Вкус страха
— Задавайте, — ответила она, все еще нелепо строя из себя невозмутимую гостью.
— Меня зовут Яхья аль-Ахмад. Вы можете звать меня Яхья.
Ей вовсе не хотелось никак его звать, поэтому она промолчала.
— Как вас зовут?
— Вы знаете, как меня зовут.
Он кивнул на диктофон:
— Я бы попросил вас представиться еще раз.
— Скарлетт Кокс.
— Вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам Скарлетт или мисс Кокс?
— Почему вы говорите так?
— Как? По-английски?
— Так вежливо.
— Полагаете, если вы сейчас у меня в плену, то я какой-нибудь дикарь? Я — такой же представитель цивилизованного общества, как и вы, мисс Кокс. Или, если уж на то пошло, как и ваш муж. Я учился в Кембриджском университете. У меня есть жена, которая очень меня любит, и красавица-дочь, которая любит меня еще сильнее. Единственное различие между вами и мной — это расхождение в политических взглядах. Но, должен сказать, весьма существенное расхождение.
Скарлетт очень хотела ответить, что различие между ними — примерно как между черным и белым, добром и злом, шоколадом и дерьмом… но придержала язык.
— Когда вы родились?
— 13 декабря 1978 года.
— Номер социального страхования?
— Зачем вам это?
— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.
Тут Скарлетт все стало ясно, или, во всяком случае, она решила, что это так. Ответственность за взрыв, скорее всего, возьмут на себя сразу несколько террористических группировок, и «представитель цивилизованного общества» Яхья, обладатель классического британского произношения, любящий муж и отец, хотел доказать своему неизвестному телефонному собеседнику, что заложница именно в его руках. Скарлетт задумалась, не дать ли ему ложную информацию, но поняла, что это ей ничем не поможет. Она протараторила свой номер социального страхования.
— Номер автомобиля?
— Которого?
— Ну, разумеется. Вы же — известная американская кинозвезда. У вас не один автомобиль. У вас должно быть много машин. Определенно, вы — очень счастливая женщина, — он бросил что-то по-арабски своим подручным, и те расхохотались. — Хорошо, я уточню вопрос, — продолжил он, снова обернувшись к ней. — Какую машину вы водите чаще всего?
— «Астон-Мартин-Вантаж». На нем специальный номерной знак. С-Е-М-А-Р-А.
— Что значит «Семара»?
— Это имя бога любви, почитаемого на Бали.
— Вы верите в бога, мисс Кокс?
— Нет.
— Значит, вы — атеистка?
— Да.
— Даже хуже, чем христианка, — натянуто улыбнулся он. — Назовите ваш номер паспорта.
В течение короткого времени ей пришлось ответить еще на десятка полтора вопросов. Когда Яхья, наконец, сделал паузу, Скарлетт спросила:
Что вы с нами сделаете?
— Это не мне решать.
Сердце у нее ушло в пятки. Она-то надеялась, что он здесь главный.
— На кого бы вы ни работали, скажите ему, что, если ему нужен выкуп, мы с мужем заплатим. Просто назовите цифру.
— Боюсь, дело не в деньгах, мисс Кокс, — он покачал головой и поднялся со стула. — Пожалуйста, встаньте и повернитесь ко мне спиной.
Скарлетт неохотно повиновалась. Ей снова надели повязку на глаза и связали руки. Отчаяние усилилось. Недолгая свобода только подчеркнула ту беспомощность, какую она ощущала с завязанными глазами. Один из автоматчиков снова отвел ее по лестнице в каюту.
— Скарлетт? — спросил Сэл.
— Да, это я.
— Что случилось? — потом, обращаясь к кому-то другому: — Какого черта вы делаете?
— Что происходит, Сэл? — спросила она.
— Этот болван куда-то меня тащит.
— Они просто хотят допросить тебя, — и поспешила добавить: — Попроси воды.
Дверь захлопнулась.
— У нас здесь вечеринка, — сказал Гром. — Иди на мой голос.
Скарлетт осторожно двинулась вперед. Она дошла до стены и сползла по ней на пол, неловко вывернув руки, чтобы не сесть на них.
— Они дали вам воды? — спросила Джоанна. — Господи, как хочется пить! Но здесь хотя бы не так жарко, как в фургоне.
— Что они хотели узнать? — поинтересовался Гром.
— Личную информацию.
— Зачем? — удивилась Миранда.
— Думаю, чтобы доказать, что я у них в руках.
— Доказательство, что заложник жив, — подтвердила Джоанна.
— Сколько там этих ребят? — спросил Гром.
— Трое, которые везли нас в фургоне, и еще трое в камуфляже. И, если вам интересно, мы находимся посреди какого-то огромного озера. Земли не видно ни в одном направлении.
— В Восточно-Африканской рифтовой зоне есть три крупных озера, — сказала Джоанна. — Малави, Виктория и Танганьика. Должно быть, это одно из них.
— Озеро Виктория — это ведь рядом с Серенгети, верно? — спросила Скарлетт.
— Да. По берегам озера расположены Танзания, Кения и Уганда. Здесь же находятся истоки Нила.
— А другие два? — спросил Гром.
— Танганьика граничит с Замбией на юге, с Конго на западе, с Бурунди на севере и с Танзанией на востоке. На берегах Малави находятся западная часть Мозамбика, восточная часть Малави и юг Танзании.
— Отлично, — сказала Скарлетт. — Значит, мы можем быть где угодно.
— Видимо, так.
После этого мрачного умозаключения наступило долгое молчание.
— Ой! — вдруг воскликнул Гром. — Твой муж… Сэл — это ведь от имени Сальвадор, так?
— Да, — ответила Скарлетт.
— Сальвадор Брацца?
— Да.
— А ты, выходит, Скарлетт Кокс? Актриса? Или теперь полагается говорить «актер»?..
— «Актриса» меня вполне устраивает.
— И как я раньше не догадался?
— Что, в реальной жизни я выгляжу не так эффектно?
— Да ладно тебе, Летти, — сказал он, намеренно усилив акцент. — Ты деваха что надо.
Скарлетт не удержалась и улыбнулась.
— Вы в самом деле так говорите? Деваха?
— Чесслово!
Она рассмеялась:
— Прекрати!
— Что прекратить?
— Перестань так говорить.
— Я всегда так говорю.
— Ты преувеличиваешь.
— Ладно, поймала. Сладился.
— Знаешь, ты только что сделал невозможное. Ты меня рассмешил. Учитывая обстоятельства, я бы сказала, это очень даже впечатляет.
— Ты говоришь, как Крокодил Данди, — сказала Миранда.
— Разве это нож? Вот это нож! — произнес Гром голосом героя фильма.
Миранда хихикнула, вспомнив ту шутку.
— Откуда ты знаешь Сэла? — спросила Скарлетт — с каждой минутой Гром нравился ей все больше.
— Я ведь был юристом по работе с корпоративными клиентами. Если конкретно — строительство и недвижимость. Моя команда в основном имела дело с таймшерами на побережье Квинсленда. Не знать о «Стар Интернэшнл» — это все равно что криминалисту не знать, кто такой О. Джей [12], — его голос постепенно перешел в хрип, а потом и вовсе смолк.
Скарлетт тоже неважно себя чувствовала. Вода немного освежила ее, но слабость не проходила, и Скарлетт очень жалела, что не позавтракала накануне в лагере. Ей нужно было тогда заставить себя съесть хоть что-нибудь, как бы она тогда ни беспокоилась о будущем своего брака.
Гром откашлялся.
— А теперь поговорим серьезно, дамы, — в его тоне уже не было ни капли веселья. — Вы готовы к суровым фактам?
— Почему бы и нет? — ответила Скарлетт.
— Я тут подумал, и, насколько я понимаю, есть четыре возможных итога нашего похищения. Первый — будет заплачен выкуп, и нас освободят. Второй — нас спасут. Третий — мы сбежим. И четвертый — нас убьют.
— Есть еще один, — сказала Джоанна. — Выкупа не заплатят, но нас все равно отпустят.
— Возможно и такое. Полагаю, можно отнести этот случай к первому варианту. Теперь скажу прямо. Я не уверен в том, что мы можем надеяться на освобождение за выкуп. Только не теперь, когда они знают, кто такие Летти и Брацца.
Именно это Скарлетт и предполагала, а Миранда высказала вслух. Но в устах Грома, который казался олицетворением рассудительности, эта перспектива казалась ужасающе реальной.
— То есть остается спасение, — продолжил Гром. — И снова — не вижу, каким образом. Эти ребята явно лезут из кожи вон, чтобы спрятать нас получше. О четвертом варианте я думать не собираюсь, поэтому остается третий. Вы со мной?