Обещания и Гранаты (ЛП)

— Я не убегала от тебя, — лгу я, сглатывая эмоции, угрожающие моему горлу. — Тебя нигде не было поблизости, когда я уходила. За что, кстати, спасибо, что снова меня бросил. И спасибо, что нанял монстра, чтобы присматривать за мной.
Он вздыхает, и я могу просто представить, как он сжимает переносицу, пытаясь сохранить самообладание.
— Я не понимал, что Винсент
будет проблемой. Я разберусь с ним.
Слезы обжигают мои глаза, и я шмыгаю носом, борясь с собой, подтягивая колени к груди. Положив щеку на колено, я нажимаю на телефон, проверяя время.
— Я не нравится здесь.
— Скажи мне, где ты, и я приеду за тобой.
— Нет, — говорю я, качая головой, хотя знаю, что он меня не видит. Мои веки опускаются, закрывая плексиглас передо мной, и мне легче дать им отдохнуть. — Здесь. Остров Аплана. Мне одиноко.
Он ничего не говорит в течение нескольких секунд — так долго, что я почти уверена, что в следующий раз, когда он это сделает, я буду спать.
— Да, — соглашается он, лед испаряется из его тона с этим единственным слогом, заставляя меня задуматься, с чем именно он согласен.
Может быть, Аид тоже был одинок, и привел Персефону в свое царство, потому что знал, что она принесет с собой свет.
Где-то вдалеке хлопает дверь, звук эхом отдается в стропилах. Голоса плывут в мою сторону, как грозовая туча, грубые и сердитые, когда они приближаются.
Кэл чертыхается себе под нос.
— Елена. Где ты?
Усталость накатывает на меня, медленно и неуклонно, обволакивая мой мозг, мешая сосредоточиться. Голоса приближаются, становятся все злее, и если бы я могла уделять им больше внимания, я бы, наверное, испугалась. Но мой разум подобен плоту, затерянному в море, медленно плывущему среди волн, когда они уносят меня прочь.
— Куда ты ушёл? — Вместо этого спрашиваю я. По крайней мере, думаю, что спрашиваю, хотя внезапно мне трудно чувствовать свой рот.
— Мне нужно было кое с кем встретиться.
— Девушка? — Я не могу скрыть укол ревности; она выскальзывает, как змеиный хвост, и быстро хлещет.
— Да. Но не в том смысле э. — Пауза, затем вздох. — Моя сестра.
— У тебя есть сестра?
— Да. Как бы. Это… сложно. — Кэл прочищает горло, и мне интересно, что он сейчас делает. Если он стоит над распростертым телом Винни, приставив пистолет к его затылку, и ждет, чтобы узнать, в безопасности ли я, прежде чем потребовать его наказания. — Но не обращай на это внимания, малышка. Скажи мне, где ты.
— Я не знаю, — признаюсь я, мои слова звучат медленнее. Звук позади меня усиливается, шаги стучат по цементному полу, но я все еще не открываю глаза. — Какая-то автобусная станция.
— Автобусная станция? — Еще одна затянувшаяся пауза, а затем Кэл снова ругается, что-то шаркает по линии. — Мне нужно, чтобы ты убрался оттуда, прямо сейчас.
— Не могу, — говорю я, и это прежнее тепло разливается по моим венам, заставляя мои внутренности ощущаться как желе. — Слишком хочется спать.
— Елена. — Я могу сказать, что он говорит сквозь стиснутые зубы. — Тот наркотик, который дал тебе Винсент, был разбавленной версией очень мощного уличного наркотика, и он, вероятно, действует прямо сейчас. Мне нужно, чтобы ты боролась с этим и убиралась к чертям туда и наружу, где люди могут тебя видеть.
Смех плывет вокруг меня, тени отбрасываются на скамейку, где я лежу; Я вижу их из-под век, но я слишком устала, чтобы открыть и посмотреть, что происходит. Может быть, персонал вернулся с обеденного перерыва.
— Так, так, — говорит голос с акцентом, который я не могу точно определить, — что у нас здесь, ребята?
А потом все погружается во тьму.
ГЛАВА 17
Кэл
Я не из тех, кто очень часто теряет самообладание.
Когда дело доходит до обоих моих направлений работы, беспокойство — это роскошь, которую я никогда не мог себе позволить.
Но когда линия, связывающая меня с Еленой, потрескивает и замолкает, беспокойство проникает в самую сердцевину моего существа, вкапываясь и пуская корни. Я моргаю, глядя на стену в кабинете Джонаса, ожидая дольше, чем необходимо, чтобы увидеть, возобновится ли звонок сам по себе, прежде чем меня встретит насилующий слух гудок набора номера.
 
Он блеет целую минуту, вызывая спазм в мышце под моим глазом, слегка затемняя мое зрение. Под моей кожей вспыхивает зуд, звук еще долго отдается эхом после того, как он замолкает, и я медленно кладу телефон на металлический стол Джонаса, поворачиваясь.
Винсент сидит, примотанный скотчем к пластиковому стулу, один из грязных спортивных носков Джонаса засунут ему в рот, чтобы заглушить его жалкие всхлипы. Я едва прикоснулся к нему, а этот ублюдок уже дважды обоссался.
Присев на край стола, я сплетаю пальцы вместе, наблюдая, как он борется со своими связями. Его страх пахнул бы так сладко, если бы не невысказанная жестокость, освещающая его взгляд, говорящая мне, что он ни капельки не сожалеет.
Что чертовски облегчает мое решение.
Мгновение спустя мой телефон вибрирует, на экране высвечивается входящее сообщение от Джонаса.
Джонас: Станция Тринадцать, на углу Пятой и Поплар. Сейчас в пути.
Хотя на этой неделе он еще не появлялся в баре, Джонас все еще был поблизости, наблюдая за экспортом крафтового пива, над которым работал в свободное время. Я включил его в разговор, когда набирал Елену, на случай, если он окажется ближе и сможет добраться до нее быстрее.
Застегивая манжеты рукавов, я делаю все возможное, чтобы скрыть покрывающую их кровь, восхищаясь дополнением к работе Елены над Винсентом; когда я вошел в бар, он свернулся в клубок на полу, в то время как Гвен пыталась обернуть его руку, которая, как она заметила, по ее мнению, была сломана после того, как рассказала мне о том, что произошло.
Его пальцы, конечно, не были согнуты правильно, и он не мог пошевелить ими, когда ему было предложено; когда я заметил выброшенную иглу в другом конце комнаты, деталь, которую Гвен не упомянула в своем повестврвании, я улыбнулся Винсенту и наступил на его уже искалеченную руку, наслаждаясь искаженным криком, вырвавшимся из его груди.
Если раньше она не была сломана, то теперь сломана.
Затащив его в кабинет Джонаса с помощью Блу, которая наконец вернулась с продолжительного обеда, я широко расколол костяшки пальцев на его распухшем носу, используя тыльную сторону ладони, чтобы убедиться, что хрящ тоже треснул. Пока я приводил себя в порядок и звонил Елене, я велел Блу привязать Винсента к стулу и заткнуть ему рот кляпом, ожидая вестей от моей жены, прежде чем продолжить.
К несчастью для него, конец этого звонка, вероятно, не то, на что надеялся Винсент.
Блу наблюдает из угла комнаты, где он развалился на старом кожаном диване, обхватив рукой горлышко пивной бутылки. Прозванный так за океаническое качество своего взгляда, он не сводит его с меня, молчит и ждет дальнейших приказов.
Снимая свой пиджак с вешалки у двери, я отряхиваю его от мусора, накидываю на плечи и оцениваю спокойное поведение Блу. Он вернулся с перерыва и сразу же приступил к делу, не задавая вопросов.
Это то качество, которое ты ищете в сотруднике. Солдат.
Не зная многого о его настоящем происхождении, квадратная, аккуратная стрижка его темных волос и татуировка якоря, выглядывающая из-под рукава рубашки, говорят мне, что у него, вероятно, есть некоторый военный опыт, а это значит, что он понимает лояльность.
 
Его существование здесь в качестве вышибалы заставляет меня меньше раздражаться из-за Джонаса и его дерьмовых навыков найма.
Немного.
— Ты просто собираешься оставить его здесь? — спрашивает Блу, когда я направляюсь к двери, приподнимая густую бровь.
Я делаю паузу.
— У тебя с этим проблемы?
Он поднимает свободную руку вверх, качая головой.