Вдох. Сердце Севера (СИ)

Как же она устала от этой боли.
— Проснулась? — в поле зрения появился сонный Рэм и стало ещё больнее.
Рэм, а не…
Она сжала зубы, запрещая себе плакать.
Ректор нахмурился.
— Где-то болит?
— Везде, — губы не слушались и были высохшими, как камень.
— Сейчас, — засуетился мужчина, приподнял её голову и поднёс к губам стакан с водой, — пей.
Вода живительным потоком пролилась в тело, такая вкусная и прохладная, что Сани закрыла глаза, отдаваясь этим ощущениям. Как быстро начинаешь ценить такие простые вещи, как чистая вода, когда тебя надолго этого лишают…
— Мы не можем за один раз тебя исцелить, как бы нам не хотелось. Организм просто не справится с такой нагрузкой. Мы с Касселем тебя и так еле вывели из-за грани… — пояснил мужчина.
Сани кивнула. Только, кажется, там, за гранью, было лучше.
— Отдыхай, — и девушка послушно заснула.
С ней по очереди сидели Рэм, Кассель и Сэм. Лекари, которые могли её лечить. Правда, тот ещё один, который мог, так и не появился. И Сани упорно сдерживала слезы и не задавала вопросов.
Сэм в первый раз заходил настороженно и так аккуратно, словно лишним движением боялся её напугать или разрушить. Он поправился, скулы уже не были такими выпирающими, и Сани впервые посмотрела на него со стороны, обнаруживая, что Сэм — симпатичный. Выгоревшие на солнце волосы мягко курчавились, карие глаза светились непонятно откуда взявшейся у беспризорника добротой и пониманием. При этом жёсткая линия губ и подбородка, жилистое тело говорили об упорном характере и внутренней силе. И этот контраст притягивал взгляд.
— Ты так странно на меня смотришь, — парень присел на стульчик напротив.
— Я тут поняла, что ты симпатичный, — слабым голосом ответила девушка и улыбнулась.
Сэм сначала растерялся, а потом тихо рассмеялся.
— Ну привет, подруга.
— Привет.
Они долго разговаривали по душам, как два человека, переживших вместе очень многое. Сани рассказала про сны с Эстель и Сэм слушал ее внимательно и напряженно. Потом облокотился локтями на колени и уронил голову. Долго молчал.
— Я знаю, что во всем случившемся ты винила себя. Но я виноват не меньше. Если бы мне хватило тогда сил, ещё немного умений… — он вздохнул, — я тоже скучаю по ней, и… — голос дрогнул и парень прочистил горло, — в общем со следующего года я тоже поступаю в Униаерситетт, — поднял голову и вымученно улыбнулся, а Сани заметила поблескивающую дорожку на щеке, — Рэм уже обо всем договорился. За особые заслуги перед обществом, — гордо выпрямился и с хохотком стукнул себя в грудь кулаком, — ну это когда помогал после нападения велиоров.
— Как здорово, — Сани распирала гордость за друга.
— Ты только не реви.
— Не буду, — сквозь слезы улыбнулась девушка.
— Ну вот, — парень мягко обнял её в кровати и все засветилось белым, — отдыхай.
На следующий день приходила Валери. У неё отрасли волосы и живот был уже виден. С её появлением комната заполнилась необъяснимым теплом и тем ощущением, когда к больному ребёнку приходит долгожданная мама. Они вместе плакали, оплакивая нерожденного малыша и та, что сейчас была сама жизнь, щедро делилась своей любовью. Только то уже были не слезы горя или отчаяния. Слезы очищения. Прощения. Прощания. Сани отпускала этого ребёнка.
О чем разговаривать с родителями, она не знала. Они все ещё были для неё чужими людьми, поэтому попросила рассказать о том первом годе жизни, который прошёл у них вместе, когда они ещё были семьёй. Они говорили по очереди, иногда перебивая друг друга. Больше рассказывал Кассель, а Глара молчала, и именно сейчас Сани поняла, что женщина глубоко обижена на те обстоятельства, разлучившие их, и винит во всем себя. Вся её грубость, молчание, безразличие — маска. Чтобы не было так больно ещё раз.  К н и г о е д . н е т
После ухода родителей Сани лежала и думала, станет ли она такой, как мама? Может быть, это и есть тот единственный вариант, способный сберечь и так разбитое сердце?
— Я вижу, что у тебя есть вопросы, — Рэм вошёл тихо и незаметно, — задавай.
 
— Нет вопросов, — Сани присела на кровати и постаралась улыбнуться.
— Совсем? И ты не хочешь знать, где находится кто-то и почему этот кто-то не появляется?
Улыбка на лице девушка стала напряжённой. Приходилось силой воли удерживать мышцы.
— Нет, — не выдержала и улыбка погасла.
Сани перевела взгляд на свои руки, потому что Рэм смотрел так, словно читал её мысли.
— Сани… — позвал её мужчина.
— Я ничего не хочу знать, Рэм! — воскликнула девушка, — я понимаю его выбор и готовилась к этому. После всего того, что со мной сделали, ни один нормальный мужчина на меня не посмотрит, не говоря уже об… — она сглотнула тугой ком в горле.
— К чему ты готовилась? — вкрадчиво спросил ректор.
— К тому, что от меня откажутся, — с вызовом посмотрела на мужчину, брови которого на это заявление взлетели вверх.
— Но…
— Неважно, — девушка быстрым движением смахнула слезы, — что там за история с императором.
И хоть в глазах мужчины прыгали искорки веселья (что здесь было смешного?) он послушно перевёл тему и заговорил об императоре.
А Сани слушала с открытым ртом, на миг забыв о своих проблемах.
Альрик Всемогущий долгое время находился под влиянием сильного менталиста. Долгое — это почти три года. И как так получалось, что ни один придворный лекарь или безопасник не распознал этого, ещё придётся разбираться. Возможно, потому, что этот менталист не грезил большой властью или переворотами. Его заботила собственная персона, собственный комфорт, и … одна красивая девочка, которая однажды посмела сбежать от него.
Горн Кауч правда не хотел власти. Это было слишком обременительно и отвлекало бы от основной идеи. Он был помешан на Сани. Когда производили обыск его дома, нашли кусочки одежды, упавшие бусинки с волос, сами волосы и много, много ее портретов.
Когда стало понятно, что девушка не попадётся так просто, Кауч решил пойти другим путем. Тут-то и понадобился его скрываемый дар. Уговорить императора дать ему должность повыше — не проблема. Сделать так, чтобы он же забыл о своих договоренностях с родителями девушки — тоже. Вычеркнуть ее из памяти наёмников — проще простого. Узнать всю информацию о ней, планы, путь, передвижения — легко. И вот она у него, в доме, которого нет на картах и никто на свете не знает об этом.
Идеальный план.
Если бы не внезапно пробудившийся огненный дар.
Тогда Кауч понял, что не справится. На Сани не действовала его сила менталиста и Рэм предположил, что это связано с даром Глары. Как мать, она передала ей частичку своей мощи. Мужчина около часа пытался прорвать её ментальные блоки, чтобы загасить горящую и все больше распаляющуюся девушку, но единственное, что в итоге помогло — удар по голове.
Кауч не придумал ничего лучше, чем отправить её в тюрьму для смертников. Заложил в голове императора необходимость казни всей тройки, чтобы стереть все следы своей неудачи. И все бы продолжало оставаться тайной и никто даже не думал бы искать Сани там, если бы не случай. А именно — болтливый пьяный священник. Через день после визита к ним, по окончании своей мессы, он напивался в баре, где его случайно услышали люди Рэма. Дальше все развивалось стремительно. Но даже так они чуть не опоздали.
— Знаешь, Кауча все считали малость того. Женщины сходили по нему с ума, а он ни на кого смотрел. Теперь понятно почему.
Сани откинулась на подушки и длинно выдохнула. Кто бы мог подумать, что этот эгоистичный, жестокий тип будет способен провернуть такое. Хотя…кто, если не он.
— Как…та девушка? — к своему сожалению, Сани даже имени её не знала и ждала ответа с замирающим сердцем.
— Нура, — улыбнулся ректор, — в лазарете. Восстанавливается. И, кажется, у них что-то намечается с Калем.
С Калем? Вот это поворот. Но от сердца отлегло — в том, что девушка попала к Каучу, виновата она, и если бы с ней что-то случилось, Сани себе не простила бы.