Перевести стрелки (СИ)
Прошедшие десятилетия подтверждают нашу приверженность славным традициям русской военной школы в деле подготовки будущего пополнения офицерского корпуса Вооруженных Сил Российской империи!..
Сильный голос начальника училища полковника Морданова звучал над главным плацем Академии, где ныне выстроились порядка трехсот человек. Подавляюще большинство тех, кому выпало счастье учиться или учить в одной из лучших военных училищ империи. А если спросить здесь присутствующих, то и лучшего!
Не все задние ряды могли разглядеть начальника Академии, невысокого поджарого мужчину годам ближе к пятидесяти, но тишина стояла такая, что не услышать голос Павла Степановича было невозможно. И да, он был одним из тех Девяти Выживших, вернувшихся спустя двадцать пять лет после выпуска в стены родного учебного заведения, чтобы передавать свой немалый к тому времени опыт следующему поколению.
Его уважали. Искренне. А потому казалось, что начни он сейчас говорить шепотом, и тогда каждый здесь сделает все возможное, чтобы услышать заслеженного полковника и передать его слова остальным.
В этот миг я был очень горд тем, что стоял прямо напротив него, в ряду братьев-кадетов. И сестер, конечно, тоже, но правила обращения были одни для всех. Говорят, под конец эпохи Изобилия набирало моду движение за продвижение феменитивов. Это такие особые слова женского рода, альтернативные или парные обозначающим профессию, если термин имелся только мужского рода. Так, например, автор мог легко стать авторкой, а врач... Врачкой? На наше счастье, девушки, вставшие в один ряд с нами, счастливы были быть "братьями". А то не хватало нам тут еще "бронебоек" и "танкисток", а уж как тот же Марат обрадовался бы "механелкам-водителкам" в своих рядах...
Так и представляю его хмурую физиономию. В смысле, еще более хмурую, чем обычно!
— Задумался? — Хлопок ладони заставил меня вздрогнуть.
Я не пропустил ни одного слова из речи Павла Степановича, но потом позволил себе легкий "разброд ума".
— Есть такое... Ого! — Не успели мы с Оболенским увидеться до торжественного построения, так что изменения в знаках различия на его кителе я смог увидеть только сейчас. — Группа управления?
Алексей развел руками... Немного грустно. Он мечтал водить танк в атаку лично, а не на карте штабной рисовать стрелки "кому где стоять и за что умирать". Но... Случилось как случилось. Конечно, какую-то боевую практику он получит на многотонном боевом монстре, но все же основное его место службы будет не на полях сражения.
— Даже не знаю, поздравить ли тебя... — Честно признался я, точно так же разводя руками.
Оболенский задумался на миг:
— Я по практическим баллам не прошел, — наконец признал он. — Зато на теории сдал донабрал прилично. Плюс спецтестирование и... Вот!
— Давай радоваться! — Все же предложил я. — Ты в Академии, как и мечтал. Две трети теории у нас все равно вместе до второго круга будут проводить. А там как кривая вывезет... Глядишь, и перевестись сможешь, если к тому времени захочешь, конечно!
Несмотря на то, что никто из нас никогда не слышал о том, чтобы кто-то переводился с факультета на факультет, Леха приободрился.
— А и то правда! — Встряхнулся он. — Делай что должен...
— ... И будь что будет! — Закончили мы вместе.
Шагая за приятелем я и сам призадумался. В Академии исторически было пять факультетов-отделов: огневой поддержки, танковый, подвижного состава, ПВО, связь и управление. Последний факультет был единственным, куда мог попасть абитуриент, помимо того отдела, куда поступал изначально. Меня с детства готовили как бронебойщика. И пусть я даже смогу (действительно смогу!) худо-бедно вывести танк на рубеж или даже относительно точно выполнить выстрел, но это и рядом не стояло с отработанным до филигранности искусством той же Терской. В то же время, вручи ей ПТР, она, может, даже куда и попадет, но не придется ли после первого же "бабаха" менять стрелка? А последний факультет был создан для тех, кому предстояло налаживать взаимодействие с остальными службами и с головой погрузиться в специфическую математику, где так часто встречаются слова "запас хода", "материально-техническое обеспечение", "тыловое снабжение". Не говоря уже о планировании операций и вплетение их в общую картину театра боевых действий.
А вопрос меня не отпускал всего один: "Согласился бы я стать "управленцем", если бы не прошел по основной специальности?". Четкого ответа у меня не было. Я всегда видел себя исключительно бронебойщиком и мечтал стать командиров группы огневой поддержки. И что бы я чувствовал на месте Оболенского... Не могу сказать. Чтобы дойти до нынешнего мига он должен был быть просто влюблен в танки. Быть слегка помешанным на них. Примерно как я на своем "Взломщике". Иначе просто до этого момента он бы не дошел.
"Мда, дела!", — выдохнул я про себя. Но на лице постарался сохранить все ту же веселость. Кому и зачем знать, что творится в моей черепной коробке? А кислый вид Оболенского не поддержит от слова совсем. Вот и не фиг тут!
Постарался переключиться на более приятные мысли. Тем более, их есть у меня! Чего стоила только последняя неделя. Отметив с семьей День рождения и вдоволь поколесив по городу (ох, с каким удовольствием я покрасовался перед Рафиком за рулем уже СВОЕЙ "Волги" — тот только одобрительно поднял большой палец вверх!), я завалился в спячку. Двое суток я только ел, спал, валялся и потреблял в максимально доступных количествах какао авторства Марты. Обычно больше чашечки в день от нее не допросишься — вредно! А тут экономка на целых три расщедрилась! Это был просто праздник какой-то.
Еще пять дней до моего переселения в казарму Академии мы просто развлекались. Каждый день купаться с сестренкой ходили, наверстывая "упущенное" с моей стороны лето, колесили по округе, разок еще посидели с Лехой в "Кружке за кружкой". Отдельной строкой шли встречи с парой подружек. С каждой из них мы опровергли известное выражение, утверждашее, что в империи, при которой была построена моя "Волга", секса не было. Ага, сейчас! А зачем же тогда в машине так ловко кресла раскладываются, образуя один большой диван?! Да если бы я с обеими сразу встретиться задумал, то и так места бы хватило!
— Ау! — Из приятных воспоминаний меня выдернули самым неприятным образом.
Рука симпотяжки Олечки броском кобры метнулась к моему носу, зажав его между сильных пальчиков. Хорошо, хоть "сливу" в ее планы мне на память оставить не входило... А то ходил бы первым красавцем! И еще лучше, что я рефлексы сдержать сумел. Иначе совсем нехорошо получиться могло бы. Кажется, кто-то за эту неделю тоже волю почувствовал. Иначе как такие вольности объяснить? Это с лицом "гражданским" такие штуки проворачивать можно относительно безопасно. А если бы я просто на движение среагировал, замечтавшись?!
Самое интересное, что у меня проблем бы в этом случае не было. Не то что с преподавателями, но и даже с общественным мнением. Во-первых, "сама дура", а, во-вторых, "бить девушку нельзя" — это не про Академию. Это что-то на мирном, как говорится. За забором так общаются. Внутри же охраняемого периметра действуют свои жесткие законы. И каждый прекрасно знал, что сегодня ты пожалел ее на тренировке, завтра ей чуть скорости, силы или выносливости не хватило, чтобы выжить в настоящем бою.
Не говоря уже о том, что одаренность частенько вполне себе неплохо уравнивает шансы.
Короче, на этой территории есть только один пол — кадеты. Права, иногда они спят друг с другом. На что руководство закрывает глаза. Если не доходит до открытых конфликтов, конечно. За это отчисляют. Ну а сам риск их возникновения... А в боевых частях как? Так что лучше все подобные "зазоры" устранить на этапе подготовки. В остальном же считалось, что сплачивало воинское братство, а не сеяло раздор. Как в армии древнего Рима, когда среди воинов поощрялось мужеложство, ибо считалось, что легионер, потерявший и друга и любовника, будет беспощаднее к врагу. "Это тебе не изнеженные геи эпохи Изобилия, а настоящие боевые пидорасы!..", — ржал частенько дядька Игорь. И какое счастье, что в Академии учится ДВА пола, иначе подобные методики сплочения у слишком многих вызвали бы вопросы... Если не у всех. Не слишком "модные тенденции" пережили Катастрофу.