Ты снова будешь моей (СИ)

— Наворотила, ты дел, Вика, — привлекает моё внимание мама — Сегодня мне Женя звонил, точнее, его адвокат. Развод между вами состоится, но судя по всему, процесс будет долгим и болезненным. Он мне угрожал и потребовал, чтобы я повлияла на тебя и твоё решение, и ты отозвала иск о разделе имущества. Заявил, что сделает всё, чтобы ты за своё предательство ничего не получила. Репутацию твою обещали расшатать. Расскажешь, подробнее? Обещаю, что не буду истерить, а спокойно послушаю. — летит мне контрольный в голову. Ну зачем она так?
Ничего я рассказывать не хочу. Неприятно мне, да и желаю я, чтобы всё это поскорее закончилось. На самом деле, я была согласна на любые условия Янковских, лишь бы меня поскорее оставили в покое, и исчезли из моей жизни, оставшись при своём богатстве, за которым так трясутся. Однако, Петр меня отговорил. Убедил, что будет не справедливо просто уйти и оставить всё как есть, потому что последние три года мои картины приносили хорошие деньги, которые хранятся на наших общих счетах. Наверняка Женя в порыве ярости уже их снял и сжег, вместе с мастерской.
Думала, мы могли бы мирно договориться, и Петр предложил мне этот вариант, но потом резко передумал, и я спустя пару дней я поняла причину. Я потеряла двух крупных клиентов, которые отказались от наших договоренностей и к счастью для меня не попросили назад аванс.
Отворачиваюсь от мамы, и удобно укладываясь на подушку, закрываю глаза.
— Ладно, не буду тебя тревожить, — говорит она, и слышу, как поднимается. Жаль, что палату мою покидать не спешит. Лишь ограничивается тяжелым вздохом и кажется, теперь стоит у окна.
  
Глава 41
 
Мама остаётся со мной до утра, не знаю, зачем ей это, потому что мы больше не разговариваем о нас, она пытается заполнить неловкую тишину между нами какими-то разговорами о подругах, о её идеях и чем-то ещё, если честно, я даже не слушаю. Мне бы хотелось, чтобы она ушла.
Утром она улыбается и приносит нам завтрак, вижу, что переписывается с кем-то и пытается меня развеселить. Спрашиваю о состоянии Кирилла и она говорит о том, что у него всё хорошо и через час она поедет, чтобы его проведать. Теперь он в сознании и ей позволяют один раз в день навещать его. Потом мама наблюдает за тем, как мне ставят капельницу, рассказывает о своей подруге-путешественнице и показывает её фото на фоне Эйфелевой башне. Подруга выглядит счастливой. Это прекрасно, когда сбываются мечты.
Я чувствую себя странно, когда она поднимается, чтобы покинуть меня и говорить, что заедет вечером.
Я, наконец, остаюсь одна, но странное чувство тревоги меня не покидает ещё долго. Только потом понимаю почему. Когда поднимаюсь и подхожу к окну, чтобы понаблюдать за людьми во дворе. Вздрагиваю, когда слышу тихий стук в дверь и поворачиваюсь, чтобы увидеть своего посетителя. Их у меня четверо: Саша, мама, Эдита и Петр, который появляется здесь как можно реже. Но тот, кто входит, заставляет меня удивиться. Делаю шаг назад, не знаю, почему так поступаю, когда Женя проходит вперёд.
— Ну, привет, — говорит он и вздыхает. Небрежно бросает на кровать букет цветов. Приятный аромат роз заполняет комнату, и я делаю глубокий вдох, пока Женя осматривается: хмыкает, когда замечает цветы на тумбочке у кровати, а потом смотрит на меня. — Хотел убедиться, что всё с тобой нормально, — говорит он и опускает взгляд на мой живот. — Я здесь, чтобы узнать то, что мучает меня уже несколько дней, — шумно выдыхает он.
— Это не твой ребёнок, Женя, — едва слышно произношу я, потому что в груди всё горит, а горло, словно в тисках. Видеть его тяжело. Тяжелее, чем я могла себе представить. У меня всё тело ломит, когда я вижу, как он кривится и качает головой. Не смотря на то, что сейчас между нами происходит и, несмотря на то, что я так и не могу найти объяснений его поступкам, судя по всему чувства ко мне у него всё-таки есть.
— Не смотри на меня так, и не трясись, — бросает мне Женя, будто по щекам бьёт — Доводить тебя больше не стану. Здесь. — уточняет он — В суде задавлю. Про мастерскую свою забыть можешь, а оставшиеся картины сожгу, как и обещал. Как подумаю, что ты предала меня. — он сжимает кулаки — Как ты так со мной …
 
— А ты, выходит, святой? — шёпотом спрашиваю я
— А ты мне так отомстить решила? — кричит Женя и сжимает губы в тонкую линию, когда я качаю головой: нет.
— Зачем ты отправил меня к Гончарову, когда знал, что он мой бывший, когда знал, что он хочет меня?
— Думал, что у меня порядочная жена, — выдаёт Женя, снова словами бьёт, — а она… — замолкает он — а она совсем не такой оказалась. В постель к своему бывшему сразу прыгнула. Я был уверен, что ты не поведёшься, твою ж мать, в моей голове ты ему отказываешь, а он от этого на стену лезет, — говорит Женя. — Хотел досадить ему, раскачать, пока придумаю, что делать дальше. — он опускает голову и молчит. А мне становится горько. Похоже, о чувствах ко мне, я погорячилась. — Ты же мне измену простила! — говорит Женя — Я был убеждён, что ты меня любишь и никуда от меня не денешься. Вика, твою мать! Я в тебе так ошибался. — шумно выдыхает он своё раздражение — Я хочу сделать тест, чтобы быть уверен в том, что это не мой ребёнок — небрежно указывает Женя на мой живот.
— Он не твой, — настаиваю я. Вздрагиваю, когда наши взгляды встречаются, потому что вдруг понимаю, что даже после шести с половиной лет брака, вообще не знаю своего мужа, а казалось, что хорошо его изучила. Последнее время меня то и дело встряхивает жизнь, наверное, я засиделась, слишком долго пытаясь прятаться от себя и притворяться кем-то другим.
Женя смотрит на меня пустыми глазами, никаких нет в них эмоций, а мне хочется кричать. Неужели действительно держал рядом, потому что такая удобная? Двигаюсь и, взяв с результаты УЗИ, протягиваю Жене. Может быть зря, потому что он долго изучает их, а потом сжимает в руке, злится и убирает в карман. Использует против меня, ну и ладно. Пусть хоть цунами вызовет и пожар устроит. Внутри итак всё сгорело, ничего к нему не осталось. Неужели совсем не любил, ведь если любишь, то и желание делать больно, не возникает. Просто отпускаешь, когда понимаешь, что не получилось. Иногда через боль, стиснув зубы.
Женя осматривает меня тяжелым взглядом, а потом молча выходит из палаты, а я ещё долго стою на месте, обхватив себя руками и трясусь. Не позволяю себе зацикливаться на его приходе, на словах, которые говорил и на том, что это был человек, с которым мы прожили шесть с половиной лет.
Когда вечером приходит мама, я прямо спрашиваю её о том, имеет ли она отношение к приходу Жени, и когда она подтверждает мои догадки, кричу на неё. На эмоциях рассказываю о том, почему мы оказались в такой ситуации и она долго смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
Её тяжелый вздох нарушает между нами тишину, а потом она признаётся, что её мир перевернулся. Вижу, как находит теперь подтверждение моим словам, что ничего обо мне не знает и к счастью, выходит из моей палаты, когда я её прошу.
Кажется, я отчасти оправдалась в её глазах, но облегчения никакого от этого не почувствовала. Но не могу не признать, что после разговора многое изменилось. Замечаю, что мама теперь изо всех сил старается вытерпеть Алекса, не давит на меня из-за развода с Женей и не пытается навязывать своё мнение, хотя здесь всё, конечно, спорно.
  
Глава 42
 
Ветер ударяет в лицо и развивает волосы, когда мы с Алексом выходим из больницы. Шумно выдыхаю своё облегчение, потому что в больнице я провела два с половиной месяца, а сейчас Алекс собирается отвезти меня в дом его отца. Вчера у них с мамой был спор о том, куда я отправлюсь после выписки, потому что, хоть мама и пообещала, но контролировать свои эмоции всё ещё не научилась.
Ахаю от неожиданности, когда Алекс берёт меня на руки и несёт к машине. Чувствую, как щёки заливает румянец, когда на нас оборачиваются. Прячу лицо у него на груди и слышу, как он тихо посмеивается.