Иду на свет (СИ)
* * *Новый год они с Данилой провели порознь. Мама, конечно, спрашивала, почему так, но Санта съехала на обтекаемое «изменились планы». В ответ на тяжелый вздох и тихое: «поругались?», долго смотрела, а потом пожала плечами… И не поделилась.
Возможно, разговор с мамой ускорил бы её условное «прощение» (условное потому, что Санта даже не уверена, что должна за что-то прощать), но был и другой вариант — Санта могла сильнее завестись. Сильнее же обидеться, рассказывая.
Этого уж точно не хотела.
За полчаса до того, как должны были пробить куранты, не сдержалась. Сердце было не на месте. К нему тянулось.
Ни одна обида не стоит того, чтобы войти в следующий год, даже не услышав его голос.
Поэтому Санта поднялась в спальню, закрылась, набрала…
Данила взял сразу. От произнесенного им «алло, Сант» у девушки даже голова закружилась. Она безумно соскучилась по нежности, которую источает его голос. Только для неё. И только наедине.
— С Новым годом…
Санта поздравила, Данила явно улыбнулся… И снова девичье сердце в клочья, но горько из-за того, что тяжесть не отпустила. Санта её чувствует.
— И тебя, малыш.
Тогда они говорили недолго, а под бой курантов Санта от всей души пожелала, чтобы у них с Данилой побыстрее прояснилось.
Потому что она его любит. Остальное — вроде как тлен.
— Мне повторите, пожалуйста. Сант, тебе тоже?
Санта снова зависла, и снова же вернулась в реальность после обращения Али.
К их столику подошел официант, смотрел с улыбкой вопросительно на неё…
— Да. Да, пожалуйста…
Санта не сразу поняла, что речь о коктейлях. Напиваться в хлам не собиралась, но третий — не критично. Пустые бокалы у них забрали. Не прошло и минуты — принесли новые.
— Я могу у тебя спросить о личном, Аль? — после того, как они сделали по глотку из новых, Санта задала вопрос, чуть щурясь. Конечно, готова была к отказу. И даже успела увидеть его во взгляде, но Альбина моргнула, вздохнула. Посмотрела снова, выпрямляясь на диванчике, расплываясь в улыбке и чуть склоняя голову…
— Только если не о том, как по версии Ритули больше всего любит Чернов. Лучше сама разбирайся. Экспериментируй там… Изучай глубже… Ну или глубже бери…
Альбина съязвила, Санта не выдержала, чуть покраснела, чуть рассмеялась, стукнула несколько раз по виску:
— Боже, дура какая… — намекнула на то, что кому-то неплохо сначала думать, а потом говорить.
Но на самом деле, не обиделась.
Аля расслабляет таким образом и себя, и её. Аля готова действительно о личном ответить…
— Ты специально тогда забеременела, чтобы…
Ходить вокруг да около Санта не стала бы. Спросила в лоб. У самой сердечко забилось быстрее, а у Али в глазах задумчивость. Дальше — усмешка, вздох. Рука тянется к бокалу, он же прижимается к губам…
— Специально. — И она признается в не самом благородном поступке в своей жизни. — Ну точнее не совсем. Я хотела забеременеть. Но я не спринцевалась, не изворачивалась, про таблетки не врала. Игнат сам заботился о безопасности секса. Это его осечка, не моя. Но я хотела ребенка. Дура была. Думала, что если я ему сына рожу, он бросит жену, которая родила дочек. Наследник же. Все дела. А он же повернут на ценности мальчиков… Я знала, что он хотел сына оба раза. Сам говорил. Это всё — очень сложно. Но одно могу сказать: сейчас я почти ни о чём не жалею. У меня есть Даня. Я никого в жизни так не полюблю, как его. А Игнат… Пусть на его совести будет…
— Но ты хотела бы…
— Я хотела когда-то. Я долго хотела. Просто не могла смириться, что Игнат — говно-человек. Любовь зла. Мне достался максимальный козел. Жалко, что у Дани такой отец…
Альбина снова потянулась к бокалу. Санта к своему. Ей тоже жалко.
— Но во всём есть баланс. Зато крестный — хороший…
Новый намек — безумно жирный. Аля смотрит на Санту игриво, Санта фыркает…
Ей уже немного жарко. Она машет рукой перед лицом, чтобы остыть…
— Ты не представляешь, как тебе повезло, Сант. Я лучше людей, чем твой Даня, не встречала, честно тебе скажу…
А потом замирает. Потому что голос Али — снова серьезный. Такой же взгляд. А от слов — сердце сжимается.
— Игнат тогда вел себя, как последний мудак. Не спрашивай, как я после всего могла снова с ним… Я не горжусь этим. Я знаю, что тряпка. Всё знаю. Но с тобой хочу поделиться другим. Если бы Даня не поддержал — я бы сделала аборт. Я тогда думала, что не вывезу. Мой план провалился. С ребенком я оказалась Игнату совсем не нужна. А мне тогда казалось, что ребенок без Игната мне тоже не нужен. Ну и если бы не Даня…
Аля не договорила, а у Санты по плечам побежали мурашки. Потому что даже ей страшно представить, что было бы, если не Даня…
Да и она не сомневается, что он — лучший. Просто упёртый такой… Почти, как она.
— Он поэтому крестный… — Аля закончила, грустно улыбнувшись.
Санта кивнула.
— И поэтому Даня…
Уточнила тихо, видя, что улыбка Примеровой будто дрогнула. Потом кивнула уже она.
— Как он, только Иил…
Вокруг всё так же громко и жарко. Аля произносит тихо, но Санта всё слышит. Её топит нежностью. Очень хочется взять телефон и позвонить. Очевидным становится то, как глупо терять порознь время, которое можно провести вдвоем. Но вместо этого рука тянется к ножке, Санта салютует бокалом, с улыбкой предлагая:
— За Данечек…
Прекрасно зная, что за Данечек — только до дна.
* * *В итоге в баре они засиделись. Санта расспрашивала у Али обо всём, о чем на трезвую Примерова бы не рассказала.
О тех далеких отношениях Данилы с Маргаритой.
О том, как они с Ритой стали подругами, и как разошлись.
Даже о том, почему сама Аля с Данилой ни разу, — Санта тоже спросила. Прыснула на ответе: «мы с Черновым — несовместимы. Он недостаточно мудак для меня, зайчонок. А я для него — сука очевидная. Он любит латентных»…
Задумалась… Поняла, что, наверное, да.
Недостаточно мудак — это прямо проблема, если ты — Альбина. А умницы — те ещё скрытые суки. Что это касается в частности и её, Санту не задевало.
Своей неидеальности она смотрела в глаза. Быть хорошей во имя добра не пыталась. Только для собственной совести с теми и для тех, кто важен. Данила — слишком. Поэтому получить от неё такой же удар под дых, как когда-то нанесла Маргарита, мог не бояться. «2:0» на его телефон не пришлют.
Ещё Санта много спрашивала у Альбины про своих братьев. Не то, что видела своими глазами — вечные склоки с отцом, игру на его нервах, брезгливость по отношению к ней и Елене, а то, что знала Аля. Какими были студентами. Какими стали юристами. Какими, в принципе, получились людьми…
Чем увлекались, о чём шутили…
В этом же ключе спросила о Максиме. Потому что категорически не смогла разобраться, как её Даню можно было променять на такого заурядного «соперника».
Слушала колкий рассказ Али, чувствовала, как кровь с каждым сердечным толчком разносит по клеткам всё больше адреналина. Ведь все истории Али — будто визуальны. И Санте очень жалко, что когда студенческая жизнь бурлила у все у них, когда они влюблялись, сходились, расходились, предавали, она в прямом смысле ходила пешком под стол.
С другой стороны, будь она тогда взрослой — пришлось бы наблюдать, как её Даня любит другую. Как о другой заботится. С другой планирует. С другой ссорится…
— Hi, flower! Why are you so beautiful and so sad?
На протяжении вечера к их столику уже несколько раз подходили. Здесь было много иностранцев, поэтому обращение на английском не удивило. Санта даже улыбнулась, видя во взгляде вопрошавшего молодого человека смешинки, пусть он и хмурится…
И это мило… Прямо очень… В её голове чуть туманно, а в флирте нет ничего ужасно, но Санта дальше ответной улыбки не идет. Мотает головой, говорит громко, перекрикивая шум вокруг:
— The flower is missing it's gardener. He's on a business trip… — пожимает плечами вроде как с сожалением, а на самом деле — абсолютно не жалея. Зачем ей трогательные ямочки на чужих щеках, если всё сердце изъедено тоской по тем, которые она обожает выцеловывать?