Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения

Куда любопытнее интеллектуальный фон восприятия «сухопутной пиратской войны», а именно «Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами» и «Хайлендский лиходей, или Памятные поступки знаменитого Роберта Макгрегора, известного также как Роб Рой» [507]. Оба сочинения были опубликованы в Лондоне незадолго до составления мемориала (в 1724 и 1723 гг. соответственно), оба безосновательно по-прежнему многими приписываются бойкому перу Д. Дефо, оба относятся к разряду популярных в свое время (впрочем, как и сейчас) изданий о «знаменитых» и «ужасных» разбойниках [508].
Читательский интерес, подогревавшийся завершением «золотого века» пиратства и недавним близким знакомством британцев с «мятежными» шотландскими горцами (в 1715 г. они без приглашения даже наведались в Англию), в немалой степени способствовал переизданию этих работ в 1725, 1726 и 1734 гг. («Всеобщая история грабежей…») и в 1743 г. («Хайлендский лиходей…») [509]. А «взбунтовавшийся» горец, таким образом, записывался комментатором в лихую разбойничью команду капитана Эдварда Тича (известного также как «Черная борода»).
Однако такой упрощенный, ироничный и почти литературный подход не мог устроить генерала Уэйда, которому на посту командующего королевскими войсками в Шотландии предстояло умиротворять Горный Край. Как и герцог Аргайл, он обращается к аналогичному опыту европейских держав: «Прежде чем завершить этот отчет, осмелюсь доложить Вашему Величеству о серьезных недостатках регулярных войск, когда они сталкиваются с населяющими горные области. Севенцы во Франции и Каталонцы в Испании всегда будут примером этой истины. При этом Горная Шотландия даже более недоступна в силу отсутствия дорог, мостов и обильных дождей, почти непрерывно идущих в этих краях, что по своей природе и постоянном использовании стало привычным для местных жителей, однако регулярными войсками переносится с трудом. Не знающие горных перевалов, они часто попадают в засады и под выстрелы с горных вершин, на которые они отвечают без результата, как случилось в деле при Гленшиле, когда мятежники потеряли лишь одного человека, в то время как (sic) значительное число в войсках Вашего Величества было ранено или убито» [510]. Причем испанский пример генералу был знаком не понаслышке, имея в виду его активное участие в Войне за испанское наследство в 1702–1713 гг. [511]
Это представление о том, что «красные мундиры» не способны в одиночку, без поддержки лояльных правительству горных кланов, эффективно поддерживать закон и порядок в Хайленде, активно навязывалось отдельными представителями местных элит и было широко распространено среди ответственных за умиротворение Горного Края чинов.
В этом смысле показательны соображения лорда Ловэта (и изложенные выше генералом Уэйдом): «После того как был издан акт о разоружении и те [отдельные] роты [из горцев на службе Короны] были распущены, были предприняты… другие меры для сохранения мира в Хайленде. Казармы… построены с большими затратами, и отряды из ближайших полков… отправлены разместиться в них гарнизонами и установить посты в тех местах, которые сочтут наиболее подходящими для подавления беспорядков; но все это не принесло результатов. Регулярные части никогда не применялись для таких маршей, с их обычным оружием и амуницией; были не в состоянии преследовать горцев; сам их мундир был сигналом грабителям избежать с ними встречи; и войска, бывшие чужестранцами до языка и часто полагавшиеся в том на других, никак не могут раздобыть сколько-нибудь полезную информацию или хотя бы быть достаточно осведомленными о положении в различных частях страны… для преследования грабителей» [512].
 
Из этого взаимопонимания родилась «система поддержания мира в Горной Стране», отстаиваемая Данканом Форбсом в 1742 г. перед новым командующим королевскими войсками в крае генералом Клэйтоном в связи с отправкой на континент для участия в Войне за австрийское наследство 1739–1748 гг. полка «Черная стража», набранного из горцев специально для службы в Горной Шотландии [513].
События 1745–1746 гг. поставили было идею и практику такого военного сотрудничества в крае под сомнение, провоцируя новый, радикальный взгляд на специфику «Горной войны» [514]. В контексте административной этнографии «Хайлендской проблемы» уже названия некоторых сочинений на эту тему звучали весьма многообещающе с точки зрения смены (дис)позиции комментаторов и генералов. Один из памфлетов той поры, специально посвященный критике военного дела у горцев, предлагал читателю не только «подлинное описание положения в Горной Стране», но и «честный подсчет силы его обитателей и преимуществ войск короля с точки зрения дисциплины и манеры ведения боя» [515].
Сам того не ведая, анонимный автор памфлета завершил полный круг этнографических изысканий «шотландских» чинов от «преимуществ горцев» генерала Маккея к «преимуществам войск короля» под началом герцога Камберленда: «С уважением к дисциплине горцев, мы полагаем, что, какой бы она ни являлась, неопровержимо, что они не могут изменять или формировать различные построения из скопления людей, как это делают другие народы, но каждый клан, будь он больше или меньше, это и есть батальон… Далее, совершенно определенно, что они ничего не знают об окапывании, фортификации, заготовке магазинов, или, коротко говоря, о военном искусстве… Важнейшее различие между регулярными и иррегулярными войсками во все века и у всех народов — это различие, обнаруживаемое здесь, между горцами и британскими солдатами» [516].
В армии эту мысль очень точно и по-военному кратко выразил полковник Джозеф Йорк, состоявший при штабе герцога Камберленда еще со времени знаменитого сражения при Фонтенуа 11 мая 1745 г., характеризуя возможности якобитов укрыться в горах от преследований: «Правда относительно всего этого состоит в том, что ничего хорошего у них не выйдет, когда наши красные мундиры появятся в сердце их страны» [517]. Сын лорд-канцлера Филипа Йорка, 1-го графа Хардвика, он писал отцу достаточно часто, так что тот был хорошо осведомлен о событиях в Шотландии и, разумеется, транслировал эти идеи уже в среде гражданских чинов, славивших герцога Камберленда и британскую армию [518]. Столь же самоуверенно звучало и утверждение генерала Блэнда. В письме к герцогу Ньюкаслу он обещал переловить всех объявленных вне закона мятежников или вынудить их «убраться в их убежища в их ужасных горах, британской Сибири» [519].
Суровая действительность мятежного края, едва ли ставшего лояльным после поражения якобитов при Каллодене 16 апреля 1746 г., подсказывала, однако, иное решение «Хайлендской проблемы». С точки зрения правительственной пропаганды способность «красных мундиров» к уставным военным эволюциям, так эффектно представленная на получивших широкое хождение планах сражений 1745–1746 гг., не менее эффективно скрывала за условными обозначениями тот факт, что некоторые из них выиграла не королевская армия, а якобиты [520].
На уровне политической практики власти не прекращали военное сотрудничество с феодально-клановой элитой Горной Шотландии даже во время мятежа якобитов 1745–1746 гг. Более того, масштаб событий способствовал тому, что горцы на службе правительства Его Величества значительно чаще, чем прежде, выступали в роли сдерживающего фактора по отношению к «взбунтовавшимся» горцам, применяя те же методы ведения партизанской войны в горах, что и мятежники.