Мыс альбатросов (СИ)
Ей не удастся убедить его поменять взгляды на мир. Гермиона и не надеялась, что достигнет успеха. Этот Регулус Блэк был слишком далёк от того юноши, что отправился в пещеру у моря, но сердце, упрямый орган, не собиралось мириться с этим. С глупым, наивным ожиданием чуда Гермиона вновь пошла в атаку:
— За что ты борешься? Зачем остаёшься с теми, чьи идеи больше не разделяешь? Ты не такой, как они.
— Ах, — он наигранно прижал ладонь к груди. — Вот мы и зашли в тупик. Хочешь образумить заплутавшегося грешника? Вернуть овцу в стадо? Я не предатель! Я верен клятве, данной Тёмному Лорду.
— Ты ненавидишь меня? — спросила Гермиона, наступая на него. — Магглов, полукровок, полувеликанов? Ты правда считаешь, что мы заслуживаем смерти только за то, что появились на свет? Поцелуя дементора? Азкабана? Почему я обязана доказывать своё право принадлежать волшебному миру?
Регулус растерялся от такого напора, но быстро оправился.
— Никто не отправит вас на эшафот или в Азкабан без веской на то причины. Вы оказываете сопротивление официальной власти, вы представляете угрозу порядку, подвергаете риску население и основы Статута о секретности, вступая в связи с магглами. Я был лоялен и терпелив с тобой только потому, что нуждался в ответах, иначе бы…
Гермиона издевательски рассмеялась, ткнув пальцем ему в грудь.
— Себя хоть не обманывай. Я устала слушать текст из агиток. Постой-ка! Драко… Так ты тоже знаешь тайну своего обожаемого Лорда? Тебе известно о крестражах!
Регулус смутился.
— Да, я знаю.
— И?!
— И что?! Что? Каких слов ты от меня ждёшь? Я прочитал о крестражах, я знаю, что это. Мерзость, абсолютная мерзость!
— Ты до сих пор с ними — вот что! — воскликнула Гермиона. — С Пожирателями смерти!
— Я могу не соглашаться с их методами, презирать Тёмного Лорда за ту магию, что он использует, противиться словам Лестрейнджа, но я не нарушу клятву, не предам память своих родителей… Я не переметнусь на сторону Ордена, не примкну к магглолюбам. Никогда. Чистота крови решает всё!
— Всё? — переспросила Гермиона, дрожа от гнева. — Идеалист. Проклятый идеалист. Магглолюбов, значит… Ты мог бы наложить на меня «Империус» и сию секунду узнать всё, что хотел, но ты этого не сделал. И не сделаешь, — отрезала она с мрачным удовольствием.
Дождь усилился. Капли, в начале робко ударявшие по отдельным камням, теперь застучали повсюду и исчезали под ногами в песке. Море вспенилось, в вышине ударил гром. Гермиона вздрогнула, и Регулус, схватив её за локоть, прошипел в лицо сквозь зубы:
— Почему нет? Отличная идея.
Она запрокинула голову, испытующе смотря на наглую улыбку.
— Ты обещал мне, что не допустишь, чтобы я потеряла власть над собой.
Регулус наклонился к Гермионе, небрежно прикоснувшись двумя пальцами к её распущенным волосам, спонтанно дёрнув за прядь.
— У меня есть отличное оправдание, — он приблизился ещё на дюйм и прошептал ей в губы: — Я этого не помню.
Вода стекала по лицу Гермионы. Ресницы потяжелели от влаги. Она тяжело дышала от разочарования и крепко ухватила Блэка за руку в ответ. Напряжение, пронизавшее воздух на побережье, только что не звенело, и тогда Гермиона выдохнула:
— Поцелуй меня.
— Сумасшедшая, — он покачал головой и, не сводя с неё глаз, с развлечением в голосе продолжил: — Мне нравятся властные волшебницы, но, кажется, мы уже выяснили, что ты не можешь требовать у меня что-либо…
— Не то чтобы ты раньше этого не делал, — самодовольно перебила его Гермиона. — Ты думал о нашем поцелуе, не так ли? У тебя не так много приятных воспоминаний, чтобы было из чего выбирать. Признайся, прокручивал его в уме не раз и не два?
Что-то внутри Блэка дрогнуло. Он сузил глаза.
Минуту они с Гермионой могли только яростно буравить друг друга взглядами. Захотелось схватить его за плечи и трясти, трясти, трясти или окунуть с головой в морские волны. Боже, ей никогда так не хотелось толкнуть человека в ледяную воду!
Она возликовала, когда он отвернулся, отдав ей первенство в игре в гляделки, словно признавал её правоту, и вдруг спросил, казалось, совсем не то, что хотел:
— Это что, жалкая проверка на приверженность идеологии?
— Само собой, — сердито произнесла она, закипая. Каждый сантиметр её кожи будто горел от проснувшейся злости. — У нас половина Ордена состоит из полувейл и морских сирен, которые соблазняют чистокровок и едят их сердца на завтрак, обед и ужин, но в прошлый раз ты заартачился и не подошёл на роль жертвы. Мне пришлось искать кого-то посговорчивее, чистокровный идиот! Не больно-то и хотелось тебя целовать. Да я бы скорее поцеловала Тревора…
Прежде чем она смогла закончить фразу, Регулус обхватил её лицо руками. Гермиона ахнула. Его взгляд блуждал по её лицу, остановившись на губах, как если бы он умел по ним читать.
— Кто такой Тревор? — прошептал Регулус и потянулся к ней, на сей раз посмотрев прямо в глаза.
— Это бородавчатая жаба, которая гораздо симпатичнее тебя.
— Должно быть, красивая жаба…
— Да, очень.
— Очень?
— Очень-очень.
Блэк слабо улыбнулся, наклонился и ласково прижался губами к волосам Гермионы выше лба. Она застыла. Нет! Ошеломляющая радость прошлась волной по телу. Она ошибалась. Это был её Регулус. Всё ещё он. Где-то там под тоннами чванства и чистокровной спеси. Гермиона едва не задохнулась от нежности, ей с трудом удалось подавить улыбку, которая грозила всё испортить, когда его руки обвились вокруг её талии. Он обнимал бережно, трепетно, как никогда прежде, и словно до сих пор колебался, не уверенный в правильности происходящего. Она с обезоруживающей благодарностью обняла его за шею, боясь спугнуть, словно птицу, опустившуюся ей на ладонь.
Запах дождя окутывал их, отрезая от внешнего мира. Сейчас их почти братско-сестринское объятие значило для Гермионы больше, чем банальный поцелуй. Но оно слишком быстро закончилось. Регулус медленно выпрямился. Гермиона не желала его отпускать — приникла к его плечу. И вдруг у неё земля ушла из-под ног.
— Возвращайся к своим друзьям, — проговорил Регулус, избегая смотреть на Гермиону.
«Нет! Нет! Нет! Всё не так!»
Гермиона вскинула голову, оглушённая стуком собственного сердца.
— Послушай…
Он осторожно приподнял её лицо за подбородок и вытер большим пальцем влагу на щеке. Гермиона покорно прижалась к его ладони. Слёз не было. Вспышка молнии расчертила побережье на чёрное и белое. Гермиона не слышала грома, только свой несмелый шёпот:
— Пожалуйста…
— Уходи, — сказал Регулус, высвободившись из её объятий, отступая. — Пока они не забили тревогу. Возможно, ещё увидимся, Гермиона Грейнджер, но лучше не стоит. Больше никогда.
Он повернулся к ней спиной и зашагал прочь, становясь единым целым с ночью, пока не исчез в аппарационной вспышке.
Гермиона глядела перед собой застывшим взором, оглушённая обрушившимся раскатом. Она подняла глаза к небу, подспудно надеясь увидеть белый росчерк крыла среди грозовых туч, но ночью птицы сидят в своих гнёздах и жмутся друг к другу в поисках спасительного тепла. Ей тоже хотелось тепла, но лёд не может согреть.
«Билл и Флёр там с ума сходят», — пронеслось в голове, но Гермиона ещё долго стояла на берегу в полном одиночестве.
========== Глава 60 — Блейз ==========
«Ад пуст!
Все дьяволы сюда слетелись»,
— Уильям Шекспир «Буря»
Блейз отпил кофе из чашки и потёр щёку. Весеннее солнце пригревало.
Настоящий японец, знаток керамики, мог бы вызвать его на поединок, увидев, как Блейз налил кофе в японскую чашку для чая. Этот поступок сродни богохульству. Отчим Блейза был помешан на традициях своей родины. Впрочем, у всех есть право на странности. Маме этот зануда даже нравился. В память о нём она оформила шляпную мастерскую в японском стиле: расписала стены цветами сакуры, повесила колокольчики — фурины, расставила двухстворчатые ширмы периода Эдо. Всё это помогало забыться и хоть на минуту перенестись в пространстве и времени на другой конец света.