Несущий смерть

Анна чувствовала, что терпению ее вот-вот придет конец.
— Фил, я не знаю, почему Фрэнк Брендон или Александр Фицпатрик приехали в притон. Но пытаюсь это выяснить, черт возьми. Я с самого первого дня повторяю, что, возможно — давайте допустим, — они поехали туда не за кем-то, а за чем-то и это что-то, каким бы говном оно ни оказалось, связывает всех четверых убитых друг с другом и, в конце концов, с Фицпатриком.
В этот момент в комнату вошел Ленгтон. Анну едва не хватил инфаркт.
Сопровождавшая Ленгтона Каннингам повернулась лицом к присутствующим.
— Если кто-то не знает — это старший суперинтендант Джеймс Ленгтон.
Кивнув, Ленгтон расстегнул пуговицы на темно-синем пиджаке в полоску, снял его, повесил на спинку стула, ослабил узел галстука, повернулся к Каннингам и протянул руку в ее сторону. Она передала ему папку. Ленгтон откашлялся и открыл ее.
— Пришел отчет от токсикологов. Донни Петроццо, как и Джулиус Д'Антон, умерли от огромной передозировки. Обоих убил один и тот же наркотик — фентанил, что связывает обе смерти друг с другом. Для тех, кто не в курсе: фентанил — очень сильный, быстродействующий болеутоляющий препарат группы опиатов, применяемый главным образом в экстренной хирургии и пока, слава богу, не попавший в руки уличных торговцев. Он так силен, что его применяют в микрограммах, в отличие от морфина, применяемого в миллиграммах. Так что сами понимаете, с чем мы имеем дело! — усмехнулся он.
— Действие кокаина продолжается около часа, героина — тоже; фентанил действует от пяти до десяти минут, но кайф такой силы, что пристрастившиеся к нему начинают экспериментировать. В США уже есть данные об использовании этого наркотика: его смешивают с морфином низкой пробы, иногда со скополамином, который назначают при непереносимости быстрой езды. Еще его смешивают с героином и оксиконтином, болеутоляющим препаратом. Его прозвали «поло» — это такая мятная конфетка с дырочкой посредине, но кайф от нее бешеный.
Все разговоры прекратились, команда внимательно слушала, подчиняясь его повелительной манере и низкому, с хрипотцой, голосу.
— Из Штатов пришли сообщения о налетах на три склада, где хранились упаковки с фентанилом. Теперь мы работаем в сотрудничестве с отделом по борьбе с наркотиками ФБР: ждем появления наркотика здесь и проверяем, не было ли похищения фентанила из наших больниц.
Он жестом обозначил размер небольшого пакета:
— Такой пакетик стоит миллионы, потому что нужен всего лишь микрограмм, чтобы словить кайф, который очень силен и очень опасен — крышу сносит мгновенно.
Гул голосов усилился — команда обсуждала услышанное. Ленгтон переждал пару минут и продолжил:
— Если наркотик придет сюда, это осложнит ситуацию с преступностью самым чудовищным образом. Он быстро и недолго действует и быстро выводится из организма; малейшая передозировка ведет к смертельному исходу.
Тут Ленгтон повернулся в сторону Анны, буквально впившись в нее взглядом:
— Детектив-инспектор Тревис, вы проявили завидную интуицию и многого добились. Я поражен. Старший инспектор Каннингам и я хотели бы обсудить кое-какие детали. Прошу детектива-сержанта Сэма Пауэра к нам присоединиться.
Ленгтон спросил Каннингам, где удобнее всего поговорить. Та жестом указала на свой кабинет.
— Хорошо. Я попросил бы принести кофе, и как можно скорее приступим к делу.
Анна не произнесла ни слова и думала лишь об одном: как удачно, что она сегодня тщательно выбрала костюм. Ленгтон выглядел еще более щеголевато, чем прежде. Ни намека на хромоту после ранения, — напротив, он был полон жизни и энергии, в отличие от Каннингам. Увидев в дверях Сэма Пауэра, он энергичными шагами подошел к нему. Анна взяла свой дипломат и убрала в него блокнот. Затем скрылась в своем кабинете, быстро поправила прическу и жакет, подновила макияж и заново нанесла блеск на губы — и тут же стерла, чтобы Ленгтон не заметил.
Направляясь к кабинету Каннингам, она увидела, что Ленгтон разговаривает с Филом Маркхэмом, — вернее, делает ему выговор за непроходимую тупость и упрямство и рекомендует впредь не быть такой задницей.
 
От волнения Фил даже вспотел.
— Виноват, мне не приходило в голову, что этот парень, Фицпатрик, причастен к делу. Это ведь было только предположение…
— Может, и непричастен, но от этой фермы крепко несет не одним только лошадиным дерьмом. И никогда не подвергайте сомнению то, что предлагает детектив-инспектор Тревис. У нее в мизинце больше мозгов, чем у всей вашей команды! Если окажется, что она права, вы потеряли массу времени. Фицпатрик — безжалостный ублюдок, готовый прирезать собственную мать, если понадобится, да и детей своих тоже.
— Если это его дети.
— Вот именно — если! Разберитесь лучше с этим бардаком и прекратите тратить времяна выяснение отношений с коллегой. Думать вам не по чину и чувствовать тоже — учитесь подчиняться приказам!
— Слушаюсь, сэр.
Ленгтон подтянул узел галстука:
— Проверьте эту яхту — «Вызов дьяволу». И найдите фотографии Фицпатрика последнего времени.
И он удалился. Фил, кипя от возмущения, взглянул на Памелу:
— Ему, видите ли, понадобились последние фотографии этого ублюдка Фицпатрика — и где, интересно, я должен их взять? Фицпатрик в розыске всего ничего — каких-то пятнадцать лет. Если уж в Штатах нет его фотографии, где, черт побери, я ее достану?
Памела указала на список фальшивых имен Фицпатрика на доске и предложила попытаться выйти на его след через паспортный контроль и иммиграционную службу. Если, как они подозревают, Фицпатрик въезжал в Соединенное Королевство за последние пять лет под одним или несколькими из этих имен, у них должна быть его фотография. Еще она предположила, что Фицпатрик мог изменить внешность при помощи пластической операции; живя во Флориде, это совсем не трудно сделать.
— Блеск! Теперь мы еще понятия не имеем, как этот гад выглядит!
— Но рост-то у него прежний — метр девяносто два, — с улыбкой ответила Памела.
Ленгтон не сомневался, что Анне удалось докопаться до обстоятельств, переводивших дело в совершенно иной ранг, чем изначально предполагалось. Он считал, что убийство Фрэнка Брендона — лишь часть задуманного кем-то, возможно Фицпатриком, чудовищного плана по импорту значительного количества фентанила в Соединенное Королевство. Килограмм этого наркотика, стоящий миллионы, совсем не трудно пронести сквозь таможенный контроль.
Сидя в кабинете Каннингам, он слушал доклад Анны, объяснявшей, почему она считает, что Фицпатрик в Англии. Анна спокойно и неторопливо рассказывала о событиях последних дней, склонив голову и время от времени сверяясь с записями в блокноте. Она не стремилась приукрасить ситуацию и не скрывала своих сомнений, подробно останавливаясь на обстоятельствах, которые еще требовалось выяснить. А сомнения у нее были те же, что у Фила: каким бы значительным ни был возможный доход от продажи фентанила, достаточен ли он для того, чтобы Фицпатрик решился вернуться к активной деятельности? Пятнадцать лет о нем не было ни слуху ни духу. Анна твердо заявила, что, по ее мнению, ключ к решению загадки следует искать у Ноланов и у Джулии Брендон, хотя доказательств этого пока нет. Кроме того, ей до сих пор не удалось разговорить Джулию и получить у Каннингам разрешение на ордер для обыска фермы.
Ленгтон гневно посмотрел на Каннингам, которая сидела у стены, опустив глаза и скрестив на груди руки.
— Я вовсе не хочу ставить этим под сомнения действия старшего инспектора Каннингам — новые факты появились только сегодня и в выходные, но теперь я уверена, что необходимо обыскать дома обеих сестер, — заявила Анна.
— Значит, насчет этих четырех миллионов Джулии узнали только сегодня?
— Да.
— Расскажите еще раз о женитьбе Фрэнка Брендона.
Анна повторила все, что ей было известно: о браке Фрэнка с Джулией, о девушке, на которой он собирался жениться, и о том, что увидела на парковке в Уимблдоне.