Ранний старт 2

Принцип биатлона. Промахнулся? Беги штрафной круг. Что-то вроде игры у нас. Когда вижу глупую ошибку, прихожу в экстаз, — есть сегодня, кому полы помыть, — а пойманный страшно огорчается. Тем самым формируется рефлекс, как делать нельзя. Как у ребёнка, который ладошку к утюгу прижимает. Ему же говорили! Слегка мазни пальчиком, незачем всю руку обжигать.
У нас так же. Моет кто-нибудь полы в классе и слушает мою нотацию:
— Тебе же говорили, что так дроби сокращать нельзя? Говорили. Так что мой дочиста, такова доля всех неграмотных: дворы подметать, мусор собирать, полы мыть. Люди всякие нужны, люди всякие важны! В том числе, тупые двоечники. Хочешь быть двоечником — будь им!
В следующий раз не будет дроби сокращать, просто зачёркивая одинаковые цифры. Ишь, рационализатор нашёлся! Убил бы нахер!
— Виктор! — В двери показывается голова директора. Класс подскакивает. Интересный момент, все учителя меня Витей зовут или по фамилии, полным официальным именем только директор.
— Садитесь, садитесь, — машет рукой Ластик. — Виктор, пройдём с нами.
Уже интересно, с кем это «с нами»? Выхожу за двери, рядом с директором серьёзный худощавый мужчина. По виду обычный клерк, если бы не строгость лица. Прямо-таки неумолимая.
— Следователь Дубов, — представляет мужчину директор, — ему надо с тобой побеседовать.
— После урока, — качаю головой, ишь, быстрые какие!
— Колчин, ты что, не понял? — Шипит Ластик. — Это СЛЕДОВАТЕЛЬ.
— Почему не понял? Всё понял. Я урок веду, вы его сорвать хотите?
Ластик затыкается и прячет глаза от Дубова. Тот глядит с недоумением во строгом взоре. Надо бы помочь «любимому» директору.
— У нас такое часто практикуется, — объясняю следователю. — Ученик готовит урок и проводит. В рамках педагогического эксперимента. Очень сильно влияет на успеваемость. В положительном смысле. Ни одного троечника по математике нет.
Директор не торопится говорить, что троечников в нашем классе по любому предмету нет.
— Так что бросить класс я не могу. После звонка я в вашем распоряжении, — не дожидаясь реакции, поворачиваюсь к двери. И уже в спину слышу торопливое от Ластика:
— В мой кабинет. Сразу.
Сразу, как только. Целый урок из-за них пропускаю. Хорошо, что противный русский. Я не про язык, если что, а про училку. Дефективная она какая-то.
— Привет, Колян! — Из кабинета выруливает один из гвардейцев. Фингал на физиономии почти сошёл, но следы былой красоты ещё остались.
— Здаров, Витёк!
— Всё про меня заложил? Ничего не забыл?
— А то ж… — Жизнерадостный гвардеец ломится дальше по коридору, распугивая мелочь. А мелочь для моих гвардейцев все вплоть до девятого класса включительно. Да и старшие стараются их не задевать.
Диалог наш короткий слышат и засевшие в кабинете. Дверь-то открыта. Директор морщится, следователь держит покерфейс, как ему по должности и положено.
— Присаживайся, Колчин, — приглашает директор, когда я закрываю дверь.
— Колчин Виктор Александрович, ученик 5 «В» класса. Так? — Начинает допрос следователь и записывает в протокол после моего подтверждения.
— Расскажи, Витя, что случилось в школе 27 ноября?
— Вы про этого уголовника?
— Да, с Михаилом Жихаревым.
— Началось-то всё раньше, — фамилию этого Михи раньше не слышал, но догадался. — За два дня, 25 ноября на перемене увидел, как Вася Пономаренко избивает девчонку. Повалил на пол и лупил кулаками. Девчонку не знаю, кажется, его одноклассница.
— И что ты сделал? — Следователь немного оживляется. Но не так, чтобы очень. Видимо, уже что-то знает. Опять же гвардейцам нет резона скрывать.
Директор вздыхает и бросает на меня тоскливый взгляд. Понимаю. Хотелось бы ему скрыть эту историю, но теперь, так или иначе, она всплывёт. А мне-то что?
— А что я? — Пожимаю плечами. — Остановил его и сказал, что так делать нельзя.
— Избил его?
— Нет. Столкнул с девчонки и слегка по солнечному сплетению приложил. После сразу ушёл.
— А дальше?
— За нами семиклассники шли. Ерохин Тимофей и друзья его, Саня и Коля. Вот они с ним и побеседовали.
 
— Как же они с ним беседовали?
— Не видел, уходил и не оглядывался. Но говорили строго. Можно сказать, по-мужски. Уверен, Вася понял, что так поступать нехорошо, — немного подумав, поправляюсь. — Хотя, судя по всему, не до конца понял. Потому что заступничка этого уголовного привёл.
— Почему ты думаешь, что это он привёл?
— Он рядом был, когда тот моих друзей избивал. И на меня пальцем показывал, типа, я тоже его обижал.
— Эти семиклассники твои друзья?
— Мы рядом живём, в один двор наши дома выходят. Тимофей — брат моего друга и одноклассника Димы Ерохина. А эти двое, Саня и Коля, всегда рядом с ним.
Директор слушает эти расклады с вялым, но интересом. Мне не жалко, об этом все знают. И он мог бы знать, если б захотел.
— Так-так… — следователь даёт мне паузу, делая записи в протокол.
— Что вы сделали, когда увидели, как Жихарев избивает твоих друзей?
— Напали на него, что ещё? — Пожимаю плечами. — Он уже замахивался на Саню, когда мы подоспели.
— Почему учителям и директору ничего не сообщили?
— Вопрос не к нам. Мы были заняты. Без нас хватало, кому сообщить. Это, во-первых. А во-вторых, там географичка стояла, глазами хлопала. Кто ей мешал директору позвонить?
Следователь поворачивает голову на директора. Под его долгим взглядом тот опускает очи долу.
— Кто проткнул ногу Жихареву? Гвоздём или чем-то похожим? — Возвращается к допросу Дубов.
— Не знаю. По запарке мог кто угодно, а после даже не вспомнить, — признаваться даже не помышляю. С этих ребят станется, что угодно мне припаять. Бережёного бог бережёт.
— Господин следователь, а вы Пономаренко Ваську допрашивали? А то я его что-то в школе который день не вижу…
— Его родители забрали документы, — бурчит директор. — Не учится он у нас больше.
— Допросим, — обещает следователь. Ага, значит, до сих пор не допросили.
Дубов дописывает протокол и даёт мне его почитать. Читаю с изрядным скепсисом, который потихоньку испаряется. Ожидал намного худшего, но обороты в стиле «…увидев, как Пономаренко Василий избивает девочку, остановил его с использованием силы. Физических повреждений при этом не причинил…» меня успокаивают. Не Гоголь, но для полицеского чина нормально! Подписываю. Директор заверяет своей подписью.
Выхожу из кабинета. Как раз к концу урока по русскому успеваю. Шлёпаю туда потихоньку.
— Согласуйте с мадам Нелли, Татьяна Сергеевна, — советую русачке, когда узнаю от Кати, что нам поручают написать сочинение. Задание на неделю, минимальный объём — страничка.
— Почему ты так неуважительно Нелли Францевну называешь? — Цепляется ко мне училка.
— Почему же не уважительно? — Страшно удивляюсь. — Во-первых, она позволяет. Во-вторых, во Франции так принято. Так-то лучше называть фамилию, — мадам Ламберг, — но её нынешнюю фамилию мы не знаем. К тому же звучит чересчур сухо. По-русски звучит, как «госпожа Нелли», что же здесь неуважительного?
— И что я должна с мадам Нелли согласовать? — Меняет тему Татьяна Сергеевна.
— Чтобы мы перевели наше сочинение на французский язык и предъявили ей. Нам лишняя пятёрка не повредит.
— Хорошо, я поговорю с ней.
— И в каком формате писать сочинение?
— … — не понимает мой вопрос.
— В каком жанре? Рассказ, анекдот, история, эссе, повесть?
— В этом я вас не ограничиваю. Мне нужны, — загибает пальцы, — зимняя тема, грамотность и объём.
Филигранно учительница укладывается в урок. Сразу после её слов звенит звонок.
Надо бы, кстати, обдумать систему безопасности в школе. Охранник у входа — не вариант. А то припрётся в очередной раз какая-нибудь уголовная рожа.
Окончание главы 6.
 Глава 7. К нам приходит Новый год