Притяжение (СИ)

— Не знаю, рассказывала, Виктория, или нет, но я почти тридцать лет преподавал в педагогическом, — продолжает он, подходя к накрытому столу, — на историческом факультете. Сегодня как с утра начались поздравления, так вот до сих пор.
— Ну, тогда, мы тоже присоединяемся, — говорит на это Руслан, так легко вливаясь в диалог, и протягивает папе, привезенный бренди.
Отец берёт коробку.
— Кальвадос, — присвистывает папа. — Угодили, — говорит довольно и протягивает Руслану руку.
Руслан спокойно пожимает ему руку, а мои разбушевавшиеся нервы успокаиваются.
Входит мама с корзинкой хлеба.
— Ну, наконец-то, Серёжа, — говорит укоризненно, и садиться напротив меня.
— Ну, Инесса, звонил Роднянский, — пожимает плечами папа, — его не остановить, ты знаешь.
— Да знаю, знаю, — мама отмахивается и переводит, наконец, взгляд на нас.
— Ну чего вы, сидите? Накладывайте салаты. Серёжа наливай, — тут она немного запинается, — Руслану…
— Спасибо, — отвечает Руслан, — но я за рулём, поэтому ограничусь водой.
Мама немного растерянно поджимает губы.
— Ну, хорошо, — говорит на это, и подставляет свою рюмочку папе, — тогда только мне и себе, Серёж.
Папа открывает бутылку красного вина, и, плеснув себе и маме, спрашивает у Руслана.
— Водишь, Руслан? Как давно?
Я, боясь спугнуть зыбкое перемирие, сижу тихо, как мышка. Только осторожно положив на тарелку Руслана салат, и баклажан, и снова замираю.
— Давно, ещё до армии, — отвечает Руслан, и в свою очередь наливает мне компот, а потом и себе.
— Служил? — опять вопрос.
— Да, срочная, потом по контракту.
— Но ты не военный, насколько помню, — продолжает отец.
Мы с мамой, сидим, не сговариваясь, не встреваем в разговор, не мешаем общаться мужчинам.
— Верно, помните. Не срослось, со службой.
— И чем же занимаешься?
— Строительством. Жилые застройки, загородные дома, комплексные проекты, — Руслан немного откидывается на стуле.
— Как прозаично, — фыркает мама, и я реагирую мгновенно, вспыхивая. Мне хочется его защитить. Кинуться на амбразуру. Что бы никто, не смел его даже, словом тронуть. Но только я открываю рот, чтобы высказаться, Руслан усмехается, а сам сжимает под столом мою коленку.
— Ещё как прозаично, — подтверждает он. — Счета, фактуры, сметы. Подрядчики, сроки, тендеры. Не возвышенно, но интересно, и довольно неплохой доход. Сейчас у нас довольно интересный проект. Спортивный комплекс, может, слышали, для местной хоккейной команды…
И Руслан пускается в описания специфики своей работы. Описывает перспективность данного проекта, говорит легко и непринуждённо, и я вдруг понимаю, как нелепо я выгляжу со своими порывами. Его не нужно защищать, он мне столько раз об этом говорил. Но у меня срабатывает какой-то инстинкт дикий. Мне хочется всем и каждому доказать, что мой выбор правильный. Что этот мужчина стоит того, чтобы развернуть свою жизнь, на сто восемьдесят градусов. Но Руслан сам прекрасно справляется. Мама хоть и строит из себя строгую недотрогу, видно, что слушает внимательно. Папа даже поддерживает беседу. И мне можно только расслабиться и получать удовольствие от вечера. Ну, или хотя бы попытаться.
— Вика, конечно же, нам рассказала, что случилось, — переводит папа тему, и мне становиться не по себе.
Руслан не любит говорить, про то, что случилось, и отреагировать может грубо, и мне бы не хотелось пошатнуть такое зыбкое перемирие.
— Но вижу, что ты прекрасно выглядишь, — продолжает папа.
Руслан ожидаемо сжимает губы в линию. Благодарить и как-то комментировать папино замечание он не собирается, и папа, видя это, задаёт следующий вопрос:
— Так и не нашли кто это сделал?
Ну, вот зачем он поднял эту тему, ведь он всё прекрасно знает, я же всё ему рассказала.
— Нет, — отвечает Руслан, и я слышу сталь в его голосе, и украдкой бросаю взгляд на него. — Но обязательно найду, — обещает после небольшой паузы, всё тем же холодным и твёрдым голосом, что всем нам становиться понятно, что это не праздное обещание, и что дальше развивать эту тему о не намерен.
 
Папа предлагает тост за здоровье, пытаясь сгладить неловкость, и все выпивают, после чего воцаряется небольшое молчание, потому что все едят.
Мама готовит вкусно. Очень. Кулинария это её хобби. И если она не снимает, то обязательно ищет новый рецепт и экспериментирует на кухне.
— Мам, очень вкусно, — указывая я на свою тарелку, в которой лежит отломленный кусочек заливного.
— Спасибо, Вика, — скупо улыбается мама.
— Очень вкусно, Инесса Павловна, — вторит мне Руслан. Ему она тоже сухо улыбается.
Папа присоединяется к общей похвале, талантов мамы, и она заметно оттаивает.
— Ну а у тебя как дела? — пространно спрашивает она у меня, наконец, немного смягчив свой взгляд, когда смотрит на меня.
Что она имеет в виду, и что хочет узнать, я не знаю, и поэтому рассказываю про новую выставку в галерее, потом рассказываю про Милану.
— Я спрашиваю про тебя Вика, — гладит она скатерть. — Как твоё самочувствие? Тридцать третья неделя?
— Тридцать четвертая, — поправляю я её. — Всё хорошо, спасибо.
— Кто будет? Ты не говорила, — продолжает мама, и теперь мужчины молчат и не мешают нам общаться.
Я удерживаюсь от усмешки, не говорила, потому что она и не спрашивала, а вместо этого просто отвечаю.
— Мальчик. Сын.
Папа улыбается, да и мамины глаза тоже потеплели.
— Имя выбрали? — это уже папа.
— Да, Тимур, — пищу смущённо, как будто, эта информация может нарушить такой хрупкий мир между нами.
Мельком гляжу на Руслана.
Он как всегда спокоен, и мне хочется хоть капельку его уверенности. Как не уговариваю себя, не могу перестать волноваться. Ведь также год назад, мы сидели за этим столом, в более теплой обстановке, с Виком. А теперь я привела знакомиться своего нового мужчину, и мне не унять дрожи от беспокойства.
Родители тоже помнят все моменты моей прошлой жизни. Тоже сравнивают моего нынешнего мужчину, с прошлым, и я знаю, что Руслан для них чужак, и разрушитель моей семьи, но…
Но они делают над собой усилие, особенно мама, и надо быть благодарной за это.
Вот интересно, как бы я себя вела, если бы родители развелись, а потом бы пытались познакомить меня со своими новыми половинками. Наверное, мне тоже было бы нелегко. Но я бы старалась их понять.
— Тимур Русланович, — говорит папа, и поднимает рюмку, из которых они с мамой любят пить вино. — Хорошо звучит. Давайте за будущее поколение.
Потом разговор стекает на папины рассказы, про свою преподавательскую деятельность. Папа очень любит свою работу, даже сейчас, уже уйдя на покой, может часами рассказывать про своих студентов, и коллег. И надо постараться, чтобы выслушать все эти рассказы. Мы-то с мамой привычны, а вот Руслан.
Я снова гляжу на него.
Ничего сидит, слушает, и вроде даже интересно ему.
К горячему, папа поведал, две истории о своих удачливых студентах, которые теперь сделали головокружительную карьеру, и о своих коллегах, которые, не смотря ни на что, не изменяли любимому делу, и оставались верными себе.
— Поможешь мне? — спрашивает мама. — Или посидишь?
Я с удовольствием бы походила, сильно затекла спина. Да и не картошку она меня копать зовёт, а всего лишь помочь накрыть на стол.
— Конечно, — я встаю.
Но тут Руслан, прервав разговор, повернулся ко мне, цепко оценивая моё состояние.
— Ты как? — простой вопрос, но так приятно.
И я, немного стесняясь родителей кладу ему руку на плечо, и сжимаю.
— Всё хорошо, спасибо.
Темные глаза ещё немного изучают моё лицо, его горячая ладонь, напротив, без стеснения накрывает мою, и сжимает в ответ.
— Правда, — несмело улыбаюсь я, потому что родители наблюдают за нами, и мне неловко.
46
На кухне мама суетиться, и я понимаю, что она не готова ещё обсуждать, без осуждения, все те изменения, что произошли в моей жизни. И поэтому она предпочитает скрываться за нарочитой хлопотностью, хотя я знаю, что у неё всё под контролем. Ожидаемо, что на кухне для меня не находиться никаких срочных дел, и я устало приваливаюсь к стене, усевшись на жёсткий табурет.