Возрождающийся (СИ)

Со всеми заданиями я справлялся быстро, желая продемонстрировать свою полезность. Только когда знахарка попросила принести светильник, я его не нашёл. Потом оказалось, что вещица стояла высоко на полке. Физически я не мог дотянуться. Да и не узнал бы в этой колбе с треугольником внутри тот самый светильник. Он точно был магической штуковиной. По крайней мере его принцип действия оказался для меня непонятным.
До ночи никто за Ликой не приехал. Знахарка постелила на лавку свою меховую жилетку, выдала мне куцее покрывало и велела устраиваться. Девочке она предоставила более комфортные условия на большом сундуке. Я не роптал, был послушным и немногословным. Радовался, что мне не задают неудобных вопросов. Покормили, да и спать я буду не в кустах, а внутри помещения. Домишко, конечно, небольшой. Всего одна комната, перегороженная печью, но для попаданца в тело ребёнка совершенно царские условия. Я даже решил немного помечтать, как устрою прогрессорство в этом мире. Не успел. Банально уснул.
За Ликой какие-то родственники приехали ближе к обеду следующего дня. К тому времени я готов был придушить девочку. Судя по взглядам знахарки, она тоже находилась на грани.
– Боли-и-ит, – скулила Лика, – не хоцу! – пыталась снять она повязку и деревянные плашки.
Мою конструкцию знахарка, кстати, похвалила. После напичкала Лику чем-то обезболивающим, заверяя, что той не должно быть больно. Лике, похоже, не нравилась повязка в целом. К тому же на улице шёл дождь, и мы её не выпускали наружу. Лику хоть и поили отварами, но желудок девочки дал сбой. Она часто просилась в туалет и портила газами воздух. В комнатушке уже нечем было дышать, к тому же сидеть на месте ребёнок долго не мог и требовал развлечений.
– Как вы с ней управлялись? – выспрашивала меня знахарка.
– Не знаю, – честно ответил. – Я с ней не так долго.
Женщина покачала головой и занялась своими делами, предоставив мне возможность развлекать девочку. В общем, родню Лики мы с знахаркой встречали с воодушевлением. Теперь это их головная боль и забота. Прибывшие мужчины попытались расспросить меня о разбойном нападении. В ответ я промычал нечто невнятное: типа спал, ничего не видел.
– Белого не берём, зачем он нам? – сообщил один из мужчин, когда Лику устроили в повозке. – Клейма кабального на нем нет, пусть ваш староста сам решает.
– Дык… как же… – начала было знахарка, но договорить не успела. Мужчина вскочил на коня и велел помощникам на повозке следовать за ним.
Между прочим, я наконец сообразил, почему знахарка меня «белым» зовёт. «Мастью» я отличался от всех, кого видел с момента попадания в этот мир. Разве что у матери Данира волосы были русые. Все остальные невольно ассоциировались у меня с итальянцами, арабами или кем-то другим из южных регионов моего мира, они имели вьющиеся тёмные волосы, карие глаза и смуглую кожу. На их фоне я выглядел тощей, бледной поганкой. Не работник ещё и не помощник. Потому интереса ко мне никто не проявил. Знахарка в том числе.
На следующий день она потащила меня в деревню к тому старосте. Брать на себя такие обязательства женщина не хотела.
– Айла, зачем мне этот незакабаленный?! – возмущался староста. – Жрецы ему метку не поставят, а свободный раб уйдёт в Белию, как только повзрослеет.
Знахарка с доводами старосты не соглашалась, что-то там для себя выторговала, оставив меня стоять возле ворот. У деревенских жителей не так много развлечений. Потому посмотреть на меня собралась почти вся детвора. Мелкие разглядывали с интересом. У подростков постарше на губах играла улыбка, от которой мне становилось неспокойно. Дети сами по себе опасности не представляют. Но это пока они не соберутся в стаю. Тогда желание затравить слабого станет приоритетным.
– Белый, беляк! – то и дело слышались возгласы со стороны детворы.
– Кыш отсюда! – разогнал их вышедший в сопровождении знахарки староста.
Вопрос они, похоже, решили. Хотя женщина довольной не выглядела. Я примерно понимал, почему. По сути я лишний рот, который нужно кормить. Если знахарка лечит только эту деревушку, то пациентов у неё немного. Я уже успел визуально оценить здоровье местного населения. Мужики как на подбор – косая сажень в плечах. Тётки тоже дородные, про детвору пока рано говорить, но сопливых или болезненных я не заметил. В общем, для знахарки работы мало, а тут меня ей в нахлебники навязали.
 
– Беляк, как твоё имя и имя отца? – поинтересовался староста. – Поеду осенью в город, сделаю запись в храме у жрецов.
Последняя информация предназначалась не для меня. Староста повторил ребятне, что я теперь полноправный житель деревни Курново. Судя по скептицизму на лицах детей и взрослых, никто так не будет считать, пусть там хоть десять записей появится. Насчёт своего имени я ответил, как помнил, – Данир. Отца вроде звали Марек. Старосте же, похоже, требовалась моя фамилия.
– Родовое имя, – переспросил мужчина и, не добившись от меня разумного ответа (а я боялся сказать что-то несоответствующее этому миру), нарёк Беляковым.
– Ты теперь не игрушка для знатника или боярыни, – внушала мне знахарка уже дома, – будешь работать и мне помогать, отрабатывая свой хлеб.
Я совершенно не возражал, желая задержаться подольше в этом тихом уголке. Слишком мало получил информации и сам был готов к любому сотрудничеству. Первое и самое неприятное оказалось то, что я внешне слишком отличался от местных. Ну а второе – возраст. Пацану точно не больше пяти лет. Если помру где-то в канаве, то никто и спохватится. Так что изображал из себя милого, покладистого ребёнка. Женщина в течение суток наслушалась криков и плача Лики, а тут я как контраст. Мол, посмотрите, какой я золотой и некапризный мальчик.
Безусловно, помогать полноценно по хозяйству я не мог. Даже ведро с водой вытащить из колодца не осиливал. Но натаскать питье курам из этого ведра ковшиком вполне получалось. Кормление кур и лошадки стало моей самой первой обязанностью. А ещё подметать двор, убирать по мере возможности в доме, мыть посуду и вовремя предупреждать знахарку о том, что кто-то пришёл.
Женщина была типичной врачевательницей, использующей травы и настойки. Навес, где она перебирала и сушила лекарственные растения, располагался чуть в стороне от дома, ближе к небольшому озеру. Оно мне очень понравилось. Дно песчаное, вода днем прогревалась так, что только плескаться и плескаться. Правда, обилие хозяйственных дел не давало полностью насладиться купанием. Зато я быстро загорел на солнышке. И уже не так сильно выделялся на фоне местных. В деревню не ходил, но почти каждый день кто-то из деревенских появлялся у нас.
Больных я не видел. Кумушки, заглядывающие по вечерам, скорее всего желали посмотреть лично на столь сомнительное приобретение для Курново. Тётки приносили с собой что-то из вещей. Оказывается, староста обязал деревенских снабдить меня одеждой на вырост. Да и зима когда-то наступит. Женщины обеспечили меня почти всем, кроме обуви. Крепкие ботинки у меня имелись, но если это мир похож на мой, то зима должна быть со снегом и морозами. Определить своё точное географическое местоположение я не мог. Зато с удивлением понял, что здесь нет естественного спутника планеты. Прошла уже пара недель, а луны на ночном небосводе так и не появилось. Остальные созвездия, из тех, что я помнил, напоминали привычные – земные. Разве только на поясе Ориона было не три, а четыре звезды. В любом случае я находился в северном полушарии и точно не на экваторе. Листья у берёз уже начали желтеть.
Далеко не сразу знахарка стала относиться ко мне без пренебрежения. Я старался по мере сил выполнять поручения точно и хорошо. Попутно радовался, что я в теле ребёнка, а не взрослого человека. Мои усилия почистить лошадь, расчесать ей гриву, забраться на спину, используя забор, смотрелись по-детски непосредственно и не вызывали подозрений. Жаль, Звёздочка не предназначалась для верховой езды. Седла и прочей амуниции у знахарки не имелось. Зато я внимательно смотрел, как запрягают лошадь в повозку.