Отдел непримиримых врагов (СИ)
— Подожди. В вашей семьи девушки сами решают с кем вступить в союз? — удивился Марсель, поскольку у вампиров даже мужчинам надо было согласовать свой выбор со старшими. Да и имя этой бабули он уже не первый раз слышал. Вел время от времени вспоминала её. В основном с выражением мягкой тоски на лице, которое отпечаталось у него где-то на подкорке мозга.
— Ну, многих родители пытаются наставлять на путь истинный, так сказать. Знакомят с подходящими кандидатами, но не настаивают, если у молодых не складывается. А что касается бабули Денты… она с молодости отличалась непростым нравом. И хоть сто лет назад порядки в стаи были построже, но и тогда никто не рискнул ей сказать слово против, когда она приволокла какого-то бродягу и объявила, что они собрались жениться.
— Поразительно…
— Не спеши с выводами. В Ираше не всё так безоблачно. Может девушек родители и не принуждают выходить замуж за нелюбимых, но им от этого легче не живётся. У нас мужчин больше, чем женщин. Слабый пол ярче выражает эмоции, поэтому они чаще сцепляются в драках. Одна к другой парня приревновала, либо новое платьишко не поделили, — в общем, сущая мелочь. Но драки у оборотней нередко заканчиваются смертельным исходом. Да и хватает выродков, которые прикладывают руку…
Между ними повисла пауза. Неуютная, тяжёлая. Такое напряжение разливается по воздуху, когда затрагиваются болезненные точки. Вскрываются старые раны, о существовании которых долгое время стараются позабыть.
— Нам очень повезло, что Велли с малых лет увлекается боевыми искусствами. Шесть лет назад я не доглядел за ней во время течки, а ей не подфартило наткнуться на другого бету, — при воспоминаниях о том инциденте, Рик сжал челюсть с такой силой, что на побелевших щеках вздулись желваки. — Он её хорошо потрепал. Почти оторвал ногу. Она у неё висела на одной шкуре. Сломал ключицу и несколько рёбер.
Марсель ощутил, как его в один миг охватила удушающая ярость. Тело бросило в жар, но на коже выступил контрастно холодный пот. Просто в голове не укладывалось, что нашёлся урод, посмевший на неё напасть. Да ещё и так серьёзно покалечить. Он с трудом разжал собственные челюсти, чтобы спросить:
— Зачем?..
— Хотел взять силой, но встретил неожиданный отпор. Разозлился и вышел из себя. Это не редкое явление. У многих семей в основе брака лежит доминантность: схватил, ударил по голове, если попыталась оказать сопротивление, и утащил к себе в пещеру. Мы пытаемся бороться с домашним насилием, множество законов написано на эту тему, но тысячелетние традиции так легко не искореняются. Да и власть нашего короля — моего прапрадедушки — осуществляется через правительство, состоящее из двадцати министров. А правительство в свою очередь ответственно перед парламентом, в которое входит пара сотен оборотней. Ко всему прочему, мы являемся колониальным государством империи Урса, поэтому хотим того или нет, но должны подчиняться и его законам. В общем, много вещей мешает раз и навсегда решить эту проблему.
— Так насколько строгие у вас законы? Что потом с ним сделали?
— Похоронили.
— Вы его казнили?
— Нет. Велли ему сама глотку перегрызла. Полностью отделила голову от тела своими маленькими, но острыми зубками. Дрались-то они в начальной форме, поэтому была вероятность, что нога не прирастет обратно и она останется инвалидом. Когда я их нашёл, сил перекинуться до половинчатой формы у неё уже не осталось.
— Я думал, что вы почти бессмертны… можете отрастить себе любую конечность за считанные часы, кроме головы.
— В полузвериной форме — да. Но ты видел сегодня процесс перехода, он не моментальный. Нам нужно хотя бы пару минут.
— В зависимости от формы у вас возрастает регенерация?
— Да. В полной форме, которая доступная только бетам и альфам, мы реально чуть ли не бессмертны. Там бы нога приросла на место меньше, чем за час. Но, переход в неё ещё более болезненный и долгий, чем в половинчатую. Меняются абсолютно все органы в теле, перестраивается костная система на фундаментальном уровне. Короче, по ощущениям, ты как будто несколько раз сдох в муках, в каком-нибудь блендере. А потом, как при обратной перемотке, так же и родился. Врагу не пожелаешь! Я только один раз перекидывался в полную форму и мне хватило на всю жизнь впечатлений.
— И выглядит ещё более жутко? — Марсель живо припомнил, с каким терпким, обволакивающим ужасом наблюдал за тем, как с головы Вел посыпались на пол волосы, пока конвульсивно дёргалась конечности и выгибалась дугой спина. Когда же череп окончательно облысел, а форма ушей и лица изменились до неузнаваемости, отовсюду полезла шерсть, словно стремясь прикрыть безобразную картину.
— О, несоизмеримо, — добродушно хохотнул Рик. — Даже мне не по себе делается, когда я вижу полный оборот. Вываливающиеся глаза, шкура слазит, как у змеи… брр. Зрелище не для слабонервных.
— А эта ситуация на Вел как-то отразилась? — он попытался осторожно развернуть тему обратно. — Нет, понятное дело, что отразилась. Я имею в виду…
— Не заморачивайся на этот счёт. На мне она гораздо сильнее отразилась. Я потом год от сестры не отходил, и на каждого парня кидался, рискнувшего с ней заговорить. Велли по характеру боец, поэтому восприняла непонятную для неё вспышку агрессии, как рядовую стычку, из которой вышла победителем. По-моему, она даже до конца не поняла, из-за чего тот до неё докопался — слишком была увлечена дракой.
— Каким бы бойцом она не была, её эта ситуация всё равно травмировала. Любое беспочвенное насилие оставляет след на личности.
— Дружище, ты пытаешься натянуть на нас стандарты своего общества. Мы с детства в насилии живём. Щенки постоянно между собой дерутся, продвигаясь по иерархии в стаи. Для нас это такая же норма, как для вас обосрать соседку за неправильно подобранную шляпку к платью, понимаешь? — Рик криво улыбнулся и поиграл бровями, провоцируя его на то, чтобы огрызнуться. Но так и не дождавшись желаемой реакции, добавил: — Нет, конечно, след кое-какой остался. Куда уж без него… она с тех пор кидается на всё, что подозрительно шевелится.
— В смысле?
— Ну, малая всегда была вспыльчивой. Но руки первой никогда не распускала. Ждала оплеуху, а потом отвечала от души. Она же очень жалостливая, вечно боялась кому-то сделать больно.
— Что? Боялась сделать больно? — Марселю показалось, что он ослышался.
— Ага, и эта жалостливость чудесным образом уживалась в ней вместе с уникальной злопамятностью. Поэтому на то, чтобы дать сдачу, отсутствие желания делать кому-то больно не распространялось. А после этого случая, видимо в голове у неё что-то переключилось и теперь в любой мало-мальски конфликтной ситуации она атакует первой.
— Да уж… хотя это объясняет некоторые несоответствия в её характере, — буркнул он и замер, поражённый неожиданным открытием.
С чего вдруг её старший братец так разоткровенничался с ним? Неужели перемены в его отношении к Вел со стороны настолько явные, что всем вокруг видно, как мутирует это странное чувство? Надо остановить развитие опухоли, пока она не превратилась в злокачественное образование.
— Стоит вернуться прежде, чем нас начнут искать, — мрачно напомнил Марсель. — Ты всё сказал, что хотел?
— Да, разумеется, — озадаченно отозвался Рик и первым развернулся к выходу. — Эта история не какой-то большой секрет, который малая из всех сил старается скрыть от других. Но всё же, будь душкой, сделай вид, что не в курсе.
— Я не хочу быть «душкой».
— Спасибо, — он хлопнул Марселя по плечу и одарил понимающей улыбкой. В такие моменты пёс пугал своей проницательностью. Появлялось ощущение, что он видел его насквозь.
Они направились к своим столам, напротив которых уже восседала пара преступников с кислыми физиономиями, но чем ближе подходили, тем отчётливее слышали шум, смутно похожий на звуки борьбы: падали вещи со звонким, металлическим стуком, рычала небрежно сдвигаемая мебель. Этот странный шум пробивался сквозь гул голосов со стороны двери, ведущей в прозекторскую. А когда до его ушей донёсся болезненный вскрик девичьего голоса, как две капли воды похожий на голос сестры, Марсель вцепился в ручку и дёрнул дверь на себя.