Александр Беляев. Избранные произведения
Наступила ночь. Странник укрылся в пещере, зажег священный огонь, поставил треножник с диском солнца, протянул к согревающему свету закоченевшие руки и слабым надтреснутым голосам запел гимн Солнцу…
Он долго сидел в эту ночь. И пляшущее пламя костра освещало его скорбное, задумчивое лицо… Наконец, истомленный усталостью, он уснул, завернувшись в меховой плащ, грезя о солнце Атлантиды.
Наутро он стал устраиваться на новом месте. Перетащил с корабля бронзовые инструменты и оружие. При помощи корабельных досок соорудил дверь в пещеру. Сложил в ней запасы продовольствия и шкатулки, в которых хранились священные книги и семена.
Каждое утро он поднимался задолго до восхода солнца, шел на берег моря и ждал восхода солнца.
Небо по-прежнему было затянуто серой пеленой. Но он верил: солнце вернется — воскреснет сияющий бог.
И оно вернулось после одной ясной, морозной ночи. Северный ветер, поднявшийся с вечера, снял с неба серую пелену, открыв темно-синее небо, на котором сверкали неизвестные созвездия.
Утро пришло такое же ясное и морозное. На востоке небо окрасилось розовым светом утренней зари.
И вдруг из-за горизонта поднялось солнце…
Оно казалось изможденным пережитой борьбой с силами мрака.
Но его бог был с ним после долгой, бесконечной печальной разлуки.
На одно мгновение солнце будто остановилось над самым морем, по обе стороны его диска тянулись края горизонта. А прямо от солнца, по морю, прошла к берегу, на котором стоял жрец, золотая полоса, как золотой мост от солнца к человеку.
В этот момент диск солнца, линия горизонта и золотая полоса на поверхности океана составляли фигуру, удивительно напоминающую священный символ атлантов, который можно найти везде: у Полярного круга и у тропиков, в Южной Америке и в глубинах Средней и Восточной Азии.
Суровый, седой жрец, взволнованный и растроганный, упал на колени, протянул руки к восходящему солнцу и запел гимн Солнцу.
Голос его окреп. Простая, но красивая и торжественная мелодия зазвучала над пустынными берегами, будя эхо в прибрежных скалах…
Он пел о могуществе трижды священного бога, который побеждает ужасы мрака, дарует людям радостный свет и тепло, придает земле многообразие красок, наливает соком плоды и исцеляет болезни.
Он пел о солнце, которое играет бриллиантами в каплях росы, румянит облака и расплавляет в золото струи воды.
Он пел о солнце, которое превращается в горячую кровь человека, и в сладкий сок винограда, и в золотое зерно.
Он пел о солнце, которое есть радость и жизнь.
Он пел и не видел, как, привлеченные его пением, из-за утесов показывались белолицые люди в звериных шкурах, с голубыми глазами и русыми волосами. На кожаных ремнях у них висели каменные топоры.
Они с недоумением смотрели на диковинного старика в длинной черной одежде, поющего на незнакомом языке.
Откуда он взялся?.. Что ему здесь нужно?.. Какую опасность таит он в себе?..
XX. Последний человек из Атлантиды
Суровый климат оказался губительным для старого атланта. Вскоре после высадки на берег он заболел. Вспомнив о том, что в полуразрушенном, выброшенном на берег корабле хранились запасы лекарств, жрец, преодолевая слабость, поднялся на его палубу.
И вдруг ему показалось, что он бредит.
У одной из мачт, греясь в бледных лучах северного солнца, сидел человек. Лицо его было измождено и носило следы болезни. Но все в нем обличало жителя Атлантиды: удлиненные череп и нос, черные волосы, цвет кожи золотисто-бронзового оттенка, одежда…
Жрец подошел ближе. Неизвестный оглянулся, и оба они одновременно воскликнули:
— Шитца!
— Акса-Гуам!
Они стояли в нерешительности: жрец Шитца и Акса-Гуам, примкнувший к восстанию рабов против Священного Холма, обреченный на смерть царем и жрецами…
И они дружески протянули друг другу руки в знак приветствия.
В эту ночь былые враги долго сидели у костра и рассказывали о пережитом.
В ту ужасную ночь, когда произошло первое извержение вулкана, Акса-Гуам вплавь достиг последнего отплывавшего корабля и уцепился за бронзовое кольцо. Под покровом ночи, по канату ему удалось проникнуть через полуоткрытый люк в трюм корабля, где он и скрывался во все время путешествия. От недостатка свежей пищи у него сделалась какая-то неизвестная в Атлантиде болезнь: опухли ноги, зубы шатались, десны кровоточили [16]. Воздух был отравлен трупным запахом. Если бы не близость люка, через который проникал свежий воздух, он задохнулся бы. Он перенес необычайные мученья и уже почти не мог двигаться от слабости и боли в опухших ногах, когда корабль прибило к берегу.
Свежий воздух и солнце медленно возвращали ему силы.
Шитца, в свою очередь, рассказал ему о своих странствованиях, вплоть до встречи с ним.
— Здесь живут белокурые люди в одеждах из звериных мехов. Это дикари, которые делают грубые топоры и ножи из отесанных камней [17]. Они не умеют обрабатывать землю и питаются сырым мясом убитых животных. Даже добывание огня неизвестно им. Они едва не убили меня. Но вид разведенного мною костра привел их в священный трепет, а наше блестящее бронзовое оружие — в необычайный восторг. Теперь они почти боготворят меня. Язык их груб и беден. Он напоминает скорее язык животных, чем людей: рассерженные, они ворчат по-звериному, а нападая на зверя или врага — рычат, ревут и лают, как он. Но они любопытны и переимчивы. Они понимают ласку, и тогда становятся доверчивыми, как дети… Кто знает, может быть, когда-нибудь и они станут такими же людьми, как атланты!
Шитца устал и закрыл глаза.
Он тяжело дышал. Лихорадочный огонь пожирал его и зажег румянец на старом, изможденном лице.
— Я скоро умру… Как хорошо, что я встретил тебя!.. Ты закроешь мне глаза и похоронишь по нашему обычаю. Проходит все… народы умирают, как человек, и гибнут целые государства… Быть может, ты последний человек из Атлантиды. Что сталось с другими?.. Умрешь и ты, и память об Атлантиде изгладится в грядущих тысячелетиях… Скоро восход… Вынеси меня на берег…
Акса-Гуам вынес жреца и положил лицом к востоку.
Шитца не мог уже говорить. Он смог только улыбнуться первым лучам солнца и умер.
Акса-Гуам остался один, — быть может, один во всем мире, последний человек из Атлантиды.
Он познакомился с обитателями этих унылых мест и скоро завоевал своими знаниями их глубокое уважение.
Когда настала весна, он научил их обрабатывать землю и засевать вспаханные мотыгами поля. Он научил их добывать огонь посредством трения сухих кусков дерева или высекая искру из кремня в сухие листья и мох. Многим ремеслам и знаниям научились они от него. Одни из них стали оседлыми земледельцами, другие продолжали заниматься охотой и войнами. А в долгие зимние вечера он рассказывал им чудесные истории о Золотом веке, когда люди жили счастливые, среди вечно цветущих садов и деревьев, которые дают плоды несколько раз в год, — жили, не зная забот и нужды… Говорил о богатстве и великолепии Островов Блаженных, о Золотых Садах с золотыми яблоками, о героических битвах и об ужасной гибели целого народа и страны, о страшных ливнях, сопровождавших эту гибель, о спасении на кораблях немногих из них, о своем плавании, которое длилось сорок дней и сорок ночей, и о своем спасении…
Люди слушали эти рассказы с захватывающим любопытством детей, передавали друг другу, прибавляли и украшали эти повествования от себя, берегли, как священное предание.
Человек-амфибия
Часть первая
«МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ»
Наступила душная январская ночь аргентинского лета. Черное небо покрылось звездами. «Медуза» спокойно стояла на якоре. Тишина ночи не нарушалась ни всплеском волны, ни скрипом снастей. Казалось, океан спал глубоким сном.
