Стефан в гостях у ведьмы (СИ)

— Я не пойму, ты чей денщик — мой или этого… — Стефан наклонился к Михасю, на ухо прошептав неприличную кличку, придуманную сопернику. Денщик и господарь заржали конями. Генусь Невесский разочарованно покачал головой, закатывая глаза:
— Пожалуй, со слезами я погорячился, — тяжко вздохнул он под новую волну хохота.
В тронной зале господаря ждал хранитель, Стефан по лицу филина понял, что старикан все знает. Но Адамусь ни словом не обмолвился об утренней дуэли, он неспешно стал отчитываться о расходах на вчерашний пир, тщательно подсчитывая все до последней хлебной корочки.
— Я, надеюсь, господарь, такие дикие траты окупятся, и вы успели выбрать себе невесту. Если хотите, я напомню всех претенденток и расскажу о семействе каждой из них.
— Не надо, — перебил его Стефан. — Я невесту выбрал.
— Да ну? — хитрый филин прищурил не в меру прозорливые очи.
— Я к твоей племяшке сватаюсь. Отдай за меня Маричку, — с вызовом посмотрел на него Стефан.
Адамусь изобразил удивление.
— Бесприданница она, только то, что в шкафах висит, за ней дать могу, — с деланным сожалением вздохнул он, изучающе глядя на женишка.
— Мне и того не надо, — щедро отказался Стефан, памятуя, как бережно собирал старое тряпье хранитель.
— Не думаю, что она за тебя пойдет, — мохнатые брови филина изогнулись в ироничную дугу.
— Прикажи, — не увидел препятствия Стефан.
— Не в моей воле, — развел руками хранитель.
— А в чьей же? Разве ее родители живы?
«Чего он темнит, — не понимал Стефан, — он же сам ей меня сватал? С ума можно с ними обоими сойти».
— Я сестре обещал девку не неволить, — снова прищурился Адамусь. — Уговаривай, тогда благословлю.
— Да за этим дело не станет, — самоуверенно выпрямившись, оправил кушак Стефан.
— Ну-ну, — кашлянул в кулак филин, пряча усмешку.
  
Глава XIV. Вылазка
 
С Маричкой Стефан столкнулся неожиданно, она вынырнула из-за угла с большой охапкой полевых цветов в руках и, не замечая Стефана, медленно поплыла по крытой галерее, пряча носик в букете и улыбаясь своим мыслям. На ней все так же были простые одежки служанки, русые косы падали на спину, покачиваясь от ходьбы, на загорелом лице проступили милые веснушки. Она была сейчас такой легкой и беззаботной, что обремененный сотней проблем господарь невольно позавидовал.
— А цветочки прощелыга Баньков небось подарил, — не смог скрыть ревности Стефан, широким шагом нагоняя зазнобу.
— Дождешься от вас, грубиянов, — неприятно объединила соперников Маричка, вздергивая подбородок, — это милый Франтишек мне преподнес.
«Еще один сопливый ухажер, гляди ты, и не боится после вчерашнего. И с этим чахоточным драться? — выругался про себя Стефан. — Надо как-то быстрее к ней ключики подбирать, а то устанешь женихов распихивать. В лоб здесь действовать нельзя, сразу отказ получишь, чтобы придумать-то? В два раза больше букетище нарвать?»
— А пан Франтишек, очень образованный юноша, мне еще стихи читал, — сквозь букет посмотрела на Стефана Маричка и процитировала строки:
Взгляни, прелестница младая, на пылкий дар моей любви,
В нем пестрота и радость мая, прими и сердце отвори.
Стефан нахмурился.
— Верно красиво? — улыбнулась Маричка, прикрывая очи ресницами. — Не подскажешь, светлейший господарь, что там дальше-то было, я не успела запомнить?
— Откуда ж мне знать? — буркнул ухажер.
— Как откуда? — искренне изумилась девушка. — Это ж твои стихи. Пан Франтишек сказал: наш господарь — искусный стихоплет.
Стефан насуплено молчал, разглядывая трещину в полу.
— Ну, конечно, кто я такая, чтобы мне стихи читать, — обиженно отвернулась Маричка, ускоряя шаг, — это только для столичных панночек надо соловьем заливаться.
— Я бабам только в постели стихи читаю, — насмешливо кинул ей вдогонку Стефан, — хочешь, и тебе про пылкий дар почитаю?
Ответ не заставил себя ждать: девушка со злостью врезала Стефану по уху букетом и, отшвырнув то, что осталось от несчастных цветов, почти побежала прочь.
 
«Посватался, дурень? Кто тебя за язык-то тянул?» Стефан было кинулся догонять девушку, чтобы хоть как-то исправить пошлую шутку, но ему на перерез из боковой двери вывалился Михась:
— Там Хлын прямо с пчелами приехал! — заорал денщик.
— Почему с пчелами? — пробормотал господарь. — Зачем пчелы?
— Так мед же, — развел руками Михась, — не болотникам же его оставлять.
Только сейчас до Стефана стал доходить смысл слов:
— Ну-ка, еще раз? Хлын сбежал с заставы?
— Так и есть, — утвердительно махнул Михась. — Отступил с отрядом и пчелами из благоразумия, — фыркнул денщик, передразнивая наместника.
— То есть бросил пустой заставу?!! — взревел Стефан, кидаясь во двор.
— Болотники заставу атаковали, на частокол прыгали, говорит, еле вырвались. Крепко напуган.
— Я ему напугаюсь, я ему так напугаюсь, болотникам рад будет! — зарычал не хуже болотных тварей господарь, локтем вышибая дверь.
— Спокойней, спокойней, — запричитал Михась, — надо же разобраться.
— Трус он последний, чего там разбираться! Мы теперь, что на острове, кроме Яворонки, у нас ничего нет! Мне прииски отбивать надо, а тут и с заставы выгнали!
Вид у пана Хлына был удручающим — усы обвисли как у выловленного из реки налима, правый глаз заметно дергался, а левый заплыл, словно от пчелиного укуса (а может и впрямь пчелы покусали при «разумном отступлении»).
— Ты что, старый боров, здесь делаешь?! Тебе где сидеть было велено?! — сразу накинулся на бедолагу Стефан. — Измену затеваешь?
— Да какая там измена, — снова нервно дернул веком Хлын, — оно по стенам ползать умеет, — наместник яростно стал креститься, — частокол у нас высокий, а оно когтями уцепилось и чуть к нам не запрыгнуло. Его мужики баграми столкнули, а так бы…
— Оно — это что? — перебил Стефан.
— Клыкастое, и когти — во, — Хлын широко развел руками, — и глаза светятся. Ночью все было, я поутру сразу тикать. Свят — свят.
— Я не понял, ты из-за одного болотника вывел гарнизон и бросил заставу? — надвинулся на него Стефан, сжимая кулаки.
— Где ж одного, коли их целая свора была? Вышли из леса и давай вкруг заставы бродить, коней пугать. Выть так страшно стали, что у моих хлопцев аж волосы на голове зашевелились. Жуть, да и только. Да и где ж у меня гарнизон, ежели ты, светлейший, всех моих соколиков себе забрал? Обороняться-то с кем?
— Возвращайся на заставу, я приказываю! — как можно жестче произнес Стефан.
— Пощади, господарь, — вдруг бухнулся на толстые колени Хлын, — пощади! Казни лучше тут, уж лучше на виселице болтаться, чем когда тебя живьем едят. Не поеду я.
— Ты ж отсюда бежал, пятками сверкая. А теперь назад просишься? — нагнулся к нему Стефан.
— Так у вас вроде спокойненько здесь все стало, пиры устраиваете. А могли б и старика Хлына пригласить, уж я бы не объел никого.
Забавно было наблюдать, как стоящий на коленях наместник, умудрялся еще и упрекать господаря.
— А пчелок на заднем дворе можно поставить. Травы зацветают, только мед и таскать, — уже просительно напомнил о своем хозяйстве беглец.
— Ступай, пасечник, — погружаясь в мрачные думы, отмахнулся Стефан.
«Прииски за ними, теперь застава. Что дальше? Они будут брать деревню за деревней, а там люди! Безнаказанность опьяняет. Нужна вылазка. Вопрос — куда? На прииск или отбивать заставу? И посоветоваться не с кем. — Стефан заметался по большой комнате. — Начну с заставы. Здесь хоть местность знакома. С прииском спешить не стоит, там и ловушка может быть. Нужно разведать. Войско бы пополнить из местных».
 
Усевшись на трон Яворонков, Стефан вызвал Адамуся. Филин явился быстро, но помочь господарю не смог или не захотел:
— Какие войска? Нет у нас никаких войск. Мы люди мирные, при панах имеется с десяток боевых холопов, так то не войско. Заберем их, кто от разбойного люда добро панское охранять будет?