Ночные танцы
Что это? Кто-то поднимается по лестнице или у нее разбушевалось воображение? Новая волна ужаса накрыла ее — Мэгги вспомнила об овраге. Чтобы не вскрикнуть, она прикусила губу. Потом медленно, стараясь не издавать не звука, повернула голову и увидела спящего в ногах кровати щенка. Он явно ничего не слышал. Мэгги снова прикрыла глаза.
Если собака ничего не услышала, значит, не о чем беспокоиться? Просто доски скрипят. Старый дом. Мэгги попыталась успокоиться, но снизу снова донесся шум. Уже явный. Тихонько скрипнули петли. Задняя дверь? Паника не давала сосредоточиться. Она бесшумно села на кровати и осторожно сняла трубку с телефона. Там была мертвая тишина. Мэгги вспомнила, что днем она специально не повесила трубку на кухне, чтобы никто не беспокоил ее звонками. Теперь телефон был отключен. Она едва сдержала истерический смех.
Думай, приказала себе Мэгги. Успокойся и соображай. Одна в доме. Возможности позвать на помощь нет. Значит, надо полагаться на себя. Сколько раз за последние несколько недель она повторяла себе и всем вокруг, что может сама о себе позаботиться?
Мэгги прижала ладонь ко рту — собственное взволнованное дыхание мешало ей слушать. Все звуки стихли — ни скрипов, ни стуков, ни осторожных шагов.
По-прежнему бесшумно она вылезла из постели и нашарила стоящую возле камина кочергу. Потом села в кресло, так, чтобы видеть дверь. Крепко держа кочергу в руках, Мэгги сжалась в комок и стала молиться, чтобы поскорее наступило утро.
Глава 6
Через несколько дней Мэгги почти забыла о ночных шорохах, так напугавших ее. На следующее утро она проснулась от того, что щенок лизал ее пятку. После ночи, проведенной в неудобной позе, все тело болело. Кочерга лежала у нее на коленях, как средневековый меч, и Мэгги почувствовала себя полной дурочкой. Ярко светило солнце, птицы заливались вовсю, и конечно же ночью ей все показалось. Что-то где-то стукнуло, и она просто переполошилась, как ребенок, который в каждой тени видит чудовище. Возможно, пока еще она не привыкла жить одна. И очень хорошо, что накануне она сняла трубку с телефона и не смогла никуда позвонить. Иначе уже весь город знал бы, что она идиотка, у которой не все в порядке с нервами.
А в общем-то ее повышенную нервозность легко объяснить. Сначала у нее во дворе находят скелет, потом местный шериф предлагает поставить на дверь надежные задвижки, а потом еще Клифф Делэйни, не давший ей спать ночью. Единственное, что случилось хорошего на этой неделе, заключила Мэгги, — это законченная музыка к фильму. Си Джей будет доволен и, даст бог, хоть на время перестанет приставать к ней с возвращением в Лос-Анджелес.
Она решила, что сегодня нужно взять записи и ноты, отправиться в город и отослать их по почте Си Джею. А потом, может быть, отпраздновать это маленькое событие — первые песни, написанные в ее новом доме.
Поездка доставила ей большое удовольствие. Мэгги неторопливо катила по узким проселочным дорогам, по обеим сторонам которых росли деревья. Через пару недель они будут давать приятную тень.
Сейчас же солнце светило сквозь крохотные ярко-зеленые кружевные листочки, и дорога казалась почти белой. Лес то и дело прерывался полями, коричневыми, только что вспаханными. Несколько раз Мэгги заметила работающие тракторы. Интересно, что сажают эти фермеры? Кукурузу? Пшеницу? О сельском хозяйстве Мэгги имела самое смутное представление. Она подумала, что здорово будет наблюдать за полями, видеть, как они меняются, вплоть до осеннего сбора урожая.
Несколько коров стояли, лениво обмахиваясь хвостами. Телята жались к ним и тыкались в вымя. Женщина понесла жестяное ведро в какой-то сарай, должно быть курятник. Собака за проволочной оградой встала на задние лапы и яростно облаяла ее машину.
Паника, овладевшая ей несколько ночей назад, показалась Мэгги просто глупостью. Ей даже неприятно было об этом вспоминать.
Она миновала несколько домов; некоторые совсем маленькие, другие огромные и совершенно новые, неприлично роскошные. Мэгги с удивлением поняла, что эти аккуратные дома, вокруг которых вырублен весь лес, вызывают у нее возмущение. Зачем они все испортили? Неужели нельзя было вписаться в уже существующий ландшафт? Мэгги рассмеялась. Она рассуждает совсем как Клифф Делэйни. Люди имеют право жить там, где хотят, и так, как хотят, разве нет? Но все равно дома из старого кирпича или бревен, окруженные деревьями, нравились ей гораздо больше.
Непосредственно в Морганвилле дома стояли довольно близко друг к другу. Городской стиль, решила Мэгги. Здесь были тротуары, и несколько машин было припарковано у обочины. Лужайки и клумбы перед домами выглядели очень ухоженными. Хозяйки, судя по всему, соревновались в том, чьи цветы лучше. Надо будет проверить петунии, напомнила себе Мэгги.
Здание почты располагалось на углу — небольшой домик из красного кирпича с парковкой на две машины перед ним. Почти вплотную, отделенный только узкой полоской газона, был банк Морганвилля. Рядом с почтовым ящиком стояли двое мужчин, курили и разговаривали. Мэгги аккуратно припарковалась, вышла из машины и направилась к почте. Двое наблюдали за ней. Мэгги подумала, что уместно будет поздороваться. Она обернулась и ослепительно улыбнулась:
—Доброе утро.
—Доброе утро, — в один голос ответили они.
Один сдвинул свою кепку на затылок.
—Хорошая машина.
—Спасибо.
Страшно довольная собой и этим маленьким разговором, Мэгги вошла внутрь.
За стойкой сидела всего одна сотрудница. Она увлеченно беседовала с посетительницей, молодой мамашей с ребенком на руках.
—И никто не знает, сколько оно там пролежало, — вещала почтмейстерша, отсчитывая марки. — Никто не жил там после Фарадеев. А тому уже исполнилось десять лет, как раз в прошлом месяце. Старая леди Фарадей всегда приходила на почту раз в неделю, как часы. Брала марок на доллар. Тогда они, конечно, были дешевле. С тебя пять долларов, Эми.
—Все-таки это ужас, я так считаю, — заметила посетительница и переложила ребенка на другое плечо. Младенец немедленно уставился на Мэгги. Его мамаша одной рукой сунула марки в сумку. — Если бы я нашла кучу костей у себя во дворе, я бы на следующий же день выставила дом на продажу. — Мэгги почувствовала, что день, так чудесно начавшийся, потерял значительную часть своей прелести. — Билли говорит, может, это какой-нибудь бродяга свалился в овраг. Вот никто об этом и не узнал.
—Может быть. Наверное, полиция штата скоро разберется. — Почтмейстерша повернулась к Мэгги: — Могу я вам помочь?
—Да. — Мэгги подошла к стойке. Молодая мамаша окинула ее долгим любопытным взглядом и вышла. — Я хочу отправить посылку.
—Ага. Ну, давайте взвесим. — Почтмейстерша взяла сверток и поставила его на весы. — Хотите уведомление о том, что посылка доставлена?
—Да, пожалуйста.
—О'кей. — Она вытащила из-за уха карандаш. — Это обойдется вам чуть дороже, но зато будете уверены, что адресат все получил. Так... Значит, нам нужна зона... — Она замолчала и еще раз посмотрела на обратный адрес на посылке. Потом быстро взглянула на Мэгги и принялась заполнять бланк. — Так вы та дама, что сочиняет песни. Из Калифорнии. Это вы купили старый дом Морганов.
—Да, это я. — Мэгги не знала, что еще добавить после разговора, который она случайно услышала.
—Хорошая у вас музыка. — Почерк у почтмейстерши был четкий и ровный, с закругленными буквами. — Я не понимаю половину из того, что сейчас слушает молодежь. У меня есть пара пластинок вашей мамы. Вот она была самая лучшая. Никто даже и близко с ней не сравнится.
Сердце Мэгги дрогнуло. Ей всегда было очень приятно, когда кто-то вспоминал о ее матери.
—Да, я тоже так думаю.
—Распишитесь здесь. — Мэгги взяла ручку. Она чувствовала, что почтмейстерша не спускает с нее глаз. Ей вдруг пришло в голову, что через эту женщину проходят все письма, которые приходят на ее имя, и все, что она сама посылает. Ощущение было странное, но не неприятное. — Этот дом Морганов, он ведь огромный, — продолжила почтмейстерша. Она подсчитала общую стоимость на маленьком листочке и показала его Мэгги. — Как вы там, справляетесь?