Первобытный инстинкт. Странник (СИ)

  
Первобытный инстинкт — Первый эпизод: Странник
   
Пролог
 
— Заключенный номер С-256 — Княженко Артур Юрьевич, 2020 года рождения, освобождается в связи с истечением десятилетнего срока заключения…
Как вы уже, наверное, догадались я бывший заключенный. Прошло уже 10 лет с тех пор, как меня упекли в тюрьму по обвинению с кучей дыр, через которые любой адвокат сможет вытащить своего клиента. К несчастью, не мой, и уже неважно кто, кому и сколько заплатил, ведь спустя столько времени даже самая сильная обида угасает, лишь изредка продолжая зудеть как старый шрам.
Зачитывающий протокол мужчина, передал мне папку с документами, после чего, в сопровождении двух охранников, я попал в большую аудиторию, куда вскоре привели еще четырёх заключенных. Некоторые из них были мне знакомы, но и друзьями назвать их язык не поворачивался, тех, кто подпадает под данное определение, ждать не меньше года.
В выданной ранее папке помимо документов оказались и деньги. Судя по данной информации, правительство пару лет назад ввело законопроект об обеспечении жизни осужденных после тюрьмы, во избежание появления рецидивистов. В соответствии с ним, каждый заключенный имел право, при прилежном поведении, работать на благо общества. В список входил целый перечень физически тяжелых и общественно полезных работ. Таким образом, правительство позволяло «отбросам» получить навыки, которые позволят им обеспечивать себя на свободе. Конечно, добровольная работа оплачивалась, но довольно скромно. В общем, не самый плохой расклад, учитывая опыт прошлых лет.
Я провёл полновесные два года за реконструкцией памятников культуры, за что получил свои полторы тысячи евро. Конечно, этой суммы едва хватит, чтобы снять самое дешевое жилье в глубинке на пару месяцев, но на этот счет у меня были свои мысли, коих за годы скопилось немало.
Через 10 минут, когда собрались все бывшие заключенные, появилась пожилая женщина в форме. В её обязанности входило просвещение «затуманенных умов» и вывод их «на путь истинный». Другими словами, она просто прочитала лекцию, наполненную предостережениями и советами по возвращению в общество.
После завершения, нас по очереди вызывали, выдавая на руки личные вещи. В моем случае это была простецкая рубашка, потертые джинсы, дублёнка, кроссовки, которые не пощадило время, и кошелёк с десятком евро. Учитывая то, что сейчас середина лета, такая одежда несколько не подходила под сезон, но всяко лучше тюремной робы.
Когда я наконец-то покинул стены тюрьмы, в грудь хлынул жгучий летний воздух. На улице стояла жуткая жара, от которой хотелось укрыться в кратчайшие сроки. Я не стал сдерживать секундный порыв и скрылся в ближайшем баре, кто бы сомневался, что несколько других освобожденных последуют моему примеру. Зайдя в питейное заведение, мы не разговаривали между собой, лишь заказали алкоголь по вкусу и молча опустошали содержимое стаканов. Не хотелось сильно напиваться, но отказать себе в бокале пива было довольно сложно.
Приведя мысли в порядок, я расплатился и покинул бар. До ближайшей остановки было всего пара десятков метров, но до моего района добираться долго, все-таки тюрьма находилась на противоположной стороне города. Мне также придётся сделать пересадку в центре, из-за чего путь должен занять чуть больше двух часов. Родная София в моё время переживала три расширения, из-за чего город вырос в два раза по сравнению с моими школьными временами. А за последние десять ещё одну. Тюрьма как раз находилась в новой части города.
Трясясь в общественном транспорте, мне в голову лезли сотни мыслей, но большая их часть не задерживалась дольше пары секунд, время размышлений давно прошло, теперь оставалось только действовать. Жара убивала не только меня, некоторые пассажиры не выдерживали и с вожделением подставляли лица под потоки воздуха, шедшие из встроенных кондиционеров. Автопарк общественного транспорта за годы успел обновиться, чего не скажешь о номерах маршрутов, по которым он курсировал.
 
Пережив два часа пытки, я вышел на конечной, и пешком пошёл в сторону не самых презентабельных жилых массивов, ещё в былые времена видавших и лучшие годы. Здешние люди не отличались высоким доходом, большинство принадлежало к классу голубых воротничков. С утра до ночи, они тяжело трудились, обеспечивая себя и свои семьи, что с развитием технологий становилось всё сложнее и сложнее. На личном опыте знаю, как тяжело человеку встроиться в работу на той же стройке, при условии, что задействуется всё более и более совершенные машины, вполне способные выполнять половину работ, для которых ранее требовалось прямое участие человека.
Чему-чему, а местным зданиям, не мешал хотя бы косметический ремонт. Облезлые, будто собранные из разноцветного лего, выделялись лишь вкраплениями утеплённых фасадов и отремонтированных балконов, даже в столь бедном районе присутствовали если не чуть более богатые, скорее чуть менее бедные.
Не сказать, что в прошлом я не мог переехать в более презентабельный район, но мне нравилась здешняя уединенность и тотальная тишина в течение дня, которая создавалась пустующими квартирами. Иногда мне даже казалось, что район на время вымирал. Решающим же фактором было близкое расположение от моего тогдашнего места работы.
В конечном итоге показался мой дом. Удивительно, но подъезд отреставрировали, и теперь не казалось, что входишь в нору. Поставили домофон и новые стальные двери. Кроме этого меня заинтересовала пожилая дама, сидевшая на новенькой лавочке. В её руках активно работали спицы, создавая новый вязаный шедевр.
— Добрый день, Валентина Ивановна, — поздоровался я с давней знакомой.
— Хм, Артур? Ты ли это?! — отложила старушка свою пряжу.
— А кто еще? — разведя руки, я продемонстрировал себя с разных сторон. — Как поживаете?
— Неплохо, вижу, с зоны вышел, — без негатива сказала она. — Надо же, 10 лет… Для некоторых это — целая жизнь.
— Согласен, — без особой радости улыбнулся я.
— Чего же мы стоим на улице, проходи в дом, думаю, номер квартиры ты всё ещё помнишь?
Валентина Ивановна неспешно поднялась и открыла дверь, а я проследовал за ней. За долгое время она слабо изменилась, казалось бы, седьмой десяток, а не теряет воли к жизни.
На третьем этаже находились лишь две квартиры и обе принадлежали знакомой старушке. Одну двухкомнатную она использовала сама в течение последних сорока лет, а вторую сдавала, получая с этого деньги на жизнь, в дополнение к пенсии. Где-то в двадцать я добился того, чтобы переехать из общежития в квартиру. Тогда-то мы и познакомились, женщина был хорошей хозяйкой, и брала разумную цену за жилье, учитывая его состояние. Во многом наши отношения выходили за рамки обычных соседей, ведь она регулярно захаживала прибраться, приносила домашней еды и всячески показывала свое гостеприимство.
Сейчас, сидя в её квартире, что ни капли не изменился за прошедшие годы, я обдумывал один вопрос: «Свободна ли вторая квартира?» В итоге, плюнул и спросил прямо, все-таки не чужие люди.
— Аа, квартирка? — поспешно ответила она, заваривая чай. — Да вот месяц назад выгнала оттуда наркоманов, ты только представь, целую лабораторию там устроили. Вся мебель пропахла этой дрянью, еле вывела. Кстати, ты напомнил….
Старушка открыла нижнюю дверку шкафа и, покопошившись там некоторое время, достала коробку, забитую доверху моими личными вещами.
— Как стало понятно, что тебя уже не оправдают, я собрала всё самое ценное и сложила сюда. Одежда, если не подводит память, в соседней комнате под кроватью.
Я не мог подобрать слов, ведь такой поступок далеко не каждый решит совершить… Мы не были родней или как-то тесно связаны, но эта старушка жила по совести, сколько её знаю. Неожиданно нахлынули эмоции, которые уже очень давно мне не доводилось испытывать.
— Большое вам спасибо, — решил я принять её доброту.
Пока коробка стояла в ногах, мы пили чай и вспоминали прошлое. Также я делился тем, как проводил время в стенах тюрьмы, пропуская череду не самых приятных эпизодов.