Обещания и Гранаты (ЛП)

— С ней никогда не происходит ничего нового — говорит Ари, фыркая. — Но у меня сольный концерт через несколько недель.
Мое сердце падает в желудок.
— Черт, ты серьезно?
— Ага. — Она поджимает губы на последней букве «а», заставляя меня чувствовать себя последней звдницей. "
— Щелкунчик, на весеннее Рождество в нашей школе. Странное время для празднования Рождества, если ты спросишь меня, но думаю, что так легче выбрать тему.
Чувство вины сжимает мою грудь, заставляя меня вспомнить все другие концерты, на которых я была. И как я не пропустила ни одного с тех пор, как она получила свой первый купальник.
— Я буду там.
Ариана моргает один раз. Дважды.
— Не давай обещаний, которые не можешь сдержать.
Я не знаю, откуда берется такое отношение, и не могу не задаться вопросом, что происходит дома, о чем мне не говорят. И хотя снова даю ту же клятву, имея в виду это от всего сердца, только позже понимаю, насколько трудным может быть на самом деле пройти через это.
Марселин просит водителя отвезти меня в Пылающую Колесницу через некоторое время после того, как мой телефонный разговор с Арианой заканчивается, мы вешаем трубку, как только мама входит в комнату и разражается слезами при виде моего лица.
Когда я вылезаю из машины, кивая водителю, что он может уехать без меня, то на мгновение останавливаюсь на обочине бара, крепко прижимая сумочку к боку, когда всплывает воспоминание о том, как я была здесь в последний раз.
Игла, прокалывающая мою кожу, то, как Винсент смотрел на меня, как будто я была каким-то образом ниже его, нападение, которое последовало после.
Мое горло сжимается, блокируя воздух, когда я вновь переживаю воспоминания. Мурашки бегут по рукам, посылая дрожь вниз по позвоночнику.
Нормального человека, вероятно, встревожила бы форма решения проблемы Кэлом, но, по правде говоря, я даже не не сомкнула глаз из-за этого. Это может быть как-то связано с тем фактом, что с тех пор мы каждый день сексуально активны, и, возможно, я слишком устала, чтобы по-настоящему думать об этом, но все же.
Мне нравится окончательность того, как он позаботился об этом.
До сих пор я задвигала это в дальние уголки своего мозга, но, вернувшись в бар, глядя в лицо своим кошмарам, я испытываю непреодолимое желание убежать.
Тихий смех рядом со мной временно отвлекает мое внимание от здания, и я медленно поворачиваю голову, предчувствие пронизывает каждую мою мышцу, напрягая их. Девушка с черными волосами, заплетенными в две французские косы, стоит в нескольких футах от меня, точно повторяя мою позу, скрестив руки на груди и уставившись на бар.
Сморщив нос, я отвожу от нее взгляд, пытаясь успокоить напряжение, несущиееся по моим венам, как бешеный поток.
Как долго после травмирующего события придется ждать, прежде чем смогу встретиться лицом к лицу со своими демонами?
— Шестнадцать.
Глаза расширяются, я оглядываюсь на девушку, стоящую рядом со мной. Она теребит подол прозрачной черной блузки, качая головой, и я на мгновение впадаю в панику, задаваясь вопросом, не сказала ли я это слух.
Бросив на меня косой взгляд, она опускает руки.
— Я приходила в это место, шестнадцать раз за последние пару недель, но не могу заставить себя войти.
Облегчение накрывает меня, и я испускаю быстрый выдох, сканируя ее более тщательно; она одета во все черное, ее джинсы подвернутые до щиколоток, кулон подсолнечника, обернутый вокруг ее шеи, обеспечивая единственным источником цвета.
Даже ее глаза, теплые, но темные и настороженные, отражают болезненность ее выбора наряда, и я практически слышу суждение Арианы о мягкой моде.
— Люди, которые все время носят черное, ненормальны, — говорила моя сестра. — Либо они поклоняются сатане, либо ненавидят самих себя. На этой зеленой земле слишком много цветов, чтобы выбирать тот, в котором их вообще нет.
И мама всегда удивляется, почему она не может завести приличного парня.
Сочетая наряд с бледной кожей девушки и стройной фигурой, она легко могла сойти за вампира. Может быть, именно поэтому она не может войти.
 
— Ты боишься того, что внутри? — спрашиваю я наконец, как только молчание между нами становится неловким.
Она поджимает губы.
— Что-то в этом роде.
Между нами снова воцаряется тишина, и я заправляю волосы за уши, пожимая плечами.
— Мы могли бы войти вместе. Я знаю владельца, не думаю, что он позволил бы чему-то случиться, пока он внутри.
Во всяком случае, не снова.
Кэл не производит на меня впечатления человека, который дважды совершает одну и ту же ошибку.
Девушка наклоняет голову набок, бросая на меня быстрый взгляд; я переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя себя неловко от ее пристального взгляда, в настоящее время сожалея о своем решении не надевать нижнее белье под это темно-синее платье-сорочку. Я чувствую все, включая тяжесть ее взгляда.
— Ты знаешь Кэла?
Я поднимаю левую руку, покачивая бриллиантом так, чтобы он блестел на солнце, позволяя легкому уколу ревности из-за того, что она знает его имя, пронзить мою грудь.
Полагаю, мне лучше принять это, чем подавлять.
Надувая щеки, она тихо присвистывает, раскачиваясь на каблуках.
— О, так ты знаешь его, знаешь его. Ты, должно быть, Елена.
Протягивая руку между нами, она слегка улыбается, ожидая. Я моргаю, глядя на ее ладонь, осторожно беру ее и дважды качаю, как учил меня папа.
Когда я больше ничего не говорю, она отпускает меня и сжимает губы.
— Кстати, меня зовут Вайолет.
— Ах, — говорю я, снова обводя взглядом ее черты, пытаясь понять, не встречала ли я ее каким-то образом раньше и не забыла ли. По правде говоря, я мало изучала Аплану с тех пор, как приехала сюда, за исключением того, что пару раз посетила фермерский рынок с Кэлом и купила кексы в пекарне на норт-энде с Марселлиной.
С тех пор как моя последняя вылазка на публику закончилась не так хорошо, я как бы отсиживалась дома, смиряясь с жизнью отшельника, как я бы, вероятно, в любом случае и закончила, если была миссис Де Лука. По крайней мере, как невесту Кэла, меня не заставляют посещать или устраивать светские мероприятия; на самом деле, большую часть времени он почти полностью отказывается от социального взаимодействия, довольствуясь тем, что запирается в Асфодели и тратит свое время впустую.
— Ты понятия не имеешь, кто я, не так ли? — говорит она, издавая еще один легкий смешок, хотя на этот раз в нем слышится нотка раздражения.
— Прости, — выплёвываю я. Я новичок на острове, и…
Подняв ладонь, она качает головой, и я замечаю зеленый оттенок, распространяющийся по ее большому пальцу; он запечатлен в ее отпечатках пальцев, почти так же, как цвет принадлежит ее коже.
— Честно говоря, все в порядке. Я никому о нем не рассказываю, почему он должен рассказывать им обо мне?
Мои брови в замешательстве хмурятся, ревность обжигает мне горло, хотя я точно не знаю почему.
— Откуда ты его знаешь?
Она молча смотрит на меня в течение нескольких минут; все это время ревность дрейфует где-то, зажигая мои нервные окончания в огне, и часть меня хочет сдаться и наброситься, но я подавляю реакцию, направляя более развитые мысли о том, что у Кэла есть прошлое, которое меня не касается.
В любом случае, многое из этого произошло до того, как между нами что-то могло случиться, независимо от долговечности моих собственных чувств. Которые, конечно, не отличаются взаимностью, и теперь, когда они стали сложнее, чем когда-либо, я вообще не могу сказать, как он относится к этим вопросам.
Вероятно, в том же самом месте на карте, где он всегда был, используя меня точно так же, как он сказал в самом начале.
 
Но если это то, на что похоже привыкание к Аиду, я продлю свое пребывание в Подземном мире.
Вайолет облизывает губы, играя концом одной косы, когда мимо проходит пара, держась за руки и разговаривая о посещении пляжа. В ее темных глазах появляется странный взгляд, что-то одинокое и знакомое, поэтому я снова задаю свой вопрос, пытаясь вернуть ее к сути дела.