Возрождающийся (СИ)

Постепенно я вживался в местный быт. Научился уворачиваться от подзатыльников, отлынивать от сверхурочной работы, говорить комплименты подавальщицам, получая от них улыбки и заверения, что когда-нибудь в будущем не обойдут своим вниманием и обеспечат сексом за половину цены.
А ещё я объявил настоящую войну конюху Моде. Ни в прошлой, ни в этой жизни более дрянного человечишки я не встречал. Даже те деревенские жители, которые сожгли нас с Айлой, смотрелись на фоне конюха мирными пейзанами.
Дядюшке Яну Модя доводился двоюродным братом. Наверное, по этой причине его держали и не выгоняли за пьянство. Выпивку он добывал где-то в городе, поскольку за своими спиртными запасами дядюшка Ян следил бдительно. Впрочем, как и за остальным своим добром. На ночь он спускал с цепи двух собак, чтобы охраняли. Собак мне было искренне жалко, поскольку в обязанностях Моди были не только два коня, но и эти сторожа.
– Ах ты ж, тварь! – хлестал Модя старого Рыка. – На кого зубы скалишь?
Пёс, прикованный цепью к столбу, убежать и увернуться от побоев не мог. Один раз я вступился и получил плетей вместе с псом.
– Нечего мешать, хай, воспитывает, – отмахнулась от моих жалоб Толька.
В один из дней, Модя не раздобыв халявной выпивки, разозлился так, что запорол ни в чем не повинного пса. Рык был старым, давно прихрамывал, а эта скотина его убила. Ветерку тоже досталось. Левый глаз вытек и других ран хватало.
Дядюшка Ян с родственником немного поскандалил. Собаки должны двор охранять по ночам, а не прихоти садиста выполнять. Я тогда затаился. Ветерка лечил, мази ему сварил, носил еду и поил собаку буквально с ложки, обещая отомстить. Сразу устраивать пакость конюху не стал, но несколько отваров подготовил. Подсунуть что-то в еду Моде труда не составит, поскольку питались все вместе. Насчёт питания дядюшка Ян не жмотничал. Чего бы ему жадничать, если он никому не платил? Подавальщицы довольствовались чаевыми и оплатим сексуальных услуг. Подростком здесь вообще не принято было давать деньги за работу. Старшая повариха, конечно, получала зарплату, но не так много, как хотела. По этому поводу она часто закатывала сцены.
– Уйду, ищи другую дуру! Это не мясо, а подошва от моих башмаков, как тут готовить. Давай мне сверху один серебряный! – орала она на дядюшку Яна, когда он привозил вместо оленины тушу, умершей в почтенном возрасте, коровы.
– Кто тебя возьмёт?! – возмущался хозяин в ответ. – Если и возьмут, то помощников столько не дадут.
Помощников у поварихи, действительно, хватало, впрочем, как и работы. За вечер в едальню до сотни человек приходило. Оборот по деньгам был солидный. Когда отряды стражников наведывались, то еще и за выпивку дядюшка Ян имел хороший навар. Кувшины из-под вина сносили в мою кладовку. Дядюшка Ян позже тщательно пересчитывал, сравнивая с тем, что отметили на доске подавальщицы. Именно в такие дни конюх пробирался в кладовку и сливал остатки вина. В первое время я недоумевал. Казалось бы, пустая посуда. Что там пить? Ан, нет. Если с двадцати кувшинов нацедить грамм по десять, то это уже полноценный стакан вина.
Именно этим я и воспользовался, добавив понемногу настойки в несколько кувшинов. Модя, нацедив себе винишка, глотнул не задумываясь о вкусовых качествах. Результат он ощутил уже ночью. Из сортира он не выбирался до рассвета. Да и потом видок имел такой, что Толька замахнулась на него половников, отгоняя от кухни.
Настырный конюх жрачки раздобыл. И спустя несколько минут помчался в туалет. Концентрация слабительного была серьёзной. Ту пропорцию, что я сварил, на ведро нужно разводить. Пока в кишечнике было пусто, не так заметно. Но стоило кинуть в желудок немного еды, как процесс запустился по-новой. Оклемался Модя только через три дня. Похудел, осунулся. А я, раз, в суп ему рвотного подлил!
– Ян, убери родственничка, пока жрецы с проверкой не пришли! – голосила старшая повариха.
То, что Модя не гнушался никакими спиртосодержащими напитками, все были в курсе. Припомнили, как он обменял на сапоги бочонок прокисшего пива. Тогда тоже мучился животом и продолжал лакать прокисшее пойло. В общем, народ активно гадал, что и где выпил конюх, не сильно удивляясь случившемуся.
 
Выгонять родню дядюшка Ян колебался. Видно, что человек заболел, но вроде ж не заразное. С другой стороны, кто знает? Сомнения хозяина я решил кардинально. Честно, хотел небольшую симуляцию паралича устроить. Чтобы та скотина руку ни на кого не поднимал. Но не рассчитал пропорцию. Организм Моди, благодаря моим стараниям ослаб. Скорее всего, новая настойка спровоцировал остановку сердца. Как говорится, «упс». Сам не ожидал.
Отчего умер Модя никто выяснять не стал. Хозяину расследование было лишним. Действительно, жрецы могли проявить рвение, попутно закрыв едальню. А так всем сообщили, что Модя чего-то не того на рынке выпил. Вот и помер. Горевать о нем никто не стал, а я запоздало разволновался. Повезло, что никто не связал мои умения заваривать травяные напитки и со смерть конюха. На будущее не стоит так рисковать.
  
Глава 5
 
Осенью мне добавили в обязанность заваривать травяной напиток для посетителей. Получилось это случайно. Один раз я выполнил просьбу поварихи, когда та была занята. В чем-чем, а в этом я специалист. Долгими зимними вечерами мы с Айлой какие только рецепты не сочиняли – чтобы бодрило или успокаивало, ароматные и не очень. Посетители, попробовав один раз мой отвар, стали требовать такой же напиток. Поварихам самим вникать в рецептуру времени и желания не было. На меня навесили эту обязанность. Зато теперь дрова по утрам я не таскал.
В летней кухне мне было выделено местечко со столом и шкафом. Туда же перетащили небольшую металлическую печь. Топилась она дровами, чем-то напоминала знакомую по моему миру буржуйку. Как пояснила Зулейха, этой печью зимой комнату посетителей отапливали.
А еще дядюшка Ян заплатил немного денег. За три месяца работы десять медяков – это мало, но мне вообще могли не дать ничего. Хозяин заведения решил поощрить, поскольку был в курсе того, что зимних вещей я не имел. Безусловно, теплый тулуп на эти гроши не купить. Приобрел я только меховую безрукавку, шапку и сапоги вместо тех, что украл у меня конюх. Теперь все свои вещи я прятал на верхней полке стеллажа, где хозяин хранил какие-то запчасти для столов. Порой разбушевавшиеся посетители портили мебель. Хотя драки случались редко. Все же здесь «приличный» район города.
Для меня это всё было познавательно во многих смыслах. Живя в лесу со знахаркой, я был в курсе только деревенских событий. В едальне же наблюдал за местными, копируя поведение, расхожие словечки, попутно оттачивая интуицию. Получалось неплохо. К примеру, я уже мог определить, кто именно и что задумал сделать. Успевал уворачивался от подзатыльников, прибегал к печке до того, как Зулейха испортит травяной отвар.
Девке этой уже четырнадцать, переходный возраст, гормоны бушуют и поведение не всегда адекватное. Зулейха завидовала мне по-черному. Я же не только отвар готовил, но и разносил его в кувшинах посетителям. Зулейху в обеденный зал не пускали. Посетители предпочитали в подавальщицах девиц посочнее. Или таких шустрых мальков, как я.
На следующее лето дядюшка Ян взял еще одного подростка, полностью переключив меня на приготовление любых напитков (не только травяных) включая кисели, квас и слабоалкогольную бражку. Не поверите, но я сам вел переговоры с торговцами, приносящими ягоды и сухофрукты для того же киселя. Отбраковывал, торговался. Весной сделал запас трав, которые чередовал и использовал в напитках.
 
Благодаря мне заведение стало пользоваться большей популярностью. Даже штат подавальщиц обновился. Теперь посетителям разносили блюда совершенно шикарные по местным меркам девицы – черноокие, чернобровые, смуглые, с длинными косами и с широкими бедрами. Меня как выходца другого мира эти «стандарты красоты» совсем не возбуждали. Или сказывался возраст? Этому телу только двенадцать лет. Возможно, годика через два оценю здешних черноглазых «топ-моделей». Другой вопрос, позарятся ли на выходца из Белии девицы поприличнее, а не наши прошмандовки?