Шпаргалка (ЛП)

Не знаю, но я делаю ему пирожные, чтобы отпраздновать и поднять ему настроение. Он не захочет их есть из-за своего режима питания, но я готова сделать все возможное, чтобы напомнить ему, что есть жизнь, веселье и сладости помимо футбола и брокколи.
Честно говоря, я была такая же, как он. Я бы сделала все возможное, чтобы стать лучшей, показать все, на что способна. Я не осознавала, насколько я выгорела, пока мне не пришлось взять годовой перерыв в лечении, занимаясь только базовой физиотерапией, чтобы восстановить использование колена после операции. Только когда я была вынуждена отдохнуть и искать новые способы развлечься в жизни, я смогла понять, что на самом деле больше не получала удовольствия от балета. Я стала ориентированной на выполнение задач роботом, который был одержим стремлением выйти на новый уровень любой ценой.
Теперь я стараюсь не относиться к жизни слишком серьезно. Я верю в упорную работу, но с перерывами. Отдых. Время от времени дурачиться и есть вкусные углеводы. Да, они почти всегда достигают моих бедер, но я предпочитаю верить, что это только делает их более сжимаемыми.
Духовка издает звуковой сигнал, сообщая мне, что она разогрета, тесто замешано и терпеливо ждет на прилавке. Все, что мне сейчас нужно, это красивая маленькая стеклянная тарелка, стоящая там наверху. Эй, Боже, это я, Бри, не мог бы ты передать мне вон ту форму для выпечки размером 9x13?
Это отлично. Я просто заберусь туда, как все мы, невысокие люди, научились это делать, когда перестали расти в возрасте двенадцати лет. Я цепляюсь пяткой за стойку, а затем использую каждый мускул своего тела, чтобы подняться туда. Оказывается, это было проще, когда мне было двенадцать. Тогда я не щелкала, не трещала так сильно.
Я как раз собираюсь взять тарелку, когда слышу, как открывается и закрывается входная дверь.
— НЕТ! — я драматично кричу, быстро вытаскивая маленькие стеклянные тарелки из той, что мне нужна, надеясь, что смогу спуститься вниз со своей добычей до того, как Натан увидит меня здесь и посмеется надо мной.
Я недостаточно быстрая.
Он поворачивает за угол, и я смотрю на него через плечо, руки над головой, пальцы сжимают форму для выпечки. На нем черные джоггеры Nike и такая же толстовка с капюшоном. Шляпа с плоским козырьком Sharks сдвинута задом наперёд на его прекрасной великолепной голове. Натан всегда одевается в лучшие сшитые на заказ костюмы, чтобы прибыть на матчи, но на рейсах домой он предпочитает комфорт. И поверьте мне, комфорт ему идет. Есть что-то в мужчине, который совсем не пытается, но все еще излучает уверенность и силу, что, несомненно, сексуально. Это в том, как он небрежно роняет свою спортивную сумку посреди пола. Ленивым движением запястья бросает ключи на мраморную столешницу. Смотрит на меня и наклоняет голову, когда его взгляд падает на маленькую полоску моего обнаженного торса, где моя рубашка задралась.
О боже, я чувствую себя горячее, чем овдовевшая герцогиня в рвущейся на части исторической романтике.
Он поднимает бровь и усмехается.
— Привет. Что ты там делаешь?
— Просто осмотр достопримечательностей.
Его улыбка становится глубже.
— Ты всегда стоишь на моих столах, пока меня нет? — Он проходит через кухню и встает позади меня.
Воздух рябит, как всегда, когда он приближается ко мне. Должна игнорировать это! Проблема в том, что мы не видели друг друга с тех пор, как договорились об одобрении сделки, так что я смогла выкинуть из головы мысль, что нам придется встречаться в течение следующих нескольких недель. Но теперь, увидев его после полных выходных, мои мысли кричат: ОН ТЕПЕРЬ В ОСНОВНОМ ТВОЙ ПАРЕНЬ — ПРЫГАЙ НА ЕГО!!!
Я возвращаюсь к своей задаче по удалению формы для выпечки.
— Только когда я пытаюсь удивить тебя пирожными за победу в игре плей-офф! Но ты рано! К тому времени, когда ты войдёшь, я собиралась приготовить их и пахнуть великолепно. Я даже приготовила целый праздник песен и танцев. Это действительно должно было быть чем-то. — мой тон весь надутый.
 
Сейчас он стоит позади меня. Я протягиваю ему тарелку, и он ставит ее на островок позади себя, рядом с тестом.
— Я не рано. Сейчас девять часов.
Мои глаза вылезают.
— КАКИЕ! Это не может быть правдой. — я смотрю на часы и действительно, девять вечера. Когда это случилось?
Он ухмыляется мне и откидывается на стойку. Я с облегчением вижу, что его лицо снова выглядит нормальным — ничего странного из поля зрения все еще не пряталось в его глазах.
— Хм, — бормочет он с озорной улыбкой. — Может быть, кто-нибудь вздремнул?
— Нет! — Да. Я хотела полежать всего несколько минут, а потом это каким-то образом превратилось в четыре года, и я проснулась с ощущением, будто меня телепортировали в другое измерение. Я думаю, что кушетка Натана покрыта NyQuil, потому что это часто случается со мной здесь.
Он заглядывает через плечо в гостиную, где повсюду разбросаны улики, столь же очевидные, как ужасная сцена убийства. На диване валялось уютное одеяло. Подушка из моей… извините, КОМНАТЫ ДЛЯ ГОСТЕЙ, прислоненной к подлокотнику. Одно из зарядных устройств для телефона Натана было подключено к розетке так, что шнур доставал до моей подушки.
Я громко хлопаю.
— Эй, посмотри на меня!
Мое отвлечение не работает. Он уже самодовольно посмеивается и скрещивает свои большие руки.
— Ты полностью сделала. Ты крепко вздремнула и потеряла счет времени, потому что тебе было так удобно на моем диване.
Моя рука ложится на бедро. Я чувствую себя сильной здесь. Не поэтому ли высокие люди всегда стремятся к власти? Я получаю это сейчас.
— Ты меня не знаешь, — говорю я в своей лучшей инсценировке одного из моих нахальных танцоров-подростков.
— Ты вздремнула.
— Замолчи. — Так что я люблю вздремнуть, и они всегда выходят из-под контроля — как насчет этого?
Он делает шаг вперед и оказывается прямо передо мной.
— И скажи мне… почему каждый раз, когда я уезжаю из города, я прихожу домой и узнаю, что ты все время здесь проводишь, дремлешь и… — он заглядывает в раковину и замечает кастрюлю. этим утром я жарила яичницу на завтрак после того, как проспала целых восемь часов в комнате для гостей — живёшь?
Я знаю, чего он хочет от меня. Но он этого не получит.
— Потому что я боюсь, что кто-то проникнет и украдет все твои вещи, пока тебя нет, и мне нужно их защитить?
Он издает неприятный звук зуммера.
— Неправильно. Хочешь попробовать еще раз?
Я задыхаюсь, когда он обхватывает руками мои бедра и легко поднимает меня со стойки. Он разворачивает нас и медленно позволяет мне соскользнуть на землю. Моя сила растворяется с каждой секундой. Каждый дюйм меня скользит вниз, каждый дюйм его тела во время этого спуска, и я думаю, что могу умереть. Он как кирпичная стена, этот человек. Я никогда раньше не была так крепко зажата в его объятиях, и мое сердце заикается. Оно застревает у меня в горле. Это не может идти в ногу.
Это моя самая любимая поездка в моей истории поездок. По пути мысленно фотографирую все достопримечательности. Я провожу рукой по его волосам, восхитительно выбивающимся из-под шляпы. Его угольно-черные глаза, столь же пугающие, сколь и успокаивающие. Полный изгиб нижней губы. Не очень тонкий намек на мускулистые плечи под толстовкой. И я, наконец, плавно приземлился на его широкую крепкую грудь. Я сделаю альбом со всеми этими великолепными снимками.
Хочется сделать глубокий вдох, добавить к этим воспоминаниям резкий аромат, но боюсь, что это будет звучать дрожаще, если я это сделаю. Я должна быть осторожна. Из-за Tequila-gate я уже на тонком льду. Если я хочу, чтобы между нами все было нормально, я должна вести себя нормально.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
БОЛЬШАЯ ошибка.
Мы стоим так близко, а его руки все еще держат меня. Он улыбается, и мой желудок скручивает.
— Ты всегда здесь, потому что ненавидишь жить в своей паршивой квартирке. Признайся — ты хочешь переехать сюда.