И пришёл Лесник! 2 (СИ)

— Да, но не это самое страшное. Там внизу полно местных жителей. Индейцев.
— Североамериканских индейцев?
— Точно.
— К нам лектор приезжал в часть и рассказывал, как капиталисты угнетают негров и коренное население Америки.
— Если мы спустимся к ним перед перезагрузкой, то угнетать будут уже нас. И ничто не поможет тебе. Их там тысячи.
— Как же мы тогда пройдём?
— Сразу после перезагрузки, ну точно мы в вовремя. Посмотри вниз, — на поляну выскочил заражённый стуча пятками, что слышно было даже наверху. Пригнулся и нюхая воздух пошёл по краю поляны. — Ищет жертву, это топтун.
— Я уже встречался с таким. И много их здесь? — поморщился я, вспоминая свою первую поездку по Улью.
— Прилично, но, как правило, они ходят в свите рубера, но этот один. Вот такими индейцы становятся за десять дней. Рискнёшь пройти пятнадцать километров через лесные завалы?
— Нет. Подождём, когда они исчезнут, — согласно кивнул я. Подождать можно, живчика мало, а так можно. — Кстати, чего у нас живчиком? У меня есть два спорана.
— Ты мой спаситель, Лесник! Считай, что всё готово. Индейцы гонят самогонку, что-то вроде японской сакэ по крепости, но для живчика в самый раз. Доберёмся до города и там раздобудем её.
— Я взял за правило зашивать пару споранов за подкладку, чего им сделается, зато всегда под рукой как неприкосновенный запас.
— А вот начинается перезагрузка, давай отойдём от края обрыва, — я уже наблюдал это безумие и каждый раз с всё большим удовольствием. Сначала потемнело небо, пронизываемое длинными ветвистыми молниями ионизируя воздух и резко запахло кисляком. Химический запах щипал ноздри. Несмотря на другой кластер земля под нами ходила ходуном. Затем, минут через десять разразился тропический ливень, казалось, кто-то вылил сверху целое море. Непрерывный поток скорее походил на водопад, чем на дождь. Громыхало, утопало и воняло ещё минут пятнадцать после чего разом всё исчезло и показалось солнце. — Ну вот, а ты хотел спускаться.
— Теперь то можно?
— Теперь да. Здесь где-то тропа была, — мы отыскали её в высокой траве и стали осторожно спускаться вниз. Под ногами хлюпало, несмотря на карстовые воронки под тонким слоем почвы вся вода ещё не успела уйти. Как объяснил Кац у местных деревьев была очень большая тяга к жизни и длинные корни, опускавшиеся на десятки метров в карстовые углубления, заполненные водой. Мы спустились на поляну, по которой недавно бегал топтун и взяли вправо. Кац видимо ходил уже здесь, иначе найти эту тропу между густо растущих деревьев было невозможно. Деревья росли в полуметре друг от друга, но по уверению профессора, бывало, интервал сокращался до пятнадцати сантиметров. Представьте себе такой частокол его же не сломать. Стволы достигали порой трёх обхватов. Ну и лес, хорошо, что у нас таких нет. Тропа петляла, но Кац уверенно шёл вперёд и только спустя пару километров остановился, спрятавшись за деревом.
— Пришли, за этим деревом уже поляна, а на ней стоит та пирамида, что мы видели сверху.
— Живчик?
— Да здесь и возьмём только позже. Ты посмотри, Лесник чем они собрались заниматься. Я так и думал, что застану их за этим занятием, — мне даже стало интересно чем таким можно заниматься в лесу. Пикник? Я осторожно выглянул и застыл поражённый. У подножья пирамиды собралось человек двести одетых только в тростниковые юбки. И женщины, и мужчины. Ну это ладно, жарко здесь. Я бы может тоже шорты себе смастерил, но вот что творилось выше на самой пирамиде поразило меня до самых глубин моего неокрепшего сознания. Наверху стоял индеец, богато украшенный перьями и бусами. В руках у него блестел чёрным стеклом нож. Он его занёс над связанным соплеменником, который валялся на широкой каменной плите. Проорав что-то в небо он поднял обе руки, а затем резко опустил, воткнув при этом нож в грудь связанному. Тот отнёсся к этому абсолютно спокойно и даже не поморщился, вероятно его чем-то опоили. Жрец тем временем быстренько вырезал у него сердце и человек умер. Он поднял ещё живое сердце над головой и опять стало орать всё больше возбуждаясь. После чего положил его в корзину, стоявшую рядом. Тем временем помощники занесли на алтарь следующего. На этот раз девушку с огромной грудью. Я еле сдержался чтобы не закричать по что такую красоту убивать. Но жрец был далеко и всё равно бы меня не услышал. Я уже прикинул смогу ли я снять отсюда его из маузера, не убив при этом девку. А что, индианок у меня ещё не было, она же отдастся мне с благодарностью за счастливое избавление от смерти. Наверняка отдастся, я стал целиться, но Кац отодвинул ствол.
 
— Смотрите, что сейчас будет! — прошептал он.
— Он её зарежет вот и всё что будет.
— Нет, нет. Смотрите.
Жрец опять задрал своё носатое жало в небо, стараясь услышать ответ богов и громко закричал. Тем временем тётенька в такой узкой юбочке и шоколадной кожей просто огромных молочных желёз присела на алтаре и замычала. Жрец оторвался от сеанса связи с творцами и удивлённо взглянул на неё. Тётка ломала сценарий своим неподобающим поведением. Верёвки на её запястьях лопнули, чем ещё больше удивила жреца, бить сейчас ножом её было неудобно, и он попросил девушку занять горизонтальное положение для лучшего проникновения жертвенного предмета. Но та, помотав головой не согласилась и облапив жреца со всей дури вонзилась зубами ему в руку с ножом. Судя по крикам жреца, зубы у тётки были крепкие.
— Она превращается! — сообщил Кац. — Здесь за полчаса все превратятся. Сколько раз мы не наблюдали это и ни одного иммунного не было. Тётка тем временем прокусив жрецу руку с кинжалом стала подбираться к его шее громко урча. Жрец тоже стоял поражённый грибком и ответил на ухаживания несостоявшейся жертвы и слился с ней в экстазе. Обнявшись, они повалились на пол и покатились вниз по ступеням. Я даже зажмурился ведь до подножья было порядка ста метров по каменным ступеням, но их это не остановило, и они только набирали скорость обкусывая друг другу уши в экстазе. Внизу тоже пошла жара и повальный грех чревоугодия.
— А теперь, пока они заняты собой, мы с тобой быстренько поднимемся на пирамиду и сделаем живчик.
Я не заставил себя ждать и побежал первым. Кац, несмотря на свои годы был довольно проворен и даже обогнал меня на финише, зато наверх он поднялся позже меня. В небольшом домике на самом верху у жреца была комната. Здесь стояли оплетённые глиняные бутыли с самогоном. Кац принялся ловко смешивать во фляжке воду и сакэ, а я поднял нож жреца. Он был завораживающе красив. Серпообразное лезвие из чёрного стекла, обсидиана, было чрезвычайно острым за счёт своей структуры и очень прочным. Это я помнил ещё со школы. Крепилось лезвие к костяной ручке, инкрустированной золотыми пластинами. Рядом с алтарём жрец любезно оставил ножны из перьев и кожи. Находка была достойная и я быстренько приторочил её к своему поясу. Кац уже закончил и сделал несколько глотков и протянул мне фляжку.
— Смотри, Лесник вон туда. Ничего не узнаешь? — он показал в окно, выходившее на другую сторону пирамиды.
— Центр! Видишь, как его изуродовали внешники. В самом большом пруду лежит тарелка нолдов.
— Это они прямо туда сели? — изумился Кац.
— Ага, прикинь козлы.
— Так это же круто. Представляешь какой бункер можно сделать? Достаточно засыпать её землёй и сделать пару подземных ходов. Ведь никто не разобьёт её уже.
— Кстати да, я не подумал. Слушай и сколько нам туда ковылять?
— До границы Тропического отсюда семь километров и там ещё пятнадцать. Если рассиживаться не будем пока эти зомби нами не занялись, то можно к вечеру поспеть.
— Тогда вперёд, товарищ Кац.
Вскоре мы углубились в лес, Кац отлично помнил все тропинки в этом кластере среди высоченных эвкалиптов. Толпа у подножья пирамиды нас не заметила занятая своим делом. Мы тоже не стали связываться с ними уже очень много их было. Весь дальнейший путь прошёл среди гигантских стволов и жуткой влажности и духоты. Пару раз нам встретились аборигены, застенчиво выглядывающие из-за деревьев. Они были крайне медлительны и тянули свои руки в надежде потрогать нас. Кац, тот просто отталкивал их палкой, они падали и ползли за нами урча и предлагая вместе поваляться. Но мы сегодня мы были настроены иначе и хотели как можно быстрее покинуть их гостеприимный лес. Пару раз они всё-таки нарвались, напав на меня в кустах. Несколько хороших ударов ножом остудили их горячие головы. Среди множества растительности я случайно наступил на бревно, но он вдруг зашевелились и недовольно уползло. Я чуть не родил, провожая его взглядом.