Украденное дитя (СИ)

— Отец, вам нужно отдохнуть, — только и сказала она.
Валентин внимательно посмотрел на неё и, словно убедившись, что она в порядке, сжал её руку.
— Конечно. Но — после. И отошли…
— Отец.
— Господа, раз здесь собрались все заинтересованные лица, то мы, может быть, начнём? — вмешался нотариус, плотный человек с выдающимся подбородком и скукой в глазах. Он поклонился Фриде. — Леди, я мистер Сэмс, придворный нотариус. Примите мои соболезнования.
Фрида подняла брови. Мистер Сэмс ограничился чёрной лентой на своём бежевом костюме (хотя траур по Эшу был объявлен по всей стране), и по взгляду его было понятно, что, если бы не приказ императора, Сэмс бы с удовольствием был сейчас в каком-нибудь другом месте.
Фрида улыбнулась и ему.
— Благодарю, сэр. Граф, вы и ваш подопечный — тоже заинтересованные лица?
— В высшей степени, госпожа, — отозвался, тоже улыбаясь, Цевет. — Вдруг вас снова придётся спасать? Джек отличный целитель.
— Не сомневаюсь, — холодно ответила Фрида, глянув на полукровку. Тот не отрывал взгляда от узорчатого халифатского ковра у камина, сейчас закрытого стеклянной ширмой. — Но мне привычней врач.
— И его позовём, — ещё шире улыбнулся Цевет.
Фрида представила в числе заинтересованных лиц ещё и доктора и с трудом удержала нелестный для графа Цевета комментарий.
— Благодарю, я отлично себя чувствую.
— Итак, начнём? — напомнил о себе нотариус. Дождался тишины и поставленным чистым голосом продолжил: — Оглашается завещание герцога Виндзора Эша Ричарда Джеймса…
Фрида слушала в пол-уха. Эш написал завещание? Это, конечно, распространённая практика среди аристократов, и завещания составляются, как только юноша благородной крови входит в возраст владения собственностью. К тому же, герцог Виндзор — родственник короны, поэтому сейчас здесь императорский нотариус, и Его Величество уж конечно заинтересован, кому отойдут немалые владения Виндзоров. Не будь Фрида беременна, всё наверняка бы досталось короне, поскольку родители герцога мертвы, а также и все близкие родственники (наверняка без магии здесь не обошлось — все роды, основанные могущественные волшебниками прошлого, очень немногочисленны). И не будь императору так нужен ребёнок Эша, Фрида бы сейчас всерьёз опасалась за свою жизнь.
Просто у неё в голове не укладывалось, как Эш, вспыльчивый, порывистый и дальше своего носа не заглядывавший фейри, вообще додумался до завещания. Неужели снова император приказал?
- Миледи, с вами всё хорошо? — перебил нотариуса граф Цевет.
Фрида сморгнула слёзы и заставила себя улыбнуться.
— Да, благодарю.
Нотариус продолжил. Фрида всё сглатывала и сглатывала твёрдый комок в горле и потому не сразу осознала, что намудрил в своём завещании её покойный супруг. А Эш именно намудрил: он назначил Ричарда одновременно опекуном и своей вдовы, и ребёнка, когда тот родится. Без согласия Ричарда Фрида не могла распоряжаться деньгами, бывший камердинер герцога фактически должен был в глазах общества заменить ей почившего мужа. Дальше шли подробности, как именно теперь изменится положение Ричарда, его доход, доход Фриды, доход сына (что это будет сын, Эш нисколько не сомневался, что в завещании и озвучил) и то, сколько будут получать Ричард и Фрида, когда мальчику исполнится двадцать один и он официально завладеет наследием Виндзоров. Суммы, кстати говоря, были не маленькие. Очень. В Конфедерации на них могли бы жить маленькие королевства.
Когда нотариус замолчал, наступила гулкая тишина. Фрида, как и все, повернулась к остолбеневшему Ричарду. В глазах Дикона светился неподдельный ужас. Камердинер даже покачнулся и схватился за спинку кресла Фриды, чтобы не упасть.
В напряжённой тишине весело, как над хорошей шуткой, засмеялся граф Цевет.
— Да-а-а… Кто бы сомневался! Он бы вас ещё в постель уложил! Эм… прошу прощения.
Фрида посмотрела на покрасневшего графа, потом на нотариуса.
— Это всё?
— Да, миледи.
Фрида кивнула и подозвала дворецкого.
— Проследите, чтобы мистера Сэмса устроили со всеми удобствами. Сэр, мы обедаем в два после полудня, но, если вы уже проголодались, обед принесут в ваши комнаты.
 
Нотариус тонко улыбнулся и снова поклонился.
— Благодарю, миледи.
И посмотрел точно, как Джек (который украдкой поднял голову): холодная стерва. «Как скоро по столице поползут слухи, что мы с Ричардом спим вместе?» — отстранённо подумала Фрида и повернулась к лорду Валентину.
— Отец…
— Это возмутительно! — выдохнул тот, испепеляя Ричарда взглядом. — Как… как он посмел?! Я оспорю это в императорском суде! Я уже сказал Его Величеству вчера…
«… и тот только посмеялся», — мысленно закончила Фрида.
— Отец, не нужно. Пожалуйста, вам необходимо поспать. Или как же вы станете меня защищать, если заболеете?
Валентин хмуро посмотрел на неё, но позволил себя увести, всё ещё бормоча что-то про жалобу в суд. Фрида смотрела ему вслед и думала, что нужно во что бы то ни стало отговорить его: суд только привлечёт лишнее внимание. «Эш нас и так уже ославил. Куда уж больше!»
Тишину прервало покашливание графа Цевета.
— Пожалуй, и нам, кхм-кхм, стоит эм-м-м… Джек, ты что-то говорил про кладбище? Голубчик, — он жестом подозвал лакея. — Где у вас тут кладбище?
— Там же где и семейный склеп Виндзоров, — не выдержала Фрида. — Не вы ли гроб моего мужа несли? — Об этом болтали горничные, пока искали ей траурное платье, и Фрида слушала в пол-уха.
Граф снова откашлялся.
— Право же, леди…
Фрида, стоя с копией завещания в руках, хмуро посмотрела на него, потом заставила себя улыбнуться.
— Джон, проводите графа и его спутника на кладбище. — И чуть не вставила: «Поглядите, как мой муж в гробу переворачивается — в его замке Тайная полиция вынюхивает». После оглашения завещания на Фриду напало удивительно саркастичное настроение.
Граф как будто что-то хотел добавить, но потом кивнул и, сопровождаемый полукровкой, вслед за лакеем вышел из гостиной.
Фрида выдохнула. Пробежала взглядом по копии завещания один раз, потом второй. Поджала губы и, не глядя, протянула Ричарду.
— Возьмите.
— Госпожа, я не знал, — тихо сказал тот после неловкой паузы.
— Конечно, — усмехнулась Фрида. — Это ведь Эш. Как он мог поступить иначе? Зато теперь я точно вас не прогоню.
— Миледи…
Фрида обернулась, и Ричард замолчал. Он стоял с завещанием в руке, но смотрел на неё, и от его взгляда Фриде стало ещё тоскливей. Они оба потеряли человека… то есть, фейри, которого любили. По-разному, но любили. Этот фейри позаботился о них — по-своему. «Эш, — подумала Фрида, глядя на Ричарда, — больше меня ничто с ним не связывает».
— Миледи, я не…
— Хватит, Ричард, — покачала головой Фрида. «Раньше права на меня заявлял Эш, — думала она. — Теперь передал своему любимцу. Почему он просто не мог хотя бы после смерти оставить меня в покое? Почему не позаботился о своём Диконе как-нибудь иначе? Я что, игрушка, которую можно передавать с рук на руки от одного мужчины к другому? Сначала этот старик, мой первый муж, потом Эш, а теперь это?»
Ричард угадал её мысли (или подслушал, последнее время за ним такое водилось).
— Госпожа, вы же знаете, что я никогда не сделаю ничего, противное вашему желанию.
Фрида вздохнула. Она знала — Ричарду необходимо было к кому-то привязаться после смерти Эша, так почему не к ней, вдове его возлюбленного господина? Она понимала, что мысленно уже вывернула эту ситуацию наизнанку, как вывернет свет — и ни Эш, ни Ричард не хотели дурного. Однако…
«Я не хочу быть ничьей игрушкой».
— Миледи, — снова начал Ричард, но Фрида, мотнув головой, остановила его. Потом прошла мимо и вышла из гостиной, оставив бывшего камердинера одного. Они с Ричардом совершенно чужие друг другу люди, почему она должна говорить с ним, видеть его, утешать? «Он утешал тебя, — заметила совесть. — В склепе. Ему туда вряд ли хотелось лишний раз спускаться». Фрида передёрнула плечами. Что ж, может Ричард на что-то надеялся? Не стоит, Эш умер, кроме завещания их ничто не связывает. И пусть так и остаётся.