Новая жизнь (СИ)

Мне в таких вопросах всегда помогали нейрочип и бортовой компьютер с их авто переводами в реальном времени. Раньше я воспринимал это, как нечто само собой разумеющееся. Сейчас же я всё больше ощущаю свою беспомощность, как будто я разом стал глухонемым и единственное, что мне остается — это язык жестов.
Мелькнувшие в памяти кадры из какого-то голофильма, одного из миллионов, просмотренных мной во время перелетов, навела меня на мысль.
По сюжету, главный герой попадал на какую-то дикую планету, с едва зародившейся цивилизацией. И местный абориген учил его их языку очень простым, но действенным способом. Он брал в руки предмет или указывал на него и называл его на своем языке, а главный герой повторял.
Мысль показалась мне вполне жизнеспособной, и я принялся осматриваться в поисках того, что можно использовать для начала обучения. В итоге, в моем распоряжении оказалась небольшая куча мусора, которую я смог собрать вокруг себя, насколько хватало длины рук.
Кошак заметив эти действия, с интересом наблюдал за мной. Он даже перестал заниматься своими делами и подошел поближе, что бы лучше видеть, что же я собираюсь со всем этим делать. Я же взял в руки листок и показал ему.
— Лист — покрутив листом перед его мордой и повторив еще пару раз, я его отложил и взял в руки камень.
— Камень — снова те же действия, что с листом и снова отложить в сторону.
— Ветка — кошак с интересом наблюдал за моими действиями. Я отложил ветку и повторил всю процедуру с самого начала, поднимая предмет и называя его.
На третьем круге, морда кошака озарилась догадкой, а губы растянулись в улыбке. Он подошел к кучке лежавшей рядом со мной и присев на корточки, достал из нее лист. После чего он в точности повторил все мои действия, но уже называя предметы на том языке, который я окрестил общим. Постепенно, от мусора мы перешли на другие предметы, которые были в лагере.
Скорость такого обучения меня, мягко говоря, не радовала. Я бы даже сказал, бесила! Эдак я и за полгода не научусь нормально говорить. Не хочу врать, что я был великим оратором и виртуозом слова, но до уровня “моя твоя не понимать” опускаться не приходилось.
До вечера я успел раз сто пожалеть об отсутствии такого удобного импланта, как нейрочип. Который, в связке с борт компом, делал память, если и не фотографической, то близкой к ней. А сейчас приходиться раз по двадцать повторять одно и то же, чтобы запомнить наверняка.
Еще раз сто я успел проклясть того, кто придумал этот чертов, местную речь. Я себе быстрее язык сломаю, чем научусь правильно выговаривать все звуки. Хотя тут может быть проблема и не во мне, а в самом учителе и его произношениях. На сколько я знаком с инопланетной анатомией и с анатомией кошачьих видов моего мира, в частности. Речевой аппарат этого семейства вообще к нормальной человеческой речи не приспособлен. От чего еще удивительнее то, что мой учитель, вообще, может ее использовать. Чую, что акцент у него дикий, а значит и мне он достанется. По наследству, так сказать.
К возвращению основной группы охотников, я сумел выучить названия почти всех предметов в лагере и даже самых простых действий. Так что теперь, худо-бедно, мог озвучить свои нужды, коли они появятся.
До вечера улучшились не только мои лингвистические навыки, но и самочувствие. Я даже попытался встать на ноги, но хвостатый док, увидев это, сам меня чуть не прибил. По потоку его эмоциональной речи и жестикуляции, мне только что преподали краткий урок местной ненормативной лексики. Проще говоря, обматерили на чем свет стоит, наверняка еще и припомнив всех моих родственников до энного колена.
Успокоившись, он сменил старые повязки и по его ошарашенной морде ч понял, мое выздоровление идет весьма успешно. Настолько успешно, что он сам помог мне подняться и придерживая меня, сделал круг по лагерю. На этом мой моцион закончился. Усадив меня обратно, он погрозил мне мохнатым кулаком и принялся готовить ужин.
Сам ужин представлял из себя, мясную похлебку с какими-то специями, лепешки и куска местного сыра. Ну или чем-то, очень на него похожего. Не сказать, что всё это было деликатесами, но после месяца, проведенного на ягодах, грибах и жареного на костре и пресного мяса, для меня это было пищей богов.
 
Кстати о богах. как только улучшу свои лингвистические навыки до приемлемого уровня, надо бы расспросить о них. На сколько я помню описание этого мира, предоставленное мне перед переносом, боги тут не эфемерные понятия, а нечто реальное. Потому стоит узнать о них побольше.
По возвращению, охотники сели к костру и принялись за еду. Только когда всё было съедено, а посуда вымыта и убрана, пришло время разговоров. Сначала говорил тот, кого я посчитал старшим среди охотников. Видимо рассказывал о результатах проделанной работы за день.
Моих навыков пока хватало только на то, чтобы разобрать некоторые слова, из тех, что успел изучить сегодня, но общий смысл мне был еще недоступен.
Затем пришла очередь Уриса рассказывать о нашем времяпровождении. И тут уже я наблюдал, такой богатый, спектр эмоций, способный отразиться на звериных мордах, о котором я и не предполагал. Скепсис, удивление, неверие, настороженность, интерес. Это лишь малый перечень из них.
Дослушав Уриса, волчара поднялся и подошел ко мне. Все с интересом наблюдали за нами со своих мест. Урис спокойно, орк недовольно, а самый молодой, похожий на гепарда, весело. Вот честно, у него даже хвост летал из стороны в сторону не хуже помела.
— Ты понимать я? — ткнул он своей лапой в меня, а потом и на свою грудь. Похоже, что он намеренно говорил так, чтобы мне было легче его понять.
— Да — кивнул я и указав на себя, качнул головой — я. Плохо. Говорить.
— Я Гезер — опять тычок лапы на себя, а затем на меня — Ты. Имя?
Я понял, что волчара от меня хочет, благо проходили уже этот сценарий с Урисом. Использовать тут свое настоящее имя я не собирался. Имя, обыденное в моем мире, может оказаться странным для местных. Что, в свою очередь, вызовет ненужные мне вопросы и сложности.
Самым лучшим для меня, сейчас, будет притворяться и изображать амнезию последней стадии. На нее же можно будет списать многие странности, связанные со мной, мое незнания языка, манеры поведения и элементарных, для местных, вещей. Что вообще можно взять от того, кто потерял память и даже имени своего не помнит.
Я показал пантомиму, которую успел отрепетировать на лекаре. Изобразив удар по голове и как что-то из нее вылетает, я повторил сказанные Урисом слова.
— Удар. Ничего не помнить — затем указал на себя — Я. Не помнить. Кто.
Гезер нахмурился, но понял всё с первого раза и повторять вопрос не стал. Зато тыча в меня зеленым пальцем, злобной тирадой разразился, сидевший у костра, орк. Из всего, что он успел наговорить, пока его не заткнул Гезер, я понял только, что меня в чем-то обвиняли и при этом далеко не вежливыми словами. Разобрать удалось только первые слова “Эйррр”, “Мак” и “ты”. Что по-видимому должно было означать “Эй, ты маг…” или “Эй, маг, ты…”.
Пока Гезер усмирял орка, я задумался над услышанным. Покрутил в голове слова, переставляя их местами. И нашел, то что можно использовать в качестве имени. Кажется так звали персонажа из какого то древнего фильма или игры.
— Эрмак — произнес я так, чтобы быть услышанным.
Когда на меня обратили внимание, я принялся изображать новую пантомиму. Сначала указал на землю, потом обвел рукой присутствующих, потом на себя.
— Вы. Имя. Дать. Я. Эрмак.
Видя непонимание на мордах, я повторил все еще раз. Первым догадался молодой гепард и ткнув в меня когтем, довольный собой, спросил.
 
— Ты Эрмак? — увидев согласный кивок, он еще шире расплылся в улыбке, обнажая острые клыки — Я Хафли.
Довольный собой, парень развернулся к остальным и начал быстро им объяснять. Выслушав его, Гезер кивнул и повернулся ко мне.
— Ты Эрмак — указал он на меня и увидев очередной кивок, ответил тем же. После чего отвернулся, что-то рыкнул своим и пошел заниматься своими делами.