100 оттенков ванили (СИ)
Говорят, тема любви стара, как сам мир. Кажется, ничего нового сказать невозможно: все сцены поставлены, все драмы разыграны, все сюжеты просчитаны… Проще говоря, всё уже было. Но нет! Каждая отдельная история любви — это новый мир, вспыхнувшая вселенная, звезда в бескрайнем пространстве космоса. Таинство общения двух неожиданно скрепленных божественной силой возвышенного вдохновения людей. И всё происходящее — неповторимо, дается однажды и навсегда.
В этот момент, жадно отвечая на Петины влажные и жаркие поцелуи, я осознала это всем своим нутром. Что сейчас происходит нечто особенное — неповторимое. Лично для меня. И что было раньше, до Пети, тоже не имеет значения. Потому что именно сейчас я была влюблена до одури и могла себе в этом честно признаться.
Фрагментарность воспоминаний, эпизодичность картинок.
Петины губы горячим следом скользят по моим, спускаются ниже, обхватывают, лаская, шею, ключицы, возвращаются… И снова — податливая нежность языка, волнующая дрожь, пробежавшаяся змейкой удовольствия под кожей, застывшая на кончиках пальцев нега. Охваченное истомой тело, неожиданная слабость и неровное, с перебоями дыхание. Дрожь нетерпения. Волной накрывающая, безудержная эйфория, истеричная страсть, застрявший на полпути стон неги…
Не хватает воздуха для вздоха.
Руки Петра, исследующие мое тело — жадные до прикосновений. Тихое, глухим стоном на ухо: «Детка». И я сгораю, как свеча.
Петя, в твоих объятиях я готова быть кем угодно, лишь бы ты держал меня крепче.
Тяжесть и напор его тела, шероховатость небритой щеки, горячее дыхание, несвязный шепот, страстность объятий. Капельки пота, пряный аромат, смешавшийся с запахом наших переплетенных в агонии страсти тел. Смятые простыни, сползшее на пол одеяло. И правильный вопрос:
— Тебе хорошо?
И сейчас между нами нет преград, нет стеснения, нет неправды.
— Да… Да.
На подступах к кульминации я обняла Петра и каждой частичкой себя прочувствовала, как его тело слилось с моим: каждая линия, каждый изгиб нашли свое место, и мы — как одно целое.
И дальше — вспышка света в глазах и электрические всполохи по всему телу. Твою мать, как хорошо! А там, на небе, где-то точно взорвалась сверхновая…
— Фсс-ха… — умопомрачительно сексуальный стон, и Петр, содрогаясь, упал на меня сверху.
Несколько мгновений тишины и уютных объятий. И внезапное:
— Прикольная у тебя татушечка.
Твою ж! Я совсем забыла про надпись «Fuck off, dear» на внутренней, довольно интимной части своего бедра.
И как мне объяснить ее смысл Пете?
#иконыстиля
#танцуютвсе
#однодыханьенадвоих
***Честно говоря, я настолько растерялась, что лишь дернула плечами и пробормотала нечто невнятное, вроде: «Старая история». Ибо что я могла рассказать — что я сделала эту татуировку, будучи изрядно подшофе? Как намек каждому из бывших случайных парней — отвали, это бы просто секс? Что эта надпись — своего рода напоминание лично для меня: никогда больше не вестись на сказку о любви и высоких чувствах? И что таким образом я послала в космос и Дэна, и того парня, который опоил меня на вечеринке и затем публично опозорил?
Стоит ли рассказывать о таких вещах мужчине, которому ты как раз хочешь сказать: «Останься со мной. Не уходи из моей жизни. Для меня это не просто секс».
— И как его звали? — неожиданно спросил Петя, подгребая меня к себе, нависая сверху и чуть насмешливо заглядывая в мои глаза.
— Хм? — я удивленно приподняла брови, не ожидая, что Петр почти угадает причину возникновения этой надписи.
— Не хочешь — можешь не рассказывать, — мягко произнес Петя — он погладил меня по щеке и лег рядом, подперев голову рукой. — Просто… Думаю, если девушка делает на своем теле такую татуировку, в прошлом ее кто-то очень сильно обидел. Ну, или это следствие подросткового бунта, — добавил он, хмыкнув.
— Первое, — внезапно для самой себя призналась я. — Его звали Денис, и это была глупая несчастная первая любовь, — и затем, следуя велению интуиции, которая мне подсказывала, что так будет правильно, я впервые кому-то рассказала о том, что произошло в университете. Правда, умолчав о том, где именно развернулись эти события, и о выводах, что я для себя сделала, благодаря которым в итоге стала той, кто я есть. И в ходе моего рассказа Петя всё больше и больше хмурился.
— Знаком я с таким типом избалованных золотых мальчиков, — произнес он, когда я закончила фразой: «Ну, вот как-то так». — Но знаешь…. Таким жизнь платит по счетам за их поступки.
— Ой ли? — я недоверчиво фыркнула. Помнится, пару лет назад я случайно встретила Дэна в нашем с Владом любимом клубе, в сопровождении одной из ведущих топ-моделей, и он по-прежнему выглядел удачливым блистательным мальчиком, у которого нет проблем. Меня он даже, к слову, не узнал.
— Да, — уверенно произнес Петр. — Я в этом убежден. Любой наш поступок, выбор, решение возвращается к нам бумерангом в будущем. Просто некоторые это осознают, а некоторые эту цепочку видеть не хотят. И неважно, каким образом, в какой форме и от кого приходит расплата — она есть, — и он пробежался кончиками пальцев по моей татуировке.
— Да ты фаталист, — хмыкнула я, дернувшись от щекотки, искрой проскочившей по моему телу от его прикосновений. — Но, Петь, извини, я в это не верю. Я считаю, что просто есть засранцы, которым всё по жизни сходит с рук.
Петр улыбнулся и качнул головой, мол, твое право так думать, а я останусь при своем мнении. Я не стала продолжать тему, иначе с моего блудливого языка сорвался бы вопрос: «А что тогда с твоей женой? За какой проступок ты получил такую расплату — грязный и некрасивый развод? И за что ты сейчас получил меня — женщину, в которую тебе точно не стоило бы влюбляться?». Хотя…
Нет, я обещала себе, что приложу все усилия, чтобы доказать — как раз в меня можно влюбиться.
— Всё-таки я был прав в своих догадках, — Петр тоже предпочел сменить тему.
— Каких? — уточнила я, удобнее устраиваясь в его объятиях.
— Что у тебя есть высшее образование, причем хорошее и в гуманитарной сфере, — произнес Петр. И следом спросил: — И мне интересно, почему такая красивая и умная девочка, как ты, подалась в домработницы?
А вопрос-то не в бровь, а в глаз! Впрочем, следовало ожидать, что Петр его задаст. Он далеко не дурак, чтобы закрывать глаза на очевидные вещи.
— Красивая? — я приподняла голову и растянула губы в улыбке, пытаясь оттянуть момент, когда мне в очередной раз придется ему соврать.
— Очень красивая, — подтвердил Петр, подался вперед и коснулся моих губ. — И очень эффектная.
— Но ты на собеседовании сказал мне, что я не в твоем вкусе! — возмущенно воскликнула я и легонько ткнула его кулачком в бок.
Петр провел ладонью по моей груди, животу, затем нежно сжал мой бок и ответил:
— А что еще я должен был сказать? Ко мне приходит устраиваться домработницей роскошная блондинка…
— Роскошная? Я тогда была вымокшая насквозь и выглядела, как ощипанная курица, — заметила я недоверчиво.
— И что? — Петр хмыкнул. — Честно говоря, в мокром платье ты выглядела более чем… соблазнительно, — добавил он. — И знаешь, я никогда особенно не понимал, почему женщинам кажется, что при полной боевой раскраске они выглядят лучше, чем без нее. Девушка или нравится, или нет.
— Хм… Ладно, — пробормотала я, тут же вспомнив слова Влада, чем-то созвучные словам Петра. — Окей, ну и? Почему ты сказал, что я не твоем вкусе?
— Потому что… Вот поставь себя на мое место: ко мне приходит устраиваться домработницей красивая девушка. Судя по речи и манерам — далеко непростая девица и совсем не похожая на тех, кто обычно работает в этой сфере.
Н-да, резонно.