Империя. Лязг грядущего (СИ)
— Охотно-с. Прошу.
Голенкин подошёл к расстеленной на большом столе карте и, начал доклад.
Алексей Владимирович слушал, кивал, задавал вопросы. Что ж, пролив Невельского не только был самым надёжным образом перекрыт для прохода японских сил, но и простреливался на значительную глубину береговыми батареями. Фактически вход в пролив Невельского был блокирован на линии бухта Тихая-залив Тык, что на полсотни километров южнее переправы на материк. Таким образом японцы не имели ни малейшей возможности прервать снабжение Сахалина со стороны материка. А значит, не могло быть и речи о том, чтобы удушить остров блокадой.
Вообще же, местность благоприятствовала обороне острова — сплошь горы да реки, холмы да овраги. Тут и там бетонные укрепления УРа, там и сям засеки и минные поля, все дороги простреливаются из всех видов оружия, включая тяжелую артиллерию.
На флангах располагались капониры дальнобойной артиллерии, совершенно неуязвимые для фронтального огня противника, но имеющие возможность вести прицельный фланговый огонь вправо и влево от своих позиций. Были построены ходы, дороги и железнодорожные ветки, позволяющие быстро перебрасывать силы между отдельными укреплениями. Вдобавок к стационарным и полустационарным батареям была организована мобильная артиллерийская группировка, которая позволяла оказывать поддержку полевым частям. Оборудовались полевые позиции, многие из которых были вынесены далеко вперед или на фланги. И, конечно же, разветвленная сеть пулеметных. На каждой позиции создавались бетонные убежища, способные выдержать артиллерийский обстрел из орудий калибром до шести дюймов включительно.
Все укрепления, батареи и наблюдательные пункты были сведены в единое целое системой телефонной и радиосвязи. Радисты и штабы были обеспечены карточками шифров.
Разведка и корректировка огня осуществлялась не только посредством наблюдательных пунктов на земле, но и при помощи регулярной воздушной разведки, впрочем, даже морально устаревшие аэростаты наблюдения вовсе не стали достоянием истории, обеспечивая командование и канониров сведениями о происходящем вокруг.
К уже имевшимся в Сахалинском укрепрайоне батареям полевых и морских орудий прошлым летом было добавлены орудия тяжелой и особой мощности, а также два дивизиона ТАОН, с полагающимися дивизиону «Тяжелой артиллерии особой мощности» по штату 305-мм гаубицами Обуховского завода. На ключевых высотах были установлены 305-мм морские орудия всё того же Обуховского завода, которые позволяли бить в море на дальность свыше 30 километров от берега.
Все места, более-менее пригодные для морского десанта, были прикрыты бетонными дотами, обеспечивающими перекрестный кинжальный огонь по возможному месту высадки из пулеметов, автоматических пушек и орудий полевой артиллерии. Нечего и говорить, что сами подходы с моря к таким местам были прикрыты батареями 130-мм морских противоминных орудий.
Нет, осуществить высадку с моря на Сахалин японцам не удастся. Да и штурм по суше из Южного Сахалина однозначно захлебнется кровью. И хваленный японский флот тут ничего не сможет сделать, ему просто не дадут подойти к берегу на дистанцию эффективного огня. Преодолевать такие укрепления японцы не умеют, подобной практики у них никогда не было. Сахалин — это им не Порт-Артур.
А вот русские после Моонзунда не раз доказывали, как эффективно они умеют противостоять вражеским превосходящим морским силам, если опираются при этом на подготовленный берег. Авиация, опять же. У японцев её практически нет, зато русская авиация имеет богатейший опыт сражений, в том числе и на море. Так что…
* * *ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 1 февраля 1921 года.
— Баронесса. Я позвал вас по известной и естественной причине, и причина эта — здоровье Государыни. Есть ли что-то беспокоящее вас, о чем я должен знать?
Улезко-Строганова отпила кофе из изящной чашки и откинулась на спинку кресла. Она с минуту помолчала, обдумывая ответ.
— Государь! Беременность протекает непросто. Был тяжелый токсикоз, повышенная активность плода, да, и в целом. С другой стороны, Государыня молода и это её не первые роды, что важно для благополучного разрешения. Она ежедневно проходит обследования. Плод активен. Императрица душевно и физически бодра, а здоровье у неё хорошее. Мы, готовимся к различным ситуациям, но, хочу успокоить Ваше Всевеличие — особых поводов для беспокойства я не вижу.
— То есть, вы, Клавдия Петровна, считаете, что всё в порядке?
Она пожала плечами.
— Я, думаю, что для волнений у Вашего Всевеличия нет особых причин. Ну, кроме обычных для подобного случая душевных переживаний по поводу родов и пола будущего ребёнка.
Помолчав, уточняю:
— Когда вы ожидаете начало схваток?
— Минимум дней через пять, Государь. Не раньше.
* * *ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 1 февраля 1921 года.
— Значит, никаких признаков нет и поводов для беспокойства вы не видите?
Главы моих спецслужб нерешительно переглянулись. Наконец, генерал Васильев поднялся с места:
— В настоящее время мы не располагаем сведениями, о готовящихся покушениях на Священные Особы Ваших Императорских Величеств.
Хмуро смотрю на него.
— Ищите. Лучше ищите. И не забывайте о судьбе вашего предшественника, генерала Скалона. Он меня тоже тогда 1917-м уверял, что все под контролем, а погибли сотни людей, включая мою Августейшую мать, членов Императорской Фамилии, главу правительства и прочих высокопоставленных лиц
Генерал явно сглотнул. Если Император уж вспомнил о том взрыве на Красной площади, то значит, дело плохо. Явно Государь располагает какими-то сведениями, которых у него, Васильева, нет. А это очень чревато. В том числе и Высочайшим неудовольствием. Мягко говоря.
— Так точно, Государь! Утроим все силы!
Перевожу отеческий взгляд на генерала Курлова. Тот вскакивает, и, оправив мундир, склоняет голову:
— Так точно, Ваше Всевеличие! Утроим!
Посверлив командующего Отдельного Корпуса жандармов, киваю:
— Вы свободны, господа генералы. Займитесь делом.
Те откозыряли и покинули мой кабинет.
Обращаюсь к застывшему по стойке смирно шефу Службы Безопасности Высочайшего Двора генералу Климовичу:
— Вот что, Евгений Константинович. Сведения, полученные мной, туманны, но угрозу я чувствую. Я уже пережил столько покушений, что начинаю дуть на воздух.
— Понимаю, Государь.
— Все запланированные на эту неделю мои появления на публике будут отменены. Посему, можете сворачивать свои мероприятия по обеспечению безопасности там, и возвращать своих спецов на обеспечение безопасности дворца. В ближайшую неделю на территорию не пропускать никого, кроме тех, в ком есть самая острая потребность, тем более близко не подпускать никого нового. Все назначенные аудиенции я просмотрю сам, но присмотритесь к спискам лиц сопровождения, всех этих помощников, консультантов и прочих экспертов. Естественно, никто из них не должен пронести во дворец оружие или взрывчатку.
Климович кивнул.
— Сделаем, Государь.
— Далее. Перекрыть проезд вдоль дворца со стороны набережной и со стороны стен парка. Нанесите визит на крейсер «Аврора». Формально для согласования усиления мер безопасности и обеспечения невозможности приблизиться ко дворцу со стороны Босфора. Заодно оглядитесь там на крейсере. У меня нет оснований никого ни в чем подозревать, постарайтесь быть предельно корректным.
Генерал бросил взгляд в окно, где буквально в паре сотен метров от нас стоял на якоре трехтрубный крейсер.
— Понимаю.
— Если вопросов нет, вы свободны.
Климович козырнул и откланялся. Заглянул мой камердинер Евстафий Елизаров с кофейником на подносе.
— Государь, ваш кофе.
Он поставил передо мной поднос, где нашлись в том числе и бутерброды, и вполголоса доложил: