Стать пустым (СИ)

***
И снова я, со своим одноклассником, идём по подвалу своей школы, а я тащу целый пакет нарезанной газеты, щедро пропитанной раствором селитры. «Дымелки», как мы их называли, подогнал моему однокласснику Ромке его дядя. Мы просто хотели побаловаться, как и многие дети в начальной школе. Но так как мозгов у нас было не особо много, то «дымелки» мы разложили вдоль подвальной трубы, дававшей всей школе отопление. А сама труба была во всю длину обёрнута каким-то утеплителем. Скорее всего стекловата — тогда было популярно обматывать ей отопительные трубопроводы. Естественно из-за нагрева наших бумажных дымовых шашек вся эта стекловата вспыхнула и начала дымить, готовая в любой момент разгореться по-настоящему. Повезло, что вовремя спустившийся охранник спалил нас за этим занятием и успел вызвать пожарную службу, до приезда которой он пытался самостоятельно предотвратить начинающийся пожар. Повезло школе, конечно, не нам. Родители Ромки запретили ему общаться со мной, а мои мама и бабушка запретили мне общаться с ним. Но мы продолжили с ним общаться, несмотря ни на что, но уже в режиме «стелс». Правда большего мы ничего уже не поджигали, мы ходили друг к другу в гости, в зависимости от того, чьих в данный момент предков не было дома. Он у меня игрался в «денди», а я у него в «сегу». Чуть позже, уже в средней школе, мы успешно с ним на пару прогуливали уроки в компьютерном клубе.
***
Тут мне уже лет одиннадцать, я иду со школы домой, совсем один. Мой, на тот момент, единственный настоящий друг заболел и не пришёл в школу. Хотя, когда всё было хорошо, мы и в школу, и со школы ходили вместе. Жили мы в многоэтажках, находящихся друг напротив друга, разделённых «поляной», как мы её называли. Представляла она из себя небольшой, засеянный травой пятачок, усаженный деревьями, между которыми доживали свой век совсем проржавевшие детские аттракционы, в виде горки и карусели. Мне было скучно идти одному и поэтому я решил себя развлечь тем, что кинул пару петард в подвал попавшегося на пути многоэтажного дома. В практически замкнутом помещении взрыв показался такой силы, что жильцы дома подумали, что под ними взорвался газопровод. Да и запах пороха, перемешавшийся с ароматным подвальным «парфюмом» мгновенно заставил жильцов первых этажей выбежать на улицу. Не знаю кто меня застал за этим занятием, потому что убегал я довольно быстро, но, когда я подходил к своему дому — мамка уже ждала меня у подъезда. Кроме побега в мою голову так и не пришло мысли поумнее. Хотя, куда мне было бежать? Рано или поздно я всё равно вернулся бы домой. Но всё же это решение дало свои плоды. Запыхавшаяся мать, которая последние два часа только и делала, что бегала за мной по дворам и кустам, да бешено орала «УБЬЮ!!!», устала настолько, что досталось мне в тот день не особо сильно. По крайней мере ремнём меня никто не лупил. На этот раз.
***
На этот раз я уже иду со своим лучшим другом из школы. Уже довольно повзрослевшие. Лет по тринадцать-четырнадцать навскидку. Класс седьмой это был, всё верно. Мы тогда учились во вторую смену и домой возвращались поздно. Наш путь пролегал через морально гнетущие дворы, в которых там и тут рассредоточивалась местная гопота, сдерживаемая только яростными взглядами бабулек, сидевших на лавках у каждого подъезда. Мы пели какую-то дурацкую матерную песню из репертуара, то ли «Сектора Газа», то ли «Красной Плесени», уже и не помню. Естественно сторожевые бабушки такого разврата потерпеть не могли и, в связи с этим, решили сделать нам замечание. А молодой и горячий возраст ведь требует бунтарства и не терпит, что бы кто-то указывал. Я вступил в словесную перепалку с бабками, пока мой друг стоял рядом и ждал чей победой закончится этот конфликт. Но в один момент все мои подростковые аргументы кончились, а так как драться с бабульками — это низко, я решил отплатить им другой монетой. Я достал из кармана рюкзака прятавшуюся там «гранату». Такие петарды в форме всем известной гранаты модели Ф-1. И, под пение вечерних птиц и стрекотание сверчков, шмякнул её в лужу рядом со сторожами улиц. Обдало их всех с головы до ног, но видеть мы уже этого не могли, потому что, под недовольные крики пенсионерок, припустили во всю прыть прочь оттуда в сторону дома. В этот же вечер о нашем поступке доложили нашим мамкам и люлей мы получили таких, что я до сих пор удивляюсь, как этот случай не отбил у меня всё желание покупать петарды снова.
 
***
Да уж, интересно, как я не стал каким-нибудь чокнутым пироманом, который поджигает и подрывает всё, что неровно стоит. А если стоит ровно, то наклоняет и взрывает. С возрастом, как и все дети, я перестал заниматься такой ерундой. Хотя на моём счету было не мало дел. И при помощи римской свечи на новый год я чуть не поджог соседний дом. И с этой же свечой бегал за своим недругом, пытаясь попасть в него хоть одним зарядом (хорошо, что у меня это не получилось). А однажды так и вовсе при помощи салюта, который упорно не хотел стоять ровно, я чуть не подорвал себя любимого. Но сейчас это в прошлом и слава богу, если он вообще существует. Ну, в смысле тот, в которого принято верить, а не тот, который нас сейчас щедро одаривает системой с её извращенскими правилами.
Я просматривал все эти воспоминания, где мне довольно много довелось почудить за свою жизнь и увидел свою первую сигарету. Какой я тут мелкий… Только сейчас понимаю, как же несуразно это выглядело. Маленький, разодетый под панка, подросток, который не умело держит сигарету в согнутых в виде клешни пальцах. Причём я презирал тех, кто держит сигареты ветками. Считал это трусостью, недостойной «трушного» панка.
***
А вот и моя первая банка пива. Я как-то пробовал сделать глоток, когда мне было лет двенадцать. Но мне не понравилось. А тут мне уже шестнадцать и негоже выбиваться из своего неформального рокерского стада. Тогда я даже не понял, когда успел напиться. Помню лишь, что после первой бутылки я не почувствовал ничего, кроме, конечно же, мерзкого вкуса дешевого пива. Но на этот раз мне даже понравилось. А через несколько дней я, с малознакомыми ребятами из окружения, был на «вписке» у одного товарища из нашей компании. Мы там жутко надрались, кстати, но похмелья не было. Спасибо бешеному подростковому метаболизму. Сейчас такая попойка меня и на тот свет легко отправила бы.
***
Мой первый поцелуй. Неумелый и слюнявый поцелуй с девчонкой, с которой мы как бы «встречались» уже почти полгода, но дальше держания за руки у нас так и не доходило. А тут мы, наконец, решились на поцелуй. Я так и не понял прикола, почему всем это безумно нравится. Сейчас осознаю, конечно. Не мой это был человек. Да, хорошо вместе, весело, но ничем, кроме дружбы, это не было и быть не могло. Мы расстались с ней через пару недель. Никуда дальше этого неловкого поцелуя у нас так и не зашло.
***
Ну нет, это воспоминание если и нельзя промотать, то и смотреть я его тоже отказываюсь. Пожалуй, стыдливо закрою глаза, да подожду пару минут. Дольше оно всё равно не продлится. Объяснять подробности первого подросткового секса, я, надеюсь, не нужно.
***
Я ещё может и посмотрел бы, что мой неугомонный мозг ещё там приготовил. Но меня выдернула из воспоминаний дикая боль. Нет, не так. ОХРЕНИТЕЛЬНАЯ, ДО ОДУРЕНИЯ ДИКАЯ БОЛЬ!!! В глазах мигом побелело, а следом затем так же резко потемнело. Превозмогая эти пытки, я протёр свои глаза и огляделся. Я снова в своём подсознании, лежу на полу, скрюченный до состояния эмбриона и не могу соображать. Единственное на что мне хватило сил — это немного повернуть голову в поисках портального телевизора. Нашарив его глазами, я чуть не расплакался, осознавая, что сейчас мне до него метров пятьдесят, не меньше!
Но, к счастью, там показывали не стрим какой-нибудь «Доты», а всего лишь меня. Скрюченного, как и моё эфемерное тело, переломанного и истекающего кровью меня. Эли на мониторе не было видно, но я примерно понимал где она сейчас находится. Откуда-то из-за спины на меня лилось почти осязаемое бело-золотое свечение. Моё тело билось в конвульсиях и, видимо, эта боль была настолько сильной, что ощущения пробивались сквозь преграду подсознания. Ну вот, а говорят, что оперируемые под общим наркозом пациенты ничего не чувствуют. Хочешь — не хочешь, а невольно задумаешься, а так ли это на самом деле?