руквуд однажды рассказывал, как ставил опыты над низзлами, — решил вдруг поведать Рудольфус, наслаждаясь его беспомощностью.
Регулус пытался сосредоточиться хоть на чём-то, чтобы отгородиться от режущей тело агонии, даже на голосе своего мучителя, пока мир в бешеном темпе вращался вокруг. Пальцы так крепко стиснули палочку, что та вот-вот грозила треснуть.
— Чистокровные низзлы — твари упрямые и свободолюбивые, Реджи. Даже котята. Волшебникам редко удаётся приручить их. Они охотники и не принимают пищу из рук человека. Скорее уж подохнут от голода, чем покорятся. Один набросился на Августа и чуть не загрыз. Ему пришлось убить весь выводок. Тёмный Лорд решил поиграться с тобой, как с котёнком низзла. Раз сумел уйти — заслужил право жить, сказал он. Я предупреждал его, что ни к чему хорошему это не приведёт. Ты так и не научился тому, что должно.
Регулус сумел поднять голову и среди неясных пятен чёрного, синего и жёлтого цветов найти глаза Рудольфуса — два бездонных колодца, затягивающих внутрь — в муть гнилого озера, полного мертвецов. Внезапно вода расступилась. Боль схлынула, как волна, и Регулус увидел Тонкс, вцепившуюся в руку Лестрейнджа.
Рудольфус отбросил её от себя. Его палочка взлетела вверх.
— Авада Кедавра!
Тело Тонкс выгнулось дугой и завалилось назад — на устланный мозаичной крошкой пол. Раздался хруст стекла.
«Мертва», — эта мысль пронзила Регулуса, будто прошло мгновение, а не минула целая жизнь.
Он всё ещё тонул в мешанине эмоций, но гнев был самой яркой из всех. Регулус позволил ему беспрепятственно бежать по венам, налить руку силой.
Вспышка зелени осветила коридор второй раз подряд, и Лестрейндж испустил свой последний вздох. Он выглядел удивлённым, когда безжизненно опустился рядом с ненавистной ему племянницей.
 
Регулус ощущал себя деревяшкой, солдатиком, выстроганным из бруска, способным лишь на ломанные, неуклюжие движения. Он кое-как поднялся, наступив на край собственной мантии, и чуть не завалился обратно. Но он мог хотя бы это, вот Тонкс — не могла. Она не шевелилась, распластавшись на каменных плитах замка.
У неё не было причин умирать ради таких, как он. Но она спасла его. Почему?
Он зажмурился, пытаясь проглотить горечь.
Он даже не знал толком эту девушку. Правда же? Правда?!
Тонкс больше не встанет и никогда не рассмеётся звонким заразительным смехом, не промурлыкает простенькую мелодию из хита, услышанного по радио, не превратит припорошённый веснушками нос в утиный клюв, чтобы развлечь друзей или позлить Андромеду.
Но откуда ему знать об этом? Откуда на его щеках взялись слёзы, а в груди разверзлась пропасть?
«Так вот что чувствовала Грейнджер, рыдая над Джорджем Уизли».
Неважно. Ничего уже не имело значения. Всё кончено. Это конец. Конец.
Регулус добрёл до стены и привалился к ней спиной. В ушах звенело. Или в груди — там гремели два осколка на каждого убитого им сегодня. Некоторые волшебники верят, что осколок души можно вынуть и спрятать, сберечь как сердце чародея из старой сказки для маленьких колдунов. Смешно, но смеяться нет сил.
Рядом раздался едва различимый перестук. Фестрал неуклюже забрался в окно и насторожённо принюхивался. Белые светящиеся глаза без зрачков воззрились на Регулуса. Он протянул руку к зверю, и тот доверчиво приблизился, ткнувшись в ладонь носом. Шершавый язык скользнул по пальцам. Щекотно.
«От меня пахнет кровью».
Блэк погладил жилистую шею волшебного животного. Отец когда-то сказал, что все Блэки рано начинают видеть фестралов. Дурная примета. Дурная кровь.
Регулус обошёл фестрала и взобрался ему на спину, наклонился к шее, лишённой гривы.
— Полетели?
Фестрал не издал ни звука, только мотнул головой и, пригнувшись, вылетел в окно.
Регулус вгляделся в мерцание огней где-то внизу.
Патронус в виде лани исчез на его глазах, рассыпавшись на молочно-белые искры, которые потухли прежде, чем коснулись земли. Дементоры только этого и ждали. Чёрная клокочущая масса, лишённая чётких очертаний, понеслась к парадным воротам, заражая унынием и отчаянием собравшихся там людей.
Из Запретного леса в сторону замка вразвалочку двигались могучие фигуры, издали похожие на мешки, обретшие руки и ноги-поленья. Это тролли брели к Хогвартсу, подчиняясь воле того, кого Регулус совсем недавно с упоением называл своим Повелителем.
Запёкшиеся кровью губы тронула улыбка. Рудольфус ошибался: кое-чему Регулус всё-таки научился.
Он упёрся коленями в основания крыльев и легко потянул лошадь за загривок, взяв курс к Часовой башне. Возле неё в смутном мареве лежала чудовищная туша великана, сражённого общими усилиями защитников замка.
Фестрал бесшумно приземлился на холме, позволив седоку соскользнуть на землю.
Регулус подошёл к поверженному исполину. На мгновение, всего лишь на мгновение он задался вопросом, правильно ли поступает. Блэк дрожал, жадно вдыхая горячий воздух.
Он запустил руки в волосы и откинул их назад, затем закрыл глаза и принялся нараспев произносить заклинание. В горле собралась горечь, по коже пронеслись мурашки — ледяные иглы. Могильный холод побежал по жилам ядом. Регулус почувствовал, как в груди пульсирует магия. Что может быть темнее пустоты за Завесой, готовой затянуть любого, кто не справится с ней? Ему показалось… или он услышал Сириуса? Или отца. Их голоса так похожи… голоса из-за Завесы.
 
Кровь ручейком засочилась из носа, но голос Блэка не дрогнул. Голос, которому нельзя не подчиниться. Он пропускал магию через себя и направлял её в тело великана, представляя, как этот верзила встаёт и шагает навстречу троллям.