Колыбельная виски (ЛП)

Бармен протирает стойку, даже не потрудившись поднять глаза, когда я бросаю ручную кладь на пол и вытаскиваю табурет, и хотя некоторые могли бы посчитать это грубым, меня это вполне устраивает.
— Что я могу вам предложить? — монотонный гул его голоса напоминает мне об учителе из сериала «Чудесные годы».
— Виски. Чистый.
Не говоря ни слова, он отворачивается, а я достаю телефон из кармана, открываю Facebook и прокручиваю страницу. И вот я сижу, заглядываю в жизнь людей, которых, блядь, даже не знаю... социальные сети такая странная штука.
— Вот, — говорит бармен, прежде чем я слышу звон стекла по стойке.
— Спасибо.
Продолжаю прокручивать список, допивая теплый напиток и хлопая пустым стаканом по стойке. Мем с котами. Политический пост. Какой-то парень, с которым я когда-то дружил... А потом Facebook реально вводит меня в ступор: «Ной поделился этим воспоминанием годичной давности». Фотография меня и Ханны, лежащих на моей кровати. Я опубликовал эту фотографию после того, как уехал из города, надеясь, что она увидит ее. Я надеялся, что она скажет ей, что я не забыл ее, но, похоже, это не сработало. На снимке все то, что я пытался отрицать с тех пор, как уехал из Рокфорда — любовь, которую я испытывал к ней, невозможно забыть.
Ханна Блейк. Я уставился на ее имя на теге. Оно черное, когда все остальные синие, потому что она заблокировала меня почти год назад. Ханна полностью вычеркнула меня из своей жизни.
— Можно мне еще один? — прошу я, мой взгляд все еще прикован к этой фотографии, грудь сжимается от боли, гнева и всех тех ужасных эмоций, которые вызывает осознание того, что я потерял ее.
Сделав глубокий вдох, закрываю глаза, и этого достаточно. Словно у меня в голове взорвалась крошечная бомба. Обрывки воспоминаний, как стоп-кадры, проносятся у меня перед глазами: ее улыбка, губы, темнота, обещание… этого достаточно, чтобы дать мне тот маленький укол в грудь, который напоминает мне, что я плохой человек.
Бармен ставит передо мной второй стакан. Хватаю его и проглатываю залпом.
Неужели уже больше года прошло с тех пор, как она вынудила нас из любовников стать незнакомцами?
Выпиваю третью порцию виски — утопи свои печали, верно? — затем направляюсь к переполненному терминалу, чтобы дождаться своего рейса, игнорируя взгляды, шепот, вспышки камер. Пялюсь на эту чертову фотографию, все еще висящую на экране моего телефона. Я думаю о ней, по крайней мере, раз в день. Может быть, это звучит жалко, но есть вещи, с которыми ты просто не можешь ничего поделать. А я не могу забыть ее, даже если память о ней напоминает мне о человеке, которым я когда-то считал себя.
Я не был тем человеком, которым она учила меня быть.
На самом деле не был…
После двухчасового полета, наполненного турбулентностью и орущим ребенком, я наконец вхожу в свой дом.
Нет никаких приветствий. Никаких теплых улыбок, потому что здесь никого нет. Когда я был на гастролях, меня окружали люди и шум. Но не здесь. Здесь я был никем.
Бросаю ключи на столик у входа и роюсь в стопке почты, которую экономка оставила у лампы. Счет. Спам. Спам. Тяжелый конверт из манильской бумаги лежит на дне стопки, и когда я переворачиваю его, мое сердце подпрыгивает к горлу. Х. Блейк. Обратного адреса нет. Только ее имя.
Неприятный жар распространяется по моему телу. Сегодня судьба действительно пытается подстроить мне пакость. Господи, мне нужно выпить пива. Прохожу через фойе и парадную гостиную, которая никогда не использовалась, затем через столовую со столом на четырнадцать человек — опять же никогда не использовалась — и вхожу в кухню. Бросаю письмо на стойку и хватаю пиво из холодильника, затем открываю крышку и делаю глоток, мой взгляд все время прикован к этому проклятому конверту. Почему именно сейчас? Это было все, о чем я мог думать, когда снова беру его в руки. Не знаю, почему, но пробегаюсь пальцами по ее имени. Может быть, потому, что это самое близкое к тому, чтобы прикоснуться к ней за долгое время, и как бы сильно я не хотел притворяться, что мне наплевать на то, что произошло, это беспокоит меня.
 
Ненавижу то, как все закончилось между нами.
И всегда буду любить.
Мои ладони скользкие от пота, когда я вскрываю конверт. Пролистываю написанные от руки страницы, и в воздухе витает легкий аромат амбры и жасмина. Ну же, Ханна. Ты что, обрызгала страницы своими духами? Амбра и жасмин — «Алиен»… Ханна — единственная из моих знакомых, которая пользуется ими. Я обычно останавливался в торговом центре и распылял образец на одну из этих маленьких палочек и вдыхал аромат, просто чтобы вспомнить. Это такой тонкий способ заставить себя вспомнить ее. Жестокий способ, и он ранил меня до костей, потому что я потерял ее. Моя грудь сжималась с каждым вдохом, словно удав, обвивающий мое сердце. И я не знал, кричать мне или плакать, или просто...
Закрываю глаза и снова вдыхаю ее запах. Желудок скручивается узлом.
Я потерял все это.
Потерял все, что, как я знал, никогда не заслуживал, но почти имел. И я не могу принять это напоминание. Иду к мусорному баку и держу страницы сверху. Ханна осталась в прошлом, и именно там должны остаться эти эмоции и эти воспоминания, как и человек, которым я был с ней. Прежде чем бросить бумаги в урну, улавливаю одну строчку, которая заставляет мое сердце колотиться в груди: «Я была слаба только потому, что любила тебя».
Черт!
И вот так — как пресловутый проклятый взрыв — все устремляется на поверхность. Хотя я и знал, что это будет больно, мне просто нужно знать. Мне хочется верить, что я что-то значу для нее, что все ещё можно спасти. Такая любовь — это то, от чего ты либо умираешь, либо игнорируешь.
И как я сейчас могу это игнорировать? Не могу, поэтому читаю ее письмо:
Ной,
Мы были друзьями. Любовниками. Родственными душами... и очень ужасными людьми вместе.
Интересно, ты уже забыл меня? Забыл обещания, которые мы дали друг другу?
Помнишь ли ты, каким человеком я стала, как влюбилась в тебя, хотя знала, что любовь к кому-то вроде тебя убьет меня? Я знала это, Ной. Но все равно влюбилась. И это письмо не для того, чтобы заставить вспомнить или терзать тебя. Нет, оно для того, чтобы ты увидел, что делаешь с людьми, о которых говорил, что заботишься.
Когда я была с тобой, ты заставлял меня чувствовать себя в безопасности, любимой и замечательной, но, в конце концов, я почувствовала себя глупой и такой уязвимой. Я хочу верить, что ты никогда не хотел причинить мне боль, что ты никогда не хотел заставить меня ненавидеть тебя. Хочу верить, что все, что ты сказал, было правдой, но это тяжело для меня. После всего, что я узнала с тех пор, как мы расстались, даже не попрощавшись, ты должен понять, почему я хочу забыть тебя.
Я всегда буду ненавидеть то, что была так слаба для тебя, но я была слаба только потому, что любила тебя. Несмотря ни на что.
Я всегда буду любить тебя.
Ханна
Чувство вины терзает мою совесть. Присев, кладу письмо на стол лицевой стороной вниз. Потираю подбородок, вспоминая… воспоминание о нашем последнем поцелуе было отстойным. Как ее глаза наполнились слезами, и она смотрела на меня, как будто я был всем, что она когда-либо хотела и ненавидела одновременно.
 
Я обещал ей, что никогда не причиню ей вреда, но сделал это.
Не попрощались.
Мы так и не попрощались.
  
3 
 
ХАННА
 
ЛЕТО 2015
Сегодняшняя ночь в отделении неотложной помощи просто сумасшедшая. Несчастный случай с бензопилой. Ножевое ранение. Две аварии и больше остановок сердца, чем мне хотелось бы сосчитать. Такие наплывы были нормой в Форт-Лодердейле, где у меня была практика — большой город, много пациентов. Население Рокфорда едва перевалило за четыреста человек, так что это было, мягко говоря, неожиданно. Рокфорд, штат Алабама. Я снова в Рокфорде… Никогда не думала, что вернусь домой. По крайней мере, не для того, чтобы жить, но иногда жизнь подбрасывает вам крученый мяч. Признаю, что было некоторое утешение в том, чтобы быть дома. Мне просто хотелось вернуться домой при других обстоятельствах — любых других обстоятельствах.