Фритьоф Смелый
Часть 18 из 55 Информация о книге
ПЕСНЬ 24
ПРИМИРЕНИЕ
И вот закончен храм. Не частокол стоялВокруг него, как встарь, воздвигнута былаЖелезная ограда с шаром золотымНа каждом кованом жезле: она, как рать5 Бойцов, одетых в сталь, и в шлемах золотых,И с алебардами, хранила новый храм.Из цельных был камней с искусством дерзким сводСведен — созданье исполинов на века,Подобное Упсалы храму, где свою10 Валхаллу видел Север в образе земном.На круче высился он гордо, и челоВысокое его вал светлый отражал,Вокруг же, словно чудный пояс из цветов,Лежала Бальдера долина, мирный край,15 Где слышно пенье птиц и шелест рощ густых.Из меди дверь высокая была, внутриРяды столбов легко держали на плечахМогучих круглый свод — прекрасен, словно щит,Блестящий, выпуклый, висел над храмом он.20 Там жертвенник стоял. Он в северных горахБыл вырублен из мраморной скалы, вокругЗмей извивался, в рунах, в мудрых письменахИз «Слов Высокого» и «Валы». А в стенеНад змеем было углубленье в золотых25 Звездах на темной синеве: там восседалСеребряный бог милосердья, кроток, тих,Как месяц серебристый в синих небесах.Таков был храм. И вот, в серебряный покровОблачены, в него двенадцать юных дев30 Вступили по-двое; и на ланитах их,И в сердце чистом — розы. Окружив алтарьСвятой, перед богом танцевали девы; такВесенний ветерок танцует над ручьем,В траве высокой так танцуют эльфы в час,35 Когда блестит на ней роса в лучах зари.Священную они, танцуя, пели песньО кротком Бальдере, о том, как был любимОн всем живым, как пал от Хедера стрелы,И небо плакало, и море, и земля.40 Не из людской груди та песнь, казалось, шла —Лилась, как звук из Брейдаблика, как мечтаО милом девы одинокой в тишине,Когда средь мирной ночи перепел поетИ месяц Севера березы озарил.45 На меч опершись, Фритьоф восхищен смотрелНа дев; воспоминанья детских дней пред нимТеснились радостной, невинною толпой.С очами, голубыми, словно небеса,С волнами золота кудрявого, они50 Приветливо кивали другу юных дней.И погрузилась в ночь кровавой тенью жизньБылая викинга с тревогой битв и бурь,И думалось ему, на их могиле сам,Как камень, убранный цветами, он стоит.55 И песнь росла, и к Валаскьяльфу ввысь взлеталИз низменной земной юдоли дух его;И тихо таяли и ненависть, и месть,Как на груди утеса тает панцирь льдаВ лучах весны; и хлынули, как море, в грудь60 Героя безмятежный мир, немой восторг.Ему казалось, бьется в сердце у негоПрироды сердце, в умиленье он желалВсю землю в братские объятья заключить,Пред богом примириться вновь со всем живым.65 И вот явился Бальдера верховный жрец,Не юн и не прекрасен словно бог, но ликБыл величав и кроток, и струилась внизДо пояса, серебряная борода.Благоговеньем непривычным гордый дух70 Объят был, и склонились низко два крылаОрлиные на шлеме; старец молвил так:«Привет, о Фритьоф! Ждал тебя я здесь давно:Так сила буйствует по землям и морямПодобна берсерку, что бледен впился в шит,75 Но истощась, она спешит в родимый дом.Сам Тор не раз ходил на Иотунхейм, в стальныхБыл рукавицах, в поясе богов, а все жУтгарда-Локе трон досель неколебим.Не отступает перед силой зло, само80 Являясь силою. Лишь детская играБез силы кротость, луч на Эгира груди,Неверный, беглый блик, поднявшийся с волнойИ с ней поникший вновь: основы он лишен.Но сила, кротости чужда, сама себя,85 Как меч в кургане, разъедает: жизни хмельОна, но нас забвенья цапля сторожитНад рогом, и стыдится пьяный пробудясь.Родится мощь от тела Имера — земли,Потоки дикие и воды — кровь ее,90 А сухожилья выкованы из руды.Но пусто все, бесплодно на земле, докольНе блещет солнце — кротость неба. ЗеленетьТогда начнет трава, зардеет ткань цветов,И дерево в листву плод золотой вплетет,95 И человек, и зверь прильнут к родной груди.Таков и Аска род. Альфадер положилДве тяжести на чаши жизненных весов;Их равен вес, когда весы верны; зовутИх кротостью небесной, силою земной.100 Могуч, бесспорно, Тор, когда разит, стянувСвой Менингьярд на бедрах, крепких, как скала,И Один мудр, когда в серебряный глядитИсточник Урды и несет отцу людейИ асов птица вести, землю облетев.105 Но побледнели оба, их корон угасНаполовину блеск, лишь Бальдер, кроткий бог,Сражен был; ибо он богов соединял.Тогда поблек венец на дереве времен,И Нидхёгг корни грыз, и вырвались тогда110 Все силы древней ночи. Иормунганд взметнулСвой хвост, от яда вспухший, к небу, Фенрис выл,И Суртра огненный клинок тогда сверкал.И с той поры сквозь жизнь, подъемля щит, борьбаИдет: в Валхалле с гребнем золотым петух115 Поет, петух кроваво-красный на землеИ под землей зовет на бой. Дотоль был мирНе только в залах асов, но и на земле;Был мир в груди людей, как и в груди боговВысоких. Ибо все, что здесь бывает, там120 В размере большем было: жизнь людская — лишьВалхаллы отблеск, и небесный свет в щите,Покрытом рунами, у Саги отражен.Свой Бальдер в каждом сердце есть.Ты помнишь дни, Когда в груди твоей цвел мир и жизнь была125 Тиха и радостна, как певчей птицы сон,Когда колышет ветр ночной ее постельИз листьев и головки дремлющих цветов?В то время Бальдер жил еще в душе твоей,Ты, образ Валхаллы бродящий, асов сын!130 Бог для детей не мертв, и возвращает ХельДобычу каждый раз, как человек рожден.Но рядом с Бальдером растет в душе и братЕго слепой и мрачный — Хедер, ибо злоРождается слепым, как род медвежий; ночь —135 Его покров, Добро же в свет облечено.Усерден искуситель Локе, руку онСлепого направляет, и летит копьеВ грудь Бальдера младого, радости богов.Тогда Насилье хищно рвет добычу, Волк140 Меча голодный рыщет по горам, плывутДраконы дикие среди кровавых волн,А Кротость чистая, как немощная тень,Средь мертвых мертвая — во власти бледной Хель,И Бальдера священный дом испепелен.145 Так асов жизнь высокая прообраз естьДля низшей жизни человека: обе — лишьМысль неизменная Альфадера. Все то,Что было и что будет, знает Валы песнь,Песнь колыбельная времен и драпа их.150 Ее напев звучит в былых делах земли,И собственную сагу слышат люди в ней.«Поймете ль весть мою? » — так Вала говорит.Ты примиренья ищешь? Посмотри в глазаМне, юноша, и не бледней. По всей земле155 Проходит примиритель, он зовется —Смерть. Земное время — вечности осадок, жизньЗемная — отпаденье от отца богов,Тот примирится, кто очищен ввысь к немуВернется. Сами асы пали; Рагнарёк —160 День искупленья их, кровавый день, средиРавнин стомильных Вигрида: они падут,Но неотмщенными не будут, ибо злоНавеки сгинет, и для высшей жизни вновьОчищенным добро восстанет из огня.165 Пусть упадет с чела небес венец светилПоблекших, пусть земля потонет среди вод,Она прекрасней возродится и из волнПоднимет радостно цветущую главу;И звезды юные над сотворенной вновь170 В божественном сияньи тихо поплывут.А на холмах зеленых будет Бальдер самЛюдей и асов возрожденных направлять.Скрижали с рунами златые, на зареВремен утраченные, вновь в траве тогда175 Валхаллы дети примиренные найдут.Так гибель падшего добра есть для негоЛишь искус огненный и искупленье, лишьРожденье к лучшей жизни; в отчий край оноОмытое вернется, как дитя, резвясь.180 Увы! Прекрасного обитель — за холмомМогильным, в залах Гимле, и нечисто все,И низменно, что здесь, под звездами, живет.Но есть и в жизни примирение свое,Начало слабое великого. Так скальд185 По арфе пальцами искусными скользитИ согласует звуки, пробуя напев,Доколе не ударит мощною рукойПо золоту струны — и встанут из могилДела великие минувших дней, и блеск190 Валхаллы восхищенных озарит.Земля есть только тень небес, и жизнь земли —Преддверье бальдерова храма в вышине.Для асов проливают кровь, коня ведутВ златом седле, с уздой пурпурной в жертву им.195 То некий знак с глубоким смыслом, ибо кровь —Дня примиренья каждого заря. Но знакНе дело, примиренья он не даст. ТвоейВины не искупить другому. Мертвый — мирНа благостной груди Альфадера найдет,200 Живой — в душе своей. Иная жертва есть,Она милей богам, чем благовонный дымИз чаш на алтаре: пожертвуй местью имИ дикой ненавистью сердца своего.Коль меч вражды не можешь укротить, простить205 Не можешь, юноша, чего ты хочешь здесь,В жилище Бальдера? Зачем воздвиг ты храм?Камнями Бальдера не примиришь: живетТам примиренье лишь, где мир живет. С врагомСвоим, с самим собою примирись, тогда210 И с богом светлокудрым будешь примирен.На Юге славен некий Бальдер, девы сын.Его послал Альфадер руны на щитеУ норн, неясные досель, истолковать.И мир был кличем боевым его, любовь —215 Мечом, невинность, словно голубь, шлем егоСеребряный венчала. Кротко жил, училИ умер он простив. Средь дальних пальм, в лучах.Его могила, и идет из дола в долЕго ученье, жесткие сердца мягчит,220 Соединяет руки, поселяет мир.С ним мало я знаком, но смутно все ж егоПредчувствовал я в лучшие мои часы.И сердце каждое, как и мое, поройЕго предчувствует. И день придет: оно225 Крылами белыми, как голубь, осенитВесь Север. Но не будет Севера тогдаДля нас, и над холмом забытых тихо дубЗашелестит. О вы, кому дано в те дниИз чаши блещущей пить новый свет, привет!230 Вы счастливы: все облака рассеет он,Окутавшие солнце жизни. Но и насНе презирайте: луч божественный его,Не отвращая взор, искали мы!Един Альфадер, вестники бесчисленны его.235 Ты ненавидишь Беле сыновей. За что?Потомку бонда вольного они сеструОтдать не захотели: Семинга в ней кровь,Прославленного сына Одина; их родВосходит к Валхалле — и тем они горды.240 Но не заслуга род, а счастье, скажешь ты,Заслугою, о юноша, никто не горд,Но только счастьем; ибо лучшее есть дарБлагих богов. И не гордишься ли ты самГеройством подвигов, могуществом своим?245 Ты сам ли силу дал себе? Не Тор ли сплел,Как ветви дуба, крепко мышцы рук твоих?Не Тора ль мужество в груди твоей крутой —Ограде из щитов — ликует? Не его льСверкает молния в огне твоих очей?250 Уже у колыбели пели норны песньВысокую твоей судьбы. Заслуга тоТвоя не более, чем конунгов — их род.Не осуждай другого гордости, твоейДа не осудят. Ныне конунг Хельге пал».255 Прервал тут Фритьоф: «Хельге пал? Когда и где?»«Ты знаешь сам, меж тем, как строил ты, в горахУ финнов воевал он. На скале нагойТам древний храм в честь бога Юмалы стоял.Он заперт был и брошен с давних пор. И лишь260 Чудовищный, старинный бога лик ещеВисел, обрушиться готовый, над дверьми.Никто не смел приблизиться: из рода в родПреданье шло в народе: первый, кто дерзнетВ святилище вступить, тот Юмалу узрит.265 То Хельге услыхал, и в ярости слепойОн к богу ненавистному наверх полезТропами дикими, чтобы низвергнуть храм.Дверь замкнута была, и ключ заржавел в ней.Тогда, схватившись за столбы дверные, он270 Гнилые косяки потряс: и с треском страшным богНизринулся с дверей и, падая, убилВалхаллы сына; так он Юмалу узрел.К нам ночью весть о том пришла. Один теперьНа троне Беле Хальвдан; руку протяни275 Ему, богам пожертвуй мщением своим;Сам Бальдер жертвы ждет, я жду, его слуга,Как знак, что не осмеян мирный бог тобой,Коль ты откажешься — напрасно создан храм,Напрасна речь моя». Тогда переступил280 Порог, обитый медью, Хальвдан; молча онОт страшного поодаль с робким взором стал.И Фритьоф щит златой приставил к алтарю,И ненавистника брони он отвязалОт стана: безоружным подошел к врагу285 И молвил: «В этой битве благородней тот,Кто первый руку мира даст». Тогда совлекСтальную рукавицу Хальвдан покраснев,И с давних пор разрозненные руки вновьСплелись в пожатьи верном, мощном, как скала.290 Проклятье старец снял тогда с главы того,Кто изгнан был и Волком храма наречен.И тотчас Ингборг в горностаевом плаще,В одежде брачной появилась среди дев,Как на небесном своде месяц среди звезд.295 Она приникла со слезами на очахПрекрасных к сердцу брата, он же, умилен,Сестру склоняет нежно к Фритьофу на грудь.И руку подала она над алтаремВозлюбленному сердца, другу детских дней.