Формула чуда. П Т У им. А.В. Чумака (СИ)

Она встретилась с пристальным взглядом Вадима и осеклась. Казалось, эти глаза видят ее насквозь, ни одной мысли от них не скрыть. И как только она раньше не замечала ни его проницательного взгляда, ни командных ноток в голосе… Неужели внешность способна быть настолько обманчивой?
– Разбираться буду я, – сказал он почти ласково. – Что касается твоего старосты, то поначалу он действительно помогал нам, сам того не подозревая. Но мы так и не выяснили, что случилось с ним в тот вечер. Боюсь, в этом деле замешан не только Александр Александрович. Он аферист, а не убийца, к тому же вредить студентам – все равно что кусать руку, которая его кормит.
Замолчав, он продолжал смотреть на Кристину, отчего ей стало неуютно. Поняв, что больше он не намерен ничего рассказывать, она сдалась и со всеми подробностями поведала о недавнем признании ректора в воровстве и загадочном артефакте, за которым якобы охотятся адепты черной магии.
– Обокрал сектантов?! – в голосе завхоза-агента прозвучало искреннее восхищение. – Вот поганец! Нигде не упустит случая что-нибудь урвать. А я-то все понять не мог, как этому пройдохе удалось изобрести целое учение! Кристина, ты даже не представляешь, как нам помогла!
«И подставила ректора», – укорила себя девушка. Перед глазами возник растерянный Дориан, устало потирающий виски. Дориан, бережно поддерживающий ее под локоток во время прогулки. Дориан, беззаботно смеющийся, сверкая зубами, красиво запрокинув голову…
Ей стало стыдно.
– Надеюсь, ты понимаешь, насколько все серьезно? – Вадим взял ее за руку, легонько стиснул пальцы и тут же отпустил. – Не надо угрызений совести, здесь не тот случай.
– После того, как по вине ректора в опасности оказались студенты, совесть должна мучить не меня, а его, – уверенно соврала Кристина.
– Вот и молодец. Самогон будешь? Что-то ты никак не согреешься, простудишься же.
«Ну почему мне то и дело здесь предлагают выпить?» – удивилась она, но от сомнительного пойла отказалась. Хотя Вадим был прав – она легкомысленно выскочила из дома, одевшись не по погоде.
– Как знаешь, – он пожал плечами. – Тогда не буду больше задерживать, тебе наверняка и без моих проблем есть, чем заняться. И, это… если что, ты знаешь, где меня найти. Не стесняйся, обращайся за любой помощью. И держи нас в курсе всех происшествий, в которых хоть сколько-нибудь замешан ректор.
– Ладно, – отозвалась Кристина. Теперь отступать было поздно. – Но тогда и вы будьте любезны предупреждать меня о том, что может касаться моих учеников.
«И Александра Александровича», – хотела бы добавить она, но не стала, понимая, что Вадим наверняка исчерпал свой запас откровенности. К тому же она не собиралась давать ему лишний повод думать, будто ей есть до ректора дело.
Как не убеждала себя Кристина в том, что поступила правильно, но сомнения мучили ее весь день, не позволяя толком ни на чем сосредоточиться. Кое-как закончив работать, она наскоро поужинала и поспешила скрыться ото всех и вся в своей комнате. Разговаривать больше ни с кем не хотелось, особенно страшно было столкнуться с Дорианом – ей казалось, что он сразу же догадается о ее предательстве.
«Как же я непозволительно расслабилась!» – с досадой думала Кристина, переодеваясь в домашнюю одежду.
Прежде, в Москве, ее точно не мучили бы угрызения совести из-за такого типа как Дориан. Она легко переступила бы через него не задумываясь, а здесь, в такой близи к природе и тишине, время словно повернулось вспять, обратив в прах всю пройденную девушкой эволюцию в каменных джунглях.
Сердце металось, требовало мчаться к ректору с повинной, спасать от решетки пленительный образ. В тюрьме у него не будет черных рубашек, цветных линз и такого беззаботного смеха. И хорошего чая. Что с того, что он вор и мошенник? Зажал денег на новую штукатурку для общежития, ну так не органы же в подворотнях вырезает! Каждый вертится как может, просто некоторые лучше других научились скрывать то, что Вадим назвал сегодня серьезной ошибкой, легкомысленностью…
 
Да где бы она была без этой «легкомысленности», блин?! Вылетела бы на третьем курсе!
Запоздало накатила злость на Вадима. Сейчас, когда шок от свалившейся на голову информации улегся, Кристину распирало от невысказанных злых слов, но поезд ушел. Ну и пусть! Она не будет оправдываться перед этим недо-Джеймсом Бондом! Чертов завхоз!
Она в сердцах треснула кулаком по дверной раме, ойкнув от боли, подула на костяшки пальцев и решила спуститься на кухню.
Сначала чашка горячего чая, а там все остальное.
– Кристиночка, что у тебя за чай? На вкус как сено и сеном пахнет, – пожаловалась Кашалотиха, стоило ей зайти.
Девушка без раздражения отметила все детали и даже восхитилась – ее не было от силы пять минут, а бомбовоз успела добраться до еще не распакованного улуна и испортить чай. Ее поразило, как этой тетке хватало наглости еще на что-то жаловаться.
– Признавайтесь, Алина Степановна, кипятком залили? – почти нежно спросила Кристина.
С опаской на нее поглядывая, Кашалотиха издала неопределенный звук, который вполне можно было принять за подтверждение.
– Что же вы? На упаковке ведь все написано, – с укором продолжала девушка тем же нежным тоном, высыпая в чугунный чайничек немногочисленные оставшиеся «катышки» улуна. – Нужно не больше семидесяти градусов.
Выплеснув из кружки Кашалотихи испорченный чай, Кристина, к глубокому удивлению вредительницы, налила новый. Чугунного чайника как раз хватало на двоих.
Степановна опасливо пригубила, и по ее лицу расползлось отчетливое сожаление:
– И правда, так гораздо лучше. Аромат такой… – она поднесла кружку к самому носу и вдохнула мощной грудью так, что Кристина испугалась – показалось, что красные бусы в три ряда, которые Кашалотиха носила, не снимая, сейчас не выдержат нагрузки и лопнут, разлетевшись по всей кухне. Но обошлось.
– Кристиночка, ты не расстраивайся, – проследив взглядом за пустой упаковкой, отправившейся в мусор, вдруг ласково заговорила она. – Мы завтра с Дорианом едем по делам в Инзу-1, и я тебе куплю точно такой же.
Секунду Кристина боролась с соблазном сообщить воздыхательнице Дориана, чей это подарок, но это желание перекрыла жалость, и она просто кивнула.
Теперь ко всему прочему добавились еще и мысли о том, как переживет арест ректора вот эта бабенка. Да она же с рук у него ест! Она же позорится с дурацким маковым венком каждый день перед студентами!..
Даже хорошо, что завтра Дориан выберется в город. Будет время, чтобы сочинить ему письмо. Да, вслух все это лучше не говорить – вдруг собственный голос подведет, или собеседнику приспичит вставить слово, и нить повествования улетучится из головы, да и завхоз… Вадим, чьим бы он там ни был агентом, мать его, мог поставить прослушку. У него ведь практически от всего ключи, да и отмычками наверняка умеет пользоваться. Так что разговоры исключены. Оно и к лучшему.
Кристина заметила, что допила чай, не обратив никакого внимания на вкус, и это навело ее на мысль.
– Алина Степановна, – улыбнулась девушка. – Может, вы там и пуэр заодно посмотрите? А я вам деньги потом отдам, если он вам попадется.
– Ой, да я ж не знаю, что это за зверь такой! – махнула толстой ручкой Кашалотиха. – Ты мне напиши на бумажке, а то забуду и привезу что-нибудь не то.
– Вы же с Дорианом Александровичем едете, он подскажет, – сказала Кристина и тут же пожалела.
Улыбка мигом сошла с лица Степановны, сменившись выражением обиды. Она покосилась на чайник, наверняка вспомнив, кто его подарил, подхватила свою кружку и поднялась из-за стола.
 
– Его и попросила бы, раз вы так дружите. Чего мне голову морочишь.
Кристина хотела было возразить, что ректор относится к ней ровно так же, как и ко всем остальным «посвященным», но Кашалотиха направилась к выходу, гордо вздернув подбородок и всем видом давая понять, что говорить с Кристиной больше не намерена.
«Вот же противная бабища! – подумала Кристина со злостью. – Ну и фиг с ней. Все равно это было бы ложью – ректор вовсе не так же ко мне относится, как к другим».