Приключение в Корее (СИ)

Я позвонила в компанию «Драконы моря». Ответил директор, Синдзи Хига:
- Я вас слушаю, Пак Джин Хо.
- Ваши люди геройски погибли, закрыв меня и моего заместителя от гранаты этих ублюдков. Если у них есть семьи, дайте мне их адреса. Воскресить их я не могу, но они заслужили хорошие могилы и их родные не должны ни в чём нуждаться. Семье каждого охранника я перечислю полмиллиона долларов.
- Это хороший жест с вашей стороны, госпожа директриса. Я перешлю вам их данные, чтобы вы перечислили деньги.
Японец отключился. Теперь два корейских охранника с моего офиса.
- Вы жена Ли Сон Гу?
- Да, что случилось?
- Он погиб во время сегодняшнего нападения. Согласно контракту, я пересылаю вам полмиллиона долларов. Похороны пройдут за счёт агентства.
Точно также говорю и с женой второго охранника.
Затем извещаю о гибели шестерых человек, нанятых из охранного агентства. Директор уже об этом знает. Перечисляю шестьсот тысяч долларов их семьям, по сто тысяч каждой.
Лисе позвонили взволнованные родители. Таиландское телевидение передаёт ужасы из Сеула и других городов Южной Кореи. Погибло несколько тайских граждан. Лиса успокаивает отца и мать, рассказывает, что здесь было…
Нам надо будет вставлять два стекла и менять дверь офиса. Остальное в порядке. Выхожу на улицу вместе с Машей. Убитых боевиков националистов военные вывозят, складывая кучами на грузовики. Отдельно перед офисом лежат тридцать четыре погибших полицейских и сорок один фанат. Среди них много школьников, и превалирует женский пол. Полиция сейчас устанавливает их имена и фамилии. Среди мёртвых вижу знакомое лицо – это та школьница, что подходила к нам, когда Юко играла на каягыме в Центральном парке. Из глаз непроизвольно льются слёзы. Маша тоже плачет, узнала девочку. Подхожу к полицейскому, руководящему опознанием.
- Извините, можно вас на два слова?
- Да, хубэ! – Служитель порядка очевидно меня не знает.
- Я директриса лэйбла «Солбанг-Ул», Пак Джин Хо. Прошу вас, как только всех опознают, дайте мне их список. К нему добавьте список погибших полицейских.
- Зачем это вам, госпожа Пак? – Удивляется полицейский.
- Они погибли, защищая нас. Поэтому их имена должны быть увековечены около здания нашего офиса. Их семьям я собираюсь перечислить по пятьдесят тысяч долларов, и похоронные мероприятия возьмёт на себя наш лэйбл.
- Но так никто и никогда не делал, госпожа директриса! – Изумляется полицейский.
- Люди должны знать имена героев, ставших против предателей. – Говорю я. Краем глаза вижу, что несколько журналистов записывают разговор на голофоны и голокамеры.
- Есть погибшие среди представителей прессы? – Спрашиваю полицейского.
- Да, пять человек.
- Их тоже приплюсуйте к списку. К какой бы компании они не принадлежали, их семьям лэйбл перечислит по пятьдесят тысяч долларов.
Вскидываю голову. Журналисты застыли от моих последних слов. Это для них необычно.
Звонит голофон. Это Чин Ён. Сообщаю ему результаты побоища. Он в свою очередь информирует меня, что у «сестёр» всё в порядке. Только очень испугались, особенно, когда показывали штурм нашего офиса.
Наш конкурент фактически разорён. Офис и общежитие СМ были, оказывается, атакованы одновременно. Здания подожгли. Живущие в общежитии айдолы сгорели заживо – бандиты не давали им выйти и стреляли по пожарным «леталкам», которые пробовали тушить пожар. Погибло и тридцать сотрудников СМ – их убили в офисе. Ли Су Ман банкрот. Ему придётся начинать всё с самого начала.
Завожу журналистов внутрь офиса. Провожу краткую пресс-конференцию. Опять повторяю то, что сказала полицейскому. Выражаю соболезнование Ли Сун Ману, который из-за действий северокорейского шпиона (мне об этом уже сообщила Маша, копающаяся в голофоне) потерял одну из ведущих компаний Кореи.
Ясно, что ему дадут страховые и помогут банки. Но вот пока он всё восстановит, мы уйдём далеко вперёд.
Вместе с прессой идём в танцор-зал и смотрим репортажи других телевизионных групп с улиц Сеула. Везде разбитые машины, витрины магазинов. Горящие офисы. Везде полно солдат и полиции.
 
Националистов преследуют, как бешеных собак. Сразу ставят к стенке и стреляют без суда и следствия. Они – отверженные. Предатели своей страны.
Показывают, как в Пусане отшвартовались авианосец США и два десантных судна из РФ. Войска направляются в Кванджу и на границу с Северной Кореей. Звонит Сон Хен:
- Нуна! С вами всё в порядке? Как хальмони?
- Мы нормально, а вот девочки пострадали, все в госпитале. Много погибших фанатов, полицейских…
- Да, я видел репортаж.
- Сиди дома и никуда не выходи два –три дня. Кругом солдаты. Ещё примут за бандита, сразу расстреляют.
- Хорошо, нуна!
Прошло уже два часа. Звоню в госпиталь. Представляюсь. Регистраторша соединяет меня с директором госпиталя. Он сообщает, что с Юко, Сон Ён и Алисой всё будет в порядке. Они будут выписаны через две недели. Селезнёвой повезло – корни волос не пострадали, и её пышная грива вновь отрастёт. Ей заменили на двух участках обгоревшую кожу, которая восстановится к концу мая.
А вот с Женей пока неясно. Она в коме, но врачи надеются, что она очнётся – приборы показывают, что мозг её функционирует, но что-то мешает прийти девушке в сознание. Будем надеяться, что всё обойдётся.
 Глава 39 
Три дня мы не выходили из офиса – армия и полиция выявляла и ликвидировала оставшихся предателей. Мы же сидели, смотрели телевизор и переговаривались с близкими по голофону.
Пока мы сидели в студии, на фронте положение резко поменялось. Совместный удар Японии, США и России по Кванджу, атака китайских войск границы Северной Кореи и налёт стратегической авиации американцев и русских на Пхеньян, заставил руководство этой страны пойти на переговоры после отвода своих войск от границы с Южной Кореей на пятьдесят километров.
«Трёхдневная война», как потом назвали этот период журналисты, окончилась.
Всё это разрядило обстановку. Сеул возвращался к нормальной жизни. Теперь надо было выполнять ранее озвученные обязательства перед родственниками погибших у нашего офиса фанатов, полицейских, охранников и журналистов.
Из-за сложной ситуации в городе все тела лежали в морге, поэтому родственники не имели возможность обустроить мёртвых. По корейским законам, с ними можно было прощаться на третий, пятый, седьмой или девятый дни.
Я обзвонила всех родственников погибших, потратив на это весь день. Так как похороны должны были быть произведены за счёт нашего агентства, то, проконсультировавшись со знающими людьми, мы решили похоронить всех в один день. Для этого был арендован большой зал, куда доставили девяносто один гроб, а потом привезли тела и уложили в них погибших. Сверху трупы были по корейскому обычаю закрыты белой простынёй. Около каждого гроба стоял портрет с фотографией погибшего (их переслали нам родственники усопших), и укреплёнными на углу каждой фотографии белой и чёрной полоской из дорогой материи.
Рядом с каждым гробом стоял «менчжон» - родовое (клановое) знамя погибшего из красного материала размерами 2 Х 0,7 метра. На нём был а написана фамилия и имя погибшего и «пон» (клан), к которому этот кореец или кореянка принадлежали.
В этой параллельной Корее уже существовали голографические портреты и даже надгробия. Но пока это было очень дорогое удовольствие, поэтому, посовещавшись, с представителями от семей погибших, мы решили обойтись обычными портретами и надгробиями.
Кладбище находилось в десяти километрах к югу от Сеула. Естественно, пришлось нанять транспорт. Из-за большого количества погибших, корейские традиции пришлось, с согласия родственников, немного модернизировать.
Не было ширм перед каждым гробом, но рядом стояли пиалы с благовониями.
Для желающих попрощаться с погибшими знакомых и родственников, отдельно стояли длинные столы с выпивкой, которую каждый из них принимал (по маленькой пиале) после прощания с погибшим.