Притяжение (СИ)

Так в детстве он стремился завоевать любовь отца, потом уважение деда. А совсем недавно хотел присвоить женщину, но видимо она была права, он ущербный.
— Где Лиза? — спросил Тоха, встречая Руслана на первом этаже.
— Она не едет, — ответил он, и подозрительно глянул на друга.
— Лиза? — выразительно произнёс он, вкладывая в интонацию вопрос, который Тоха, несомненно, понял.
— Ну, Елизавета Дмитриевна, — поправился друг.
Они вышли на улицу, и пьянящий майский аромат ударил в нос, а было такое ощущение, что Руслана саданули чем-то тяжёлым по голове. Пьяный, сладко-свежий аромат гулял по вечернему городу. И небо лазурное и глубокое, совсем как её глаза…
— Без «ну», — рявкнул Руслан, чувствуя, как закипает и старался сдержаться, понимая, что друг не причём, но профилактику никто не отменял, — не смей её даже взглядом касаться! Я такой больше не найду, так что забудь про неё!
— Да я… — вскипел Антон, он единственный на правах друга мог нарушить субординацию, и ему единственному это позволялось
— Я серьёзно, Тоха, Елизавета Дмитриевна, для тебя под запретом, никакого нахер харасмента! Не разлагай мне кадры!
— А сам-то! — зло выплюнул Тоха.
Что ж за вечер такой-то?
Руслан совсем не элегантно сплюнул.
— Всё сказал? — он оттолкнул друга, и сам сел за руль.
— Руслан, — видимо Тоха опомнился, понимая что, он, нарушает инструкцию, но Руслан даже не взглянул на него, газанул, и тяжёлый внедорожник козликом полетел по вечернему городу.
Сперва Руслан хотел плюнуть на выставку, но прикинув варианты, которые состояли из бара, шлюх, и одинокого дома, решил всё-таки съездить. Потому что всё это навивало такую тоску, что впору волком выть.
Он слонялся в редкой толпе по длинным коридорам галереи, рассматривая на стенах абстракционизм, именитого художника, теребя в руке бокал с минералкой, и скучал.
Он ни хрена не понимал в искусстве. Ему откровенно было скучно. И даже зазывные взгляды разодетых баб, и встреча пары знакомых не скрасили его досуг.
Руслан посмотрел на часы, и, прикинув, что он пробыл здесь полчаса, и можно валить, пошел, на выход. Ну, по крайней мере, так ему казалось, что там, куда он шел, был выход. Хотелось убраться поскорее из людного места. Забиться, как старому псу в конуру и повыть немного. Все его надежды на то, что культурное времяпрепровождение спасёт его от хандры, провалились. Ему стало ещё тоскливее, и ещё боле пронзительно чувствовалось собственное сиротство. Единственным его увлечением стала работа. Он много времени тратил на самообразование, на вникание в финансовые аспекты. Да просто на то, чтобы не быть идиотом, когда разговаривал с подчиненными, и сейчас снова хотелось зарыться в бумагах, вчитываясь в каждую строчку, чтобы мозг привычно анализировал, искал выходы, предлагал решения. Но этот грёбаный вечер с его ароматами и воспоминаниями, вывели его из равновесия, и он не мог его найти, не понимал как.
Он шёл длинным коридором, и вроде люди встречались всё реже, и топографическим кретинизмом он не страдал, но выхода всё не было. Одни сплошные повороты, и уже совсем пустые коридоры, и голые стены.
За следующим поворотом виднелся свет, и слышны были голоса. Он поспешил, чтобы узнать, наконец, как выйти из этого места, но замер, сразу как завернул.
К нему спиной стояла женщина. Он моментально оценил круглый зад, в обтягивающей юбке, тонкую талию, узкие плечики. На тонких лодыжках ремешки от туфель на высоком каблуке. Тёмные волосы собраны в высокую прическу, открывая длинную шейку. Впервые за долгое время он почувствовал интерес к противоположному полу, причем пол этот, ещё не развернулся, а он уже похвалил себя, что неплохо так заплутал, прикидывая, что планы на вечер меняются.
Женщина говорила по телефону.
Что-то сдержано и тихо втолковывала кому-то, потом слушала, потом опять. Руслан прислушался.
— … это вы не понимаете, ведь сегодня открытие, у меня сто пятьдесят гостей, что я им должна сказать,… почему он не может…но мы же договаривались, что Александров будет на открытии его же выставки…
 
Если бы Руслан стоял ближе, вероятнее всего он бы сразу узнал этот голос, а так ему пришлось сделать пару шагов, и именно в этот момент, незнакомка, яростно и громко заговорила в трубку
— Я вам такую неустойку вкачу, если он не явиться через час! — а потом она обернулась на звук, и Руслан замер.
Перед ним стояла царица, собственной персоной, и можно только удивляться собственной реакции, когда мозг по ходу на бессознательном уровне, давно считал кто перед ним, и понял, что этот объект очень даже желаем, раз в голове у Руслана, крутилось, как замутить с незнакомкой.
Но Руслан офигел от увиденного. Он медленно скользил взглядом по стремительно бледнеющему личику царицы, на котором сапфирами горели огромные глаза.
Она тоже узнала его.
Взгляд его спускался к вырезу блузки, в котором вздымалась пышная грудь, и ниже на круглый животик, обтянутый тканью юбки.
Потом он снова посмотрел в её лицо, с немым вопросом, потому что говорить пока был не способен. Она всё так же ошарашено смотрела на него, непроизвольно закусив нижнюю губу, словно досадуя, хотя какое нахер, словно, она явно не ожидала такой встречи. Грудь её так часто вздымалась, что непроизвольно притягивала взгляд Руслана. И он шарил им, то по её лицу, то по груди, то по беременному животу.
Руслан сделал шаг навстречу, как-то неосознанно, но она попятилась, сжав крепко пальцами телефон, прижав его к груди, словно он нападать, собрался, и отступила, а потом развернулась и побежала от него. А он за ней. Не анализируя особо, просто решил вдруг, что нужно догнать. Но царица резво, несмотря, на то, что была глубоко беременна, и на каблуках, убегала от него.
— Стой, царица, — гаркнул он, и эхо разнесло его голос по пустеющему коридору, и она прибавила шаг.
Зачем он её догонял, Руслан и сам бы не смог ответить, он просто должен её догнать, а потом разберется.
Но тут царица нырнула в какую-то каморку и заперлась.
Он дёрнул ручку, не поддаётся.
— Открой, Вика!
— Уходи, — глухо послышался её голос.
— Открой, поговорим, — снова дёрнул ручку.
— Уходи, — прозвучало опять.
Он прислонился лбом о полотно двери и выдохнул, помассировал глаза. Почти полгода думал что живёт, а увидел её и понял, что на паузе стоял. Только сейчас догоняя ее, почувствовал себя живым.
Конечно же, как он раньше не догадался, не вспомнил, он же изучал досье, когда собирался к Витьку за своим долгом. Она работает в галерее. В этой. Не даром сегодня всё напоминало о ней. Руслан не верил не в судьбу, не в потустороннее, но сейчас не мог не отметить тот факт, что всё сложилось очень гладко. Только вот зачем он снова увидел её, и тут же голову потерял, может затем, чтобы как в сказке, блядь, обрести уже сердце.
Он отошёл от двери, которую, при желании спокойно мог выбить, но понимал, что этим теперь ничего не добьётся. Он сам оттолкнул её. Сам решил, что им не по пути.
Да и она там. Беременная. Решила муженьку своему, в награду за его подвиги, ребёнка подарить?
Эта мысль разозлила настолько, что он развернулся и зашагал в обратном направлении.
Нет, ни хрена всё это, не значит. Может лишь то, что она живёт дальше. И он должен.
Выход он нашёл, как ни странно, быстро. И уже на улице набрал Дана.
— Я покупаю галерею, — сказал он вместо приветствия, — как тебе такое вложение?
— Какую галерею? — опешил тот.
— «АртМуза», на Кольцевой.
— Эта та, в которой Александров выставляется?
— Точно. Подготовь все документы, хочу ознакомиться, как у них с финансовой отчётностью, бухгалтерией, всё ли прозрачно.
— Ну, хорошо, — сколько не согласился, а усмехнулся, Дан, и отключился.
Руслан набрал Тоху, пока помнил, за что зацепился мозг.
— Тоха узнай, где остановился художник Александров, — так же без предисловий сказал он, — у тебя пять минут.