Несущий смерть
— А ваша сестра? — негромко спросила Анна.
Джулия удивленно подняла на нее взгляд:
— Ну да, Гонор, но она терпеть не могла Лондон и меня у себя тоже не привечала. У нее когда-то была квартира в Оксфорде. При встречах мы все время ругались, потому что она не одобряла моих отношений с Энтони.
— Она с ним встречалась?
— Нет, просто знала, что я живу с богатым человеком. Говорила, что я идиотка — живу со стариком, которому нужна только для секса, — но это не так. Он мне по-настоящему нравился — я его любила, просто скучала, когда оставалась одна.
— А когда ваш партнер начал открывать счета на ваше имя?
— Да почти сразу. Денег там было не слишком много, но у меня были кредитки, и я могла покупать все, что хочу.
Анна положила ногу на ногу, ударившись коленом о стол. Она по-прежнему почти не принимала участия в беседе. Допрос вела Каннингам, и Анне не хотелось вмешиваться и портить отношения.
— Так сколько вам было лет?
Джулия выпрямилась:
— Чуть за двадцать.
— Когда отношения изменились?
— Вы о чем?
— Когда вам надоело быть марионеткой в руках новоявленного Свенгали? [5]
Джулия помотала головой:
— Я никогда не чувствовала себя марионеткой, я его по-настоящему любила. Да, мне бывало одиноко, иногда казалось, что я в ловушке, но это не значит, что я разлюбила Энтони или мне не нравилось с ним жить — еще как нравилось. У меня была фантастическая жизнь: поездки за границу, на лыжные курорты — стоило мне только захотеть. И, как я уже говорила, неограниченный кредит.
Джулия перестала раскачиваться и плакать, но все еще была напряжена. Она вращала ступней, будто выполняя упражнение, потом вытянула ногу и принялась постукивать носком по полу; дорогие туфли на шпильке выгодно подчеркивали стройные лодыжки и безупречную форму ног.
Каннингам перевернула страницу блокнота:
— Значит, это были партнерские отношения — на равных?
— Нет, никогда.
— Но у вас осталась значительная сумма денег, миссис Брендон.
— И было еще больше: он таким способом обманывал правительство, уходил от налогов и все такое. Во всяком случае, так он говорил. Вложения и всякое такое. Честно говоря, я никогда толком не понимала, как деньги двигались со счета на счет и из страны в страну. И никогда не считала, сколько счетов он открыл на мое имя. То есть у меня же не было чековых книжек.
— О каких странах вы говорите?
— Ну, Швейцария — Женева, Германия и Флорида; там у меня были деньги, когда я приезжала в Штаты.
Анна не уставала поражаться. Чем больше Джулия рассказывала о прежней жизни, тем более вызывающе она себя вела. Крутила бриллиантовые кольца и серьги; иногда казалось, лак на ногтях интересует ее больше, чем вопросы Каннингам. Анна даже решила, что Каннингам заранее так задумала допрос: чем больше Джулию спрашивали о прежней жизни, тем более вызывающе она держалась. В полной уверенности, что две сидящие перед ней женщины никогда не жили такой роскошной жизнью, как она, Джулия как будто даже начала получать удовольствие от вопросов.
— И вы ни разу не заподозрили, что жизнь, о которой вы рассказываете, обеспечивалась наркоторговлей?
Джулия тряхнула головой, убирая прядь светлых волос с шеи.
— Нет, у меня не было никаких оснований подозревать, что меня обманывают.
— А сами вы никогда не принимали наркотики?
— Нет.
— А ваш партнер?
Она небрежно махнула рукой:
— Иногда он курил травку, чтобы расслабиться, но и только; он был помешан на фитнесе и занимался каждый день. На яхте даже был спортзал. Наверное, думал, что, раз он настолько старше, нужно быть в форме. — Она рассмеялась.
Каннингам кивнула и постучала по столу карандашом:
— Расскажите о времени, когда вы жили в Сент-Джонс-Вуде. Если не ошибаюсь, в вашей жизни тогда произошли серьезные перемены.
— То есть?
— Вы ведь забеременели? И почти подряд родили двоих детей.
— В то время я жила не в Сент-Джонс-Вуде.
— А где же?
— Переехала в дом, перестроенный из старых конюшен, сразу за Альберт-холлом. Кажется, мы его снимали, потому что в большом доме шли какие-то работы. Не помню точно.
— Где был ваш партнер?
— Не помню, он тогда часто ездил за границу.
— Переезд он организовал?
— О да.
— Адрес дома не помните?
Джулия с шумом втянула воздух и со вздохом ответила, что это Альберт-холл-Мьюз, но она прожила там всего лишь несколько месяцев, а потом ей сняли квартиру на Харли-стрит. Каннингам записала что-то в блокноте и попросила указать точный адрес. Кажется, Харли-стрит, 40 или 42, сказала Джулия. Она положила ногу на ногу и ударилась коленом о внутреннюю поверхность стола, как и Анна. Негромко выругалась и принялась рассматривать крохотную затяжку на чулке.
— Значит, вы несколько раз снимали квартиры и переезжали с одной на другую — и как долго?
— Года два, наверное.
— Жили в это время вместе или одна?
— Когда как.
— Кто еще жил с вами?
— Была приходящая уборщица, но жила я одна. Была машина, я могла выезжать. Сначала несколько раз провалила экзамен, но потом сдала и получила «порше» в подарок ко дню рождения.
— А дети?
Джулия скривила губы:
— Я наблюдалась в клинике репродуктивного здоровья в Челси.
— В свидетельствах о рождении не указано имя отца.
— Верно.
— Отец ваших детей — тот, кого вы знали под именем Энтони Коллингвуд?
— Нет. Он, как принято говорить, стрелял вхолостую. Мне нашли донора.
— Знаете его имя?
— Нет. Его нашла клиника.
— Один и тот же оба раза?
— Да.
— Вашего партнера это не смущало?
— Нет, он же сам все и организовал.
— Он был хорошим отцом?
— Не особенно. У него не было времени для девочек — они ведь были совсем маленькие. — Джулия нахмурилась и пожевала губами. — Я даже начала думать, что он так настаивал на детях, только чтобы привязать меня к себе.
— И как?
— Простите?
— Вы продолжали вести прежний образ жизни или двое маленьких детей ограничили вашу свободу?
— Мы все равно много путешествовали.
— Он брал вас и детей с собой в поездки?
— Нет, я привозила детей повидаться с ним.
— Куда?
— Туда, где он был. — Джулия назвала Флориду, Германию, Францию, Индию, Швейцарию и Шотландию — и всюду она ездила к нему с детьми. Заметно было, что ей надоело отвечать на вопросы: откинув голову назад, она прикрыла глаза. — Можете проверить в паспортном контроле. У детей отдельные паспорта. Несколько раз их возила няня, которую он нанял, но в основном — я.
— Назовите гостиницы, в которых вы останавливались?
— Что — все до одной? Всех я не помню.
— Попытайтесь вспомнить. Начните с Шотландии. Где вы там останавливались?
— В Скибо-Касле; [6] мы часто там бывали, но останавливались не в самом замке, а в одном из коттеджей. В ресторане можно было заказать все что угодно, и все сразу приносили. Играли в гольф — не я, я-то не играю, но мы вместе ездили верхом…
Она продолжила рассказ о своих занятиях; Каннингам передала Анне записку с просьбой отправить в отель фотографию Александра Фицпатрика для опознания.
Когда Анна вернулась в допросную, Джулия все еще вспоминала отели, куда приезжала с детьми. Она опиралась локтями на стол, положив на руки подбородок. Поразительно, что Саймон Фейган не произнес ни слова после того, как Джулия оттолкнула его; он сидел напряженно выпрямившись и будто стараясь сохранять дистанцию. Время от времени он делал какие-то записи ручкой от Картье в блокноте с кожаным переплетом, всякий раз демонстративно снимая с ручки колпачок. Внимательно разглядывал каждую запись и вновь переводил взгляд на стену, а Джулия все говорила и говорила.
Каннингам сообщила для записи на пленку, что детектив-инспектор Тревис вернулась в допросную. Анна незаметно передала ей листок с сообщением, что уже приступили к проверке шотландского следа; затем с трудом засунула ноги под стол, взяла карандаш, расправила блокнот в ожидании следующего вопроса — однако Каннингам хранила молчание. Джулия начала нервничать и взглянула на Фейгана, но он не обращал на нее внимания, только откашлялся и поправил галстук.