Фазовый переход (СИ)
В этом была определённая ирония. Наиболее ортодоксальные верующие, видя все те излишества, весь тот образ жизни людей Золотого века, с уверенностью ожидали Конца света — как закономерной и заслуженной кары для погрязшего в грехах человечества. Они заранее представляли себе это в виде "льющегося с неба огня и горящей серы", а по факту, получили нечто прямо противоположное.
Небо потемнело, и из возникших словно бы из ниоткуда грязно-серых облаков на мегаполисы и областные центры пролились светло-бирюзовые струи ледяной жидкости, что соприкасаясь с поверхностью, мгновенно, то ли застывали, то ли замерзали. Уже через пару минут улицы, дома, машины, люди — всё было покрыто слоем стеклоподобной массы, а дождь всё лил и лил…
Словно муха в янтаре — города застыли под хрустальным саркофагом, и уже через пару недель в них появились первые твари, которые быстро убедили ищущих поживы, что им тут делать нечего, а через четыре месяца, к осени, начались рейды в уцелевшие городки, где, к тому времени, начал вырисовываться некоторый порядок.
Подробностей о том, как, какой ценой и какими средствами формировался этот новый порядок, ему было известно мало. Во многом, из-за давности лет, как ни как, уже почти семьдесят прошло, и, едва ли, кто из очевидцев до сих пор жив, а те, кто в своё время, так или иначе, услышали какие-то подробности — не спешили ими делиться, поскольку лучше прочих понимали чем чревата болтливость, ведущая к неодобрению имеющих власть.
Первую атаку тварей выжившие, чьё число к тому времени сократилось ещё на треть, встретили стрельбой из окон домов. В виду отсутствия опыта, и по причине того, что оружие в основном было у "княжеской дружины", потери были чудовищные. Один "паук", пробравшись в окно, мог вырезать несколько десятков человек.
Стало очевидно, что в условиях такой внешней угрозы необходимо пересмотреть как вопросы обороны, так и внутренние порядки. Тысяча отморозков с оружием ещё могут защитить себя, но ни как не остальное, пятидесятитысячное население города. А если раздать винтовки всем желающим, то, при нынешних порядках, они в первую очередь повернут их против существующей власти.
В таких обстоятельствах, самопровозглашенные лидеры поселений были вынуждены идти на диалог с населением. Были написаны первые законы, определены права и обязанности. Чуть позже, когда было худо-бедно налажено сообщение с другими городами, люди начали "голосовать ногами", и в случае, когда в каком-то городе власти закручивали гайки слишком уж сильно — жители просто уезжали в соседний. Тут, как говорится, "нищему собраться — только подпоясаться".
Таким образом, со временем, был достигнут относительный компромисс между жёсткостью и мягкостью. Впрочем, в каждом городе по-своему. В одних случаях это была явная монархия, конституционная, с советом представителей выбранных из народа. В других — та же монархия, но титулы и должности назывались несколько иначе: "глава города", "мэр", "комиссар", даже "президент". В третьих — пытались строить коммунизм, в четвёртых — демократию по древнегреческому образцу. Где-то даже, власть строилась по теократическим принципам, что, правда, не сильно меняло её сути.
По этой причине, на текущий момент, государственным устройством на этой территории являлась конфедерация городов-крепостей, в каждой из которых был свой закон, свой суд и свои порядки. Тем не менее, на уровне властей шли какие-то переговоры между городами, заключались договора. Вероятно, о взаимопомощи, экономические, и быть может, военные союзы. Возможно что-то ещё, но Павел этого точно не знал, поскольку к такой информации допущен не был.
Ядром каждого города становился район с максимальной этажностью домов, где можно было разместить всех людей на минимальной площади, чтобы оградить её как можно более короткой стеной. Ведь одно дело построить, и оборонять от нападающих стену длиной три километра, а другое дело — в тридцать!
Стена, опоясывающая Серпухов, была построена из бетонных панелей, полученных при разборе старых построек, не вписавшихся в нынешнюю городскую черту.
Это, кстати, тоже было общим правилом. Новым городом становился один из кварталов старого, а остальные дома за его пределами постепенно разбирались трофейными командами. Забиралось практически всё. Любой металл, кирпичи, бетонные плиты, всё что могло пригодиться.
Крепость пожирала останки города, породившего её, и не имея возможности расти вширь — росла вверх, одновременно наращивая плотность расположения зданий. В результате, спустя десятилетия, каждое поселение напоминало, скорее, один большой дом, высотой в десять-пятнадцать этажей, опоясанный высокой стеной, чем, собственно, город.
Но стена была не единственной его защитой. Каждые пятьдесят метров из неё выдавалась башенка, со стоящим на ней небольшим рельсотроном. Пусть и не большой, метра четыре длинной, но даже такой, на ближней дистанции, штука очень грозная.
Может завалить крупную нечисть с первого же попадания, или пробить навылет бронированный грузовик, вроде того, на котором они ехали, или другую военную технику, но такого, вроде бы, еще не было. Вроде.
Машины, одна за одной, въезжали в ворота. Сразу за ними начинался гостевой квартал. Ну, так это называлось. Правильнее было назвать это "гостевыми комнатами", ввиду того, что весь город представлял собой единую постройку. Миновав тамбур они въехали в большой гараж, высотой около шести, шириной (и глубиной) около ста метров.
Массивные колонны поддерживали потолок ангара и делили его на секции, в одну из которых и ехали сейчас грузовики. Там водители и торговцы займутся своими делами, а охранники-наёмники сразу поднимутся по металлическим лестницам, что вьются вокруг колонн, этажом выше. По крайней мере, именно это и собирался сделать Павел.
Там, наверху, над гаражом, находилось всё то, что нужно "усталому путнику" — гостиницы, бары, магазины, бордели. От города к городу архитектура и оформление варьировались, но общий принцип соблюдался — парковка для транспорта — место для его обслуживания, место для ночлега, и то, где гости города могли потратить свои деньги.
Квартал был полностью изолирован от остального города и никого из пришлых во внутренние помещения не пускали, кроме как под конвоем. Если у тебя, вдруг, были какие-то дела к конкретному жителю города, то его можно было вызвать в гостевую зону по внутренней связи, где и велись все дела.
В какой бы город он не приехал, общий порядок везде был более-менее одинаковый, вне зависимости от местной специфики. Те же бордели существовали как при суверенных монархиях, так и при религиозных общинах. Все нуждались в товарообороте и притоке алых кристаллов. Те кто этого не понял — сгинули. Дарвин тут был бы счастлив.
Для Павла, все эти кварталы в разных городах были, словно бы, осколками одного большого города, разбитого на части и разделённого переездами. Именно его он считал своим домом, в нём и жил уже восемнадцать лет, с тех пор как сбежал из под опёки своей матери.
Та работала над выращиванием картофеля в помещениях города. Все эти ящики с землёй, "натуральные удобрения", специальные лампы, что изготавливают где-то на Урале, способные заменить растениям солнце. Муть, в общем. Особенно вот эти самые — "натуральные удобрения", их запах и внешний вид.
Фии… Да ну эти воспоминания. Сколько лет прошло, а его всё так же воротит. Прочь эти мысли, пора сконцентрироваться на чём-то более приятном. Серёга, вон, пусть со своей добычей ковыряется, а он в это время лучше внимательно изучит меню и карту бара.
* * *
Как бы ему не хотелось согреться и расслабиться, в первую очередь — дело. Не имея над собой строго начальника, приходилось быть самому себе тираном и деспотом. Городскую стражу снаряжает и тренирует её начальство, а наёмники вынуждены заботиться о своём снаряжении и физическом состоянии самостоятельно. Выше заработок, но и больше спрос.