Осколок (СИ)
— Что делать-то теперь? Неясно… В город не пойдёшь, неизвестно, докуда там всё прогнило. Да если и не прогнило, чем рассказ свой подкрепить сможем? Получается, что слово деревенщин супротив слова почтенной, ети их мать, стражи. Да и времени у нас нет совсем, чтобы попусту его тратить, — лицо Гарона вмиг размякло и стало каким-то испуганным. В твёрдом до этого момента голосе прорезались истерические нотки. — Вы только пособите нам! А? Не бросайте! Хороших людей увели, за каждого ручусь! Да и найдём мы денег за работу вам заплатить, последнее отдам, только выручите.
— Не бросим, — впервые подал голос Молчун. — Я не брошу.
— Я не успокоюсь, пока хрусту костей Толса не порадуюсь, — негромко и очень твёрдо процедил дварф.
Арди неопределённо помахала рукой и уставилась в столешницу. Она продолжала жевать губами и сосредоточенно морщиться.
— Кровобороды. — мрачно бросил Молчун.
— Что? — непонимающе спросил Адрей.
— Толс сказал, обоз пойдёт к ним. Ждать этот обоз они будут у тракта. Телеги-то по лесу не пройдут никак. Значит Кровобороды дальше по тракту. Селяне дальше по тракту, — Молчун замолчал так же неожиданно, как и заговорил.
— Кто такие эти Кровобороды? Не знаешь, Далур? — Арди сердито посмотрела на дварфа.
— А почему именно я должен это знать? — немного опешил Далур.
— Ну так Кровобороды же. У вашего брата нездоровая любовь к бородам и желание приплетать их в каждое название, — Арди продолжала сверлить его взглядом.
— Нет. Никогда не слыхал о таких, — недовольно нахмурившись, ответил Далур. — Да и каждого дварфа по имени знать не обязан!
— А что мы будем делать если всё-таки найдем их? — Арди злилась всё сильнее. — Попросим их отпустить всех селян и жить в дружбе и любви? Вот скажите, что им помешает отдать Толсу на двух людей и одного дварфа больше? Ты же слышал, они сами побаиваются этих Кровобородов. Думается мне, не просто так. А?
— Мы посмотрим… — начал было Далур, но Арди его сразу же прервала.
— Посмотрим? Ха! Насмотрелась уже. Вот прям этой ночью и насмотрелась. Смотрелки ноют до сих пор. Как зубы, бородатый? Смотрю уже не беспокоят? Ну а ты, Молчун, так и будешь сидеть, да помалкивать? — она перевела горящий взгляд на мужчину. — Я так поняла, ты здесь тоже за самоубийство? Ну так нате, держите, — она запальчиво бросила на стол кинжал, лишь немногим уступающий длинной короткому мечу. — И время сэкономите, и бесить меня не будете почем зря. Посмотрим…
— А ты, стало быть, решила ручкой нам сделать? — закипел Далур. — Решила бросить и нас, и бедолаг этих? Мы, знаешь ли нанимались не ромашки собирать на лугу за мельницей! Знала же, что может погано дело повернуться. А уходишь теперь потому, что деньгами тут не пахнет? Я прав? Ну так и чеши тогда отсюда, раз решила. Шире шаг! Нечего нам тут мозги крутить. Управимся и без тебя коли придётся.
— Управитесь? Если бы я хотела вас бросить — ты бы не только зубов на той поляне лишился. Тролль бы не отвлёкся на меня, и угадай, что было бы, — Арди глубоко вдохнула и выдохнула. Девушка поморщилась, словно съела что-то кислое, закатила глаза и поправила платок на шее. — Сука, ну когда же я поумнею. Вы же опять в говно по горло окунуться зовёте. Ладно, хрен с вами, считайте, что уболтали. Хоть будет кому вас вытащить, когда встрянете.
Далур громко фыркнул и уселся обратно на скамью. Молчун едва заметно кивнул и довольно улыбнулся.
— Тролль? — Гарон испуганно выкатил глаза. До него только сейчас дошёл смысл сказанного. — Вы что, дрались с троллем?
— Мы то? Нет, что ты! Не приведи Держатели Мира. Далур вот дрался. Ну, по-честному, один на один, как полагается. Тролль, конечно, сильней оказался, но вот у кого голова крепче — ещё вопрос. А я так, по лесу с ним наперегонки побегала, — отмахнулась Арди.
— Да откуда же он взялся-то? Не встречались они тут никогда. Я за всю жизнь ни одного не видал! А он к нам сюда не придёт? — не унимался Гарон. Старик испуганно косился на дверь, словно за ней мог оказаться невесть как пробравшийся в самое сердце посёлка монстр.
— Кто ж знает? Надеюсь, нет. Но ворота я бы на ночь закрывала и кого-то на стражу ставила. Побольше людей и с луками, — Арди сделала акцент на последней фразе.
— Толс сказал, обоз будет через четыре дня, — вклинился молчавший до этого Адрей. — Я предлагаю пойти по старому тракту и всё-таки самим посмотреть, что за Кровобороды такие. Медлить нельзя! Надо выступать прямо сейчас.
— Ишь ты. Дай пожрать хоть нормально, да ухо заштопать. Молчун, поди, вон тоже не откажется от нормального шва. Боится, небось, что мордашка его уже не будет такой смазливой. — Далур улыбнулся своей неуклюжей шутке. Молчун скривил обожжённое лицо, отчего то стало ещё более отталкивающим.
— Согласна, медлить нельзя и выступать надо как можно быстрее. Но давай-ка лучше через час. Адрей! Собери нам харчей немного в дорогу, да пива захвати, не забудь. Мы пока подошьём этих двоих, да перекусим слегка. Сука, с ног валюсь, да спать некогда сейчас, — Арди потёрла глаза, в которые будто насыпали песка и устало потянулась.
— Слабоват род ваш. Ох слабоват. Сутки-то всего не спали и уже расклеились, — Далур демонстративно легко встал со скамьи и широким твёрдым шагом пошёл к выходу из дома. Уже перед самой дверью он глянулся и сказал. — Через час мы будем тут, Адрей. И сразу выступаем.
Далур аккуратно разрезал шов на щеке Молчуна и внимательно осмотрел рану. Густые брови то ползли вверх, то стремились к переносице, отчего лицо дварфа принимало очень суровый вид. Наконец он подался вперёд и понюхал разрез с рваными краями.
— Рана-то грязная. Сиди Молчун не дёргаясь, будем сейчас её чистить, — Далур достал из заплечного мешка небольшой металлический стержень и обмотал его смоченной в чём-то вонючем тряпицей. — Ты с этой штукой уже знаком. Так что потерпи, будь добр, — он раздвинул края раны толстыми пальцами и принялся ковыряться там инструментом, обрабатывая ткани и изредка скребя по кости.
Молчун шипел от боли и судорожно сжимал рукоять своей дубины так, что белели пальцы, но его голова ни разу не дёрнулась, словно перед Далуром была статуя. Дварф изредка останавливался, извлекал стержень из раны и пристально разглядывал разрез, недовольно цокал языком и продолжал своё дело, не обращая никакого внимания на поведение человека. Вскоре он остановился и отложил в сторону свой незатейливый инструмент.
— Кажись готово. Вычистил. Ты, Молчун, погоди радоваться, сейчас ещё кой-чего добавлю и зашивать начну. Приятно не будет, зато рана теперь заживёт нормально, и шрам будет не такой поганый. Волков в лесу больше не распугаешь этим шрамом. Хотя с твоей-то харей… — одновременно с этими словами он всыпал бурый порошок в разрез и принялся споро зашивать его.
Далур знал, что сейчас испытывает Молчун. К боли растревоженной раны и жжению от снадобья должна была добавиться чудовищной силы чесотка, прямо там, внутри. Молчун резко дёрнулся и замер. Казалось он сдерживается из последних сил чтобы не начать разрывать ногтями щёку, несмотря на ещё зашивающего её дварфа и свои грязные руки.
— Сегодня может быть горячка. Но быстро пройдёт. Повязку поверх пусть тебе Арди наложит, — он посмотрел на девушку. — Как закончишь посмотри, как там моё ухо.
— Ты где врачевать так натаскался? Никогда такого не видела! — Арди с удивлением смотрела на ровный и аккуратный шов, столь быстро наложенный дварфом. — Ты, конечно, извини, в то, что ты этими руками стальные пруты гнёшь, я поверю, но чтобы так ловко делать такую тонкую работу… Чудеса.
— Где учили, там и научился. Дело полезное, — буркнул Дварф и украдкой довольно улыбнулся.
Пока Арди накладывала Молчуну повязку, Далур скинул кольчугу и рубаху. Мускулистое предплечье левой руки пересекали чёрные полосы, оставленные ремнями щита. Он склонился над ведром воды и принялся, шумно сопя и отплёвываясь, отмывать слипшуюся от крови бороду. Левый бок — тот, в который бил кинжалом зеленокожий — представлял из себя один сплошной синяк. Ещё один, меньшего размера, расположился на его широкой спине, там, куда угодила стрела гоблина.