Его Луна, или Планета мечты (СИ)

— Тут очень важный вопрос, и боюсь, другими способами мы его не решим.
— Ясно! Это я так, набиваю себе цену, — усмехнулся Ник. — Попробую восстановить все файлы за последние два дня, а вы уж там сами выбирайте.
— А какова вообще вероятность успеха? — уточнила Селена, нервно перебирая кончик косы.
— Ну ты же сказала, что я гений! Постараюсь соответствовать, — хмыкнул младший Леграсс.
— Ник, мне не нравится твой голос, — и это было правдой. Парень, как всегда, был оптимистичен на словах, но интонации выдавали — что-то не так.
— Извини, сестренка, операцию на связки я по этому поводу делать не буду! — снова отшутился Ник. — Как инфа появится — сразу перешлю. Брату привет! Бывайте!
И положил трубку.
Руки Рэда обхватили Селену за талию со спины, а его тихий голос проговорил:
— Теперь мир может спасаться без тебя? Я страш-шно соскучился.
Эти его слова и тембр… Девушка почувствовала, как резко учащается биение ее сердца и по телу начинают блуждать горячие волны. Она обернулась, обняла капитана за шею, приподнялась на цыпочки и прошептала ему в самые губы:
— Ты важнее. Мир подождет.
Они не двигались пару мгновений, впитывая теплое дыхание друг друга. Как будто испытывая, кто сорвется первым. В этом поединке, как и всегда, не было победителя и побежденного. Их губы соединились с такой обоюдной жаждой, что всё вокруг сразу перестало существовать.
* * *
Сны крайне редко тревожили Николаса Леграсса. Были, конечно, смутные воспоминания о паре детских страшилок, и на этом всё. Но той ночью, около двух недель назад, привиделся темный лес. Причем совершенно неприветливый, заросший, попахивающий гнилью и хватающий колючими ветками за одежду. Ник знал, что Рейвен должна быть где-то рядом, но не видел ее. Зато ощущал чье-то постороннее присутствие. Недоброе, зловонное. Надо было срочно отыскать Рейвен! Но как, когда даже поднесенную к лицу руку не видно?! Он кричал, звал ее, метался, но, казалось, слышит в ответ лишь чье-то скрипучее злорадное хихиканье. Парень впервые за долгие годы проснулся взмокшим, с четким ощущением нехватки воздуха. В комнате благодаря блэкаут-шторам было словно во сне — мрак, хоть глаза выколи. Ник практически на ощупь выбрался в коридор к спальне девушки — убедиться, что она в порядке.
И тогда впервые завис, как загипнотизированный, не в силах оторвать взгляда. Он практически застыл в дверном проеме в окружении стоящей в пентхаусе звенящей тишины. Порог спальни не преступал, надеясь, что, если Рейвен проснется, он успеет незамеченным скрыться в своей комнате. В отличие от Ника, девушка спала со шторами нараспашку, поэтому парню хорошо были видны не только очертания ее тела, закутанного в тонкий плед на кровати, но и безмятежное лицо, и разметавшиеся по подушке локоны…
На следующие сутки, примерно так же в начале третьего, Ник пробудился уже сам, гонимый вчерашними эмоциями и не имея сил им сопротивляться. И стал приходить каждую ночь. Он уже знал, как Рейвен улыбается, когда ей видятся хорошие сны, и как возникает маленькая вертикальная морщинка между бровей, когда она, наоборот, хмурится. Знал, что любимое положение у девушки на боку, свернув одеяло в дополнительную «подушку» под щеку. Иной раз ему улыбалась удача наблюдать ее стройную ножку поверх пледа… Ник ругал себя, называл маньяком, но на следующую ночь приходил снова полюбоваться на спящую жену. Рейвен была ей по всем официальным документам. Но на самом деле с того единственного нелепого случая в туалете Галереи изящных искусств они ни разу даже не поцеловались. Ник обещал невесте полную свободу и собирался сдержать свое обещание, чего бы это ему ни стоило. И дело было не только в дружбе, которую он несомненно питал к девушке. Ник меньше всего хотел, чтобы Рейвен стала проявлять к нему интерес из благодарности или, не дай бог, из сострадания к его чувствам.
В этот раз внутренний будильник сработал, как и всегда, но что-то было не так. В привычной тишине слышались сдавленные всхлипы. Ник быстро прошел к спальне Рейвен и застыл в дверях. Девушка лежала, как и обычно, на боку и плакала. Ник не сразу понял, снится ей что-то печальное или она бодрствует, но в этот раз зашел в комнату, присел на край кровати, ближе к изголовью.
 
— Рейв, ты спишь? — шепотом позвал он.
Девушка встрепенулась, резко села, подтаскивая плед практически к шее. Это могло бы показаться забавным, принимая во внимания степень откровенности халатика, в котором она щеголяла перед Ником по вечерам. Могло бы показаться — если бы Рейвен не плакала.
— Прости, — выдавила она сквозь всхлипы, — не хотела тебя разбудить.
— Что случилось?
Девушка помолчала пару минут, и, когда Ник уже подумал, что она не ответит, Рейвен неожиданно заговорила:
— Ник ты такой хороший, честно! Ты просто замечательный! Но нам надо придумать, как расстаться. Мы же мучаем друг друга…
Парня сковало, как от паралича. Он все-таки надеялся, что, если они получше узнают друг друга, Рейвен, быть может, рассмотрит в нем не только приятеля-юмориста. Последние пять лет девицы падали к Нику в объятья сами, как спелые груши. Он даже имен половины не помнил! И уж конечно, палец о палец не ударил, чтобы кого-то из них завоевать. А зачем? Жизнь была прекрасна и без этого. Он никому ничего не обещал, никого не обижал, и всех всё устраивало. И вот теперь единственная девушка, ради которой Ник был готов лететь на другой край галактики, говорит ему, что надо расстаться.
— Я очень благодарна, что ты освободил меня от диктата отца и показал всю эту нормальную жизнь, но больше не хочу быть обузой.
Ник продолжал молчать. Во рту пересохло. Хорошо, что сегодня довольно темно, он сидит спиной к окну и Рейвен, скорее всего, не может рассмотреть выражение его лица. Сердце разрывалось невыносимо, да и что можно ответить в подобной ситуации, он не знал. «Окей! Все в порядке! Я завтра сниму тебе новую квартиру, и мы больше не увидимся!»? У него сейчас все равно не хватит самообладания произнести это беззаботным тоном.
— Я всё понимаю, ты молодой красивый парень, у тебя есть свои интересы и потребности. Я помогла тебе спасти брата, а ты меня пожалел… Но я не хочу вот так жить, из жалости, понимаешь?
Стоп. Мысли Ника вконец спутались. Это она сейчас про что?
— Я думала, если мы будем общаться, может, ты меня узнаешь получше, и я тебе понравлюсь по-настоящему. Ну… не как друг, а как девушка… Я… даже одеваться пособлазнительней пыталась, когда мы наедине, — и Рейвен, видимо, смутившись своего признания, замолчала.
Ник по-прежнему ничего не говорил. Его мозг переваривал фразы девушки, пытаясь понять заложенное в них противоречие и систематизировать информацию.
— То есть, — с трудом отлепляя язык от нёба, все же заговорил Ник, — ты предлагаешь расстаться, потому что я тебе нравлюсь, но думаешь, что я к тебе равнодушен?
— Ну… да, — совсем зажато прошептала Рейвен. — Ты же не пытался меня никогда обнять или снова поцеловать…
Осознание абсурдности ситуации наконец догнало Ника. Он накрыл ладонями лицо.
— Фея, ты даже не представляешь какие мы с тобой идиоты! В первую очередь, конечно, я, — тут же поправился он. — Я думал, тебе нужно время привыкнуть ко мне. Разобраться в своих чувствах. Хотел, чтобы ты сама, без давления, приняла решение…
Теперь растерялась Рейвен.
— Я тебя интересую как девушка? — пролепетала она.
— «Интересую» подошло бы к периоду нашего общения по переписке. А сейчас я одержим тобой, фея! Мне было тяжело находиться рядом с тобой в одной комнате настолько, что боялся потерять над собой контроль. Я… — Ник отнял руки от лица и, вздохнув, посмотрел куда-то вдаль, над головой Рейвен. — Даже съездил и купил на черном рынке таблетки.
— Какие таблетки? — не поняла девушка, все еще находясь под впечатлением от вскрывшейся информации.
— Армейские, понижающие либидо, — проговорил Ник, словно признаваясь в чем-то совершенно непристойном.