Люби меня по-немецки (СИ)

Запираю дверь, с недоверием осматривая сестрёнку. Тело секс-бомбы, лицо подростка. Нам бы поменяться.
— А ей точно есть восемнадцать?
— Увы, есть, иначе я на законных правах противного старшего брата запер бы её дома и не пустил в этот город порока, — Курт давит носком на задник, стягивая ботинки. — Палома в этом году закончила школу и мечтает поступить в театральный. Просто грезит кинематографом.
— Я хочу стать великая артистка! Буду сниматься в русский кино у самого Михалков! Мама говорить, что он оскароносный режиссёр! — яркие глаза Паломы сверкают присущим её молодости азартом, и Курт, цокнув, закатывает точно такие же свои.
— Да-да, с Александром Петровым в тандеме. — и уже мне: — Все уши мне им прожужжала. Кстати, нам нужен штопор и бокалы, где у тебя кухня? А впрочем, посплетничайте пока, я сам найду, — сбрасывает куртку и словно полноправный хозяин безошибочно двигается в верном направлении.
Убираю за уши растрёпанные пряди и скинув тапки с кроличьими ушами, незаметно заталкиваю их ногой под диван. На фоне этой юной богини даже у Джоли разовьётся комплекс неполноценности.
— Ну, чувствуй себя как дома, Палома, располагайся. А я пока схожу носик попудрю.
А ведь ещё совсем недавно я представляла, как выцарапываю ей глаза.
  
Часть 29
 
Я окосела, в прямом смысле этого слова: растеклась по дивану словно бесхребетная медуза и, потягивая вино, в пол уха слушаю тарабарщину Паломы.
Курт, вытянув руку по спинке дивана, слегка касается кончиками пальцев моего плеча и каждое прикосновение отдаётся в теле вибрацией. Его обтянутое чёрными джинсами бедро вплотную прижато к моему, и это тоже держит в тонусе.
А ведь ещё совсем недавно я поливала его на чём свет стоит и всерьёз была настроена раз и навсегда вычеркнуть из своей жизни. Во всём виновата моя дурацкая вспыльчивость и привычка додумывать то, чего и в помине нет!
— О, уже одиннадцать! — глядя на наручные часы, спохватывается Палома. — Прости, Фрог, но я сильно устать и хотеть домой. Глаза уже слипаться.
— Фрог? — поднимаю слегка расфокусированный взгляд на Ганса и, глядя на его губы, рефлекторно облизываю пересохшие вдруг свои.
— Это из мультика Инспектор Пёс — старая детская забава, — улыбается он сестре и это выглядит так трогательно со стороны, что я едва не рыдаю от умиления.
— А у меня нет ни брата ни сестры, и это так грууустно. Мы бы играли вместе, дурачились…
— Поверь, такая идиллия у нас была не всегда. Видишь этот шрам? — Курт наклоняется к моему лицу непростительно низко и показывает над бровью едва заметную тонкую белую полоску. — Это Палома заехала мне самокатом, потому что не хотела уходить с детской площадки
Его слова я слышу постольку-поскольку и на след над бровью уже не смотрю — я смотрю в его глаза и обжигаюсь. А ещё эти его губы, они как назло так близко…
— Шрамы украшают мужчин, — лепечу, улавливая ответный импульс.
И вот уже наши взгляды вцепились в схватку; его рука поглаживает моё плечо и, клянусь, что слышу, как глухо бьётся о грудную клетку его сердце. Даже громче и сильнее чем моё.
— У него ещё на бедре шрам, он упасть с мотоцикла. Но ты видеть его уже, наверное, — по-простому продолжает Палома, явно не вкладывая в слова сексуальный подтекст.
— Нет, пока ещё не видеть, — отвечаю так тихо, что слышит только он и уж моём исполнении это явно не звучит так же безобидно.
— Хочешь, останусь и покажу тебе его, — не отрывая от меня взгляд предлагает Курт, и низ живота опаляет жаром.
Я молчу, и он воспринимает это как знак согласия.
— Палома, давай я вызову тебе такси, хорошо? Доберёшься одна?
— Одна? Но почему одна? — и тут до неё, наконец, доходит. Сестричка быстро ставит на кофейный стол свой бокал и хватает с подлокотника дивана куртку. — О, конечно, конечно, я добраться одна! Нет проблема! Считайте, что я уже исчезать!
Пока Курт, расхаживая по моей гостиной как у себя дома, набирает номер службы такси, я судорожно вспоминаю, какие на мне надеты трусы.
 
Вот дьявол! Да на мне же абсолютно не сексуальные хлопковые "неделька"! Шуточный подарок Дианы на восьмое марта.
Может, успею под предлогом попудрить носик скрыться в ванной и надеть что-то более подобающее для первого паломничества на русскую границу?
Но я не успела — пока размышляла, какой комплект из самых сногсшибательных мне выбрать, такси уже подъехало и Палома заторопилась на выход, смешно причитая на ходу, что она такая глупая и не догадалась сразу испариться.
Как радушная хозяйка провожаю сестру Курта у двери, мысленно паникуя оставаться с ним один на один. И, судя по нетерпению с которым он пихает в руки младшенький ключи — буквально выставляет бедняжку за порог — когда за Паломой закроется дверь произойдёт что-то грандиозное.
Меня ожидает, возможно, лучший секс в моей жизни, а на мне трусы неделька со смайликом! Ещё чуть-чуть и распла́чусь.
Стоило только Паломе отвернуться и сделать шаг по направлению к лифту, Курт захлопывает ногой дверь и как и тогда в клубе припечатывает меня к стене, впиваясь в губы остро-пряным поцелуем.
Дыхание перехватывает, эндорфины в крови всего за долю секунды достигают своего максимального пика. Я больше не думаю о своих несчастных трусах, я думаю о содержимом трусов его и, судя по упирающейся в моё бедро ракете, он уже готов совершить судьбоносный полёт.
Он отрывается от меня лишь на секунду, но только для того, чтобы завести руки за спину и стянуть через голову футболку. Когда та падает на пол, следом туда же летит и моя. Как и кружевной лифчик. Я настолько сильно горю, что достаточно одного прикосновения кожи к коже, чтобы из недр моего пылающего тела вырвался протяжный стон.
Как мы очутились в кровати я не помню, но помню, что путь до неё был похож на вихрь сотканный из губ, рук и рвущейся в бой ядерной боеголовки.
Когда на мне уже совсем ничего не осталось кроме трусов, Курт оставляет в покое мою грудь и спускается ниже, оставляя дорожку поцелуев от шеи до пупка. Вдруг отрывается и на несколько секунд зависает:
— Суббота? Но сегодня вторник.
— Не отвлекайся! Я не ждала гостей.
К счастью, на этом наш диалог был закончен практически до самого утра, потому что было нам совсем не до разговоров. Хотя нет, кое-какие фразы всё-таки улетали в горячую столичную ночь, но если что, соседям всегда можно соврать, что это было качественное немецкое кино для взрослых.
  
Часть 30
 
— Кароль? Да тебя просто не узнать, прямо светишься изнутри! — восторгается Анжела, когда мы поднимаемся утром в лифте на двадцать девятый этаж небоскрёба.
И она не врёт. Я сияю. Я чувствую себя бодрой и на удивление отдохнувшей, хотя за последние сутки спала от силы один несчастный час.
Если услышите по новостям, что в Москве сегодня ночью был ураган, знайте, эпицентр его сосредоточился по адресу Солнечная 25 и разразился он в моей постели.
Раньше я думала, что знаю о сексе если не всё, то многое, но сегодняшняя ночь показала, как сильно я заблуждалась. Я не знала, что страсть бывает такой необузданной, что помимо десяти известных мне поз существуют ещё одиннадцать, и что мужчина может подряд не только максимум два с половиной раза…
— Это всё новый крем для лица — отлично освежает, — улыбаюсь своим мыслям и выплываю из лифта.
— Крем?! Что за крем? Какая-то популярная новинка? — семенит следом липучка Анжела.
— Немецкая сыворотка, но, прости, она в единственном экземпляре.
— А название? Может, я попробую как-то заказать такую же через интернет. Отправь мне на почту марку, ладно?
Едва заметно киваю и скрываюсь за дверью своего кабинета.
Прости, Энджи, но не дождётся. Это заграничное чудо только моё.
***
Никогда ещё мой рабочий день не тянулся так долго и никогда я не заливалась краской от чтения непристойных смс.