Свитки Серафима (СИ)

— Дипломный проект по малым городам России. Собираю материал. А что искусствовед делает в этом захолустье?
— Меня пригласили для оценки… древности, — подбирая слова, она нахмурила тонкие бровки, покосилась в сторону мужчины в костюме, продолжавшего обсуждать дела с попутчиком. — Необходимо подтверждение подлинности и года создания, кажется, — неуверенность, вплетённая в каждую фразу Ксаны, проявилась ярче.
— Весь городок — древность несусветная.
Рассмеявшись, она помолчала, прикрыв глаза, отключилась на мгновение от всего мира. Для Алексея это выглядело так, если бы подруга быстро нырнула в глубокую воду, скрылась от него за гулкой тишиной под толщей воды. Стена — непроницаемая и вполне осмысленная. Он пытался понять, когда Оксана успела потерять свойственную ей живость и спонтанность. Радость от внезапной встречи улетучилась. Как настороженная кошка, Ксана выглядывала из укрытия, оценивая и оставаясь себе на уме.
— Как дед? — вскинув голову, Оксана задумчиво сузила глаза, словно всё время думала о чём-то ещё.
— Скрипит помаленьку. Очень хотел, чтобы я побывал на родине.
Алексей с усилием одёрнул себя, чтобы не пуститься в пространный рассказ о чемодане и дедовской чудаковатости. Вряд ли подруга ожидала подробного ответа на вежливый вопрос. Дистанция так дистанция. Он был не из тех, кто навязывается.
Она медленно кивнула, отвлеклась на записную книжку, сморщила носик, точно не сразу сообразила, что хочет найти в записях. Пауза затянулась, сделавших тяжёлой, разъедающей тонкую ниточку, которая появилась между ними в первые секунды встречи.
  
3
 
Стёпке было семь, когда он понял, что не похож на других. Это случилось неожиданно, навсегда изменив его жизнь. Однажды летом он убежал в поле за ворота городища и заблудился: не сразу понял, что больше не видит приметной башенки церкви, не слышит стук молота страшного хромого кузнеца Угрюма.
Шумели высоченные сосны в лесу на краю поля. Ветер гнал волны по траве. Дёргая русой головой во все стороны, Стёпка старался разглядеть городище, тянул тощую шею, но был так мал ростом, что дальше трав и цветов не ничего видел.
Сообразив, что с дерева сможет осмотреться, он полез на ближайшую сосну. Ободрал ладошки, и только. Это оказалось ему не по силам. Тогда Стёпка пошёл наугад через поле. Проплутав в высокой траве, вышел опять к лесу и сел прямо на землю. Трусливая слабость завладела мальчишеским сердцем.
Размазывая кулаком бессильные слёзы, он злился на себя.
— Ну почему я такой слабый и глупый⁈ Любой из городища смог бы найти дорогу домой, даже Федька-дурачок. Один я потерялся.
От жалости к себе он заревел громче.
— Ты не веришь в силы, способные вывести тебя на верный путь?
Голос раздался сверху, и так неожиданно, что Стёпка тут же перестал плакать. Подняв острое личико с огромными серыми глазами, мальчик рассматривал странника: тёмная одежда и плащ в пыли — видно, что путь был неблизкий.
Мальчик испуганно всматривался в полумрак тени капюшона, покрывающего голову незнакомца.
— Ты боишься меня?
Голос обволакивал теплом и лаской, как руки матери, которой Стёпка не помнил, но всегда думал о ней с острой горечью и нежностью. Было приятно просто ощущать себя окутанным звуками голоса странника: словно плывёшь по течению реки жарким летом или, что Стёпка любил более всего, стоишь на колокольне и, раскинув руки, ловишь ветер, думая о полёте в небе, растворяешься в его сини.
— Немного боюсь, — сознался мальчик и почувствовал, как наливаются от стыда жаром щёки. — А ты кто, дядя?
— Я твой друг. Буду помогать. Только ты не должен никому рассказывать обо мне.
Странник поднял Стёпку и поставил на поваленное дерево, откинул капюшон, открывая лицо. Изумлённо мальчик окунулся в синь ясных глаз чужака: взгляд добрый, но очень пристальный, глубокий, и одновременно немного отстранённый. Как же много пришлось ему увидеть!
Так и запомнил мальчик с первой встречи лишь глаза и голос.
— Не расскажешь? — строго спросил странник.
 
— Нет. А кто ты, дядя? — повторил Стёпка наивный вопрос.
Незнакомец внимательно смотрел ему в глаза.
— Я тот, кто делает работу для… — человек помолчал, подбирая слова. — Для господа. Пусть так.
— Ты ангел? — Восхищённая радость озарила лицо мальчика.
Странник рассмеялся. Безбородое молодое лицо осветилось искренней улыбкой.
— Нет, дитя, я тот, кем назвался. Никогда ничего не бойся. Я буду говорить с тобой.
— Зачем?
— Так нужно. Когда подрастёшь, то всё поймёшь, и путь, уготованный тебе, исполнится. А пока иди. — Он поставил Стёпку на землю и легонько подтолкнул вперёд. — Верь, и судьба не оставит тебя. Будь добрым к людям и слушай своё сердце.
Не оглядываясь, Стёпка пошёл через поле. Он шагал уверенно, не сворачивая с дороги, по которой был направлен странником. Стоило подняться на холм, как из-за высокой травы показался купол церкви, тяжёлые удары кузнечного молота сотрясали тишину.
Стёпке казалось, что в целом мире не существует ничего желаннее этих гулких ударов по наковальне. Он побежал на звук, словно стараясь обогнать ветер, который совсем недавно казался ему чужим и холодным. Теперь же воздух наполнился ароматами свежеиспечённого к ужину хлеба, смешанный со сладким запахом луговых цветов, привычным для родного городища.
Впереди показались открытые настежь большие, толщиной с кулак самого здоровенного мужика, деревянные ворота. Увесистые, искусно выкованные петли, всегда заботливо смазывались дозорными, охранявшими поселение. Улыбаясь родным стенам, Стёпка побежал изо всех сил. Радость от счастливого возвращения искрилась в маленьком теле. Смех так и рвался из груди.
Ни на минуту он не задумался о словах лесного странника. Стёпка забыл, как плакал над своей слабостью и глупостью. Сейчас его охватил восторг — он всё-таки смог найти дорогу домой, хотя и находка эта была даром незнакомца с ясным взглядом. И только ложась спать, в мыслях Стёпки созрело сожаление, что он не поблагодарил странника за указанный путь к городищу.
Шло время…
С каждым днём всё реже Стёпка вспоминал о страннике, но продолжал ощущать на себе его пронзительный взгляд: и не было возможности скрыться от него ни днём, ни ночью. Многое случалось в мальчишеской жизни, но лишь хотел он солгать или поступить по злобе, как тут же жгуче начинали гореть щёки, и глаза незнакомца смотрели в душу.
Стёпка прожил в городище ещё год. Из всей семьи у него был только дядька — брат умершей матери, да жена дядьки с малыми детьми. Отец Степана, когда-то ушёл воевать с кочевниками, да так и сгинул. Никто и не ждал воина домой. Малое наследство родичи разворошили, растащили по своим углам. Остался мальчишка сиротой без собственного двора с землёй.
Так в жизни Стёпки настало новое лето. После восьмого дня рождения задумал дядька отдать мальчика в учение. Ещё издали Стёпка увидел высокую чёрную фигуру кузнеца Угрюма, что хромая шёл к их дому. Испуганно мальчик думал, что же надо Угрюму от дядьки. Все в городище боялись и уважали кузнеца, но общаться с ним никто не хотел из-за сурового нрава. Кузнец вошёл в дом, а Стёпка проскользнул за ним и притаился точно мышка, чтобы услышать разговор. Словно дорогого гостя Угрюма усадили на лучшее место и угостили, как сами не каждый день ели.
— Мальчонка он смышлёный, — заговорил дядька. — Сразу всё смекает. Коль в узде держать, то станет хорошим работником.
— А силы в нём много ль? — голос Угрюма был хриплым и грозным.
— Сгодится, — кивнул дядька. — Батя его подковы гнул. Не гляди, что мелкий. Израстётся.
— Ну, покажи своего волчонка.
Дядька бросил короткий взгляд на жену, та быстро метнулась во двор и в сенях наткнулась на Стёпку.
— Ах, вот ты, кутёнок!
Она больно ухватила мальчишку за ухо и потащила в избу. Сдерживая слёзы, Стёпка потирал красное ухо. Коленки дрожали. Угрюм медленно встал из-за стола и подошёл. Чёрная громада закрыла свет.