Князь Гиперборейский (СИ)

— Да поздно уже робеть, государь, — густым голосом произнес Суворов, проходя на середину кабинета. — Константин Михайлович, Владислав Александрович…
Он радушно кивнул Меньшиковым, собравшимся здесь для обсуждения важного и деликатного вопроса, который давно требовал решения. Все они сидели вокруг журнального столика, украшенного большим блюдом с фруктами. Бутылка «Шустовки» венчала скромный натюрморт.
— Присоединяйтесь к нам, Владимир Андреевич, — император показал на пустое кресло напротив. — В кои веки хочется без официоза.
— Полагаете, наша проблема разрешится так же красиво? — улыбнулся министр и сел, не забыв элегантно поддернуть брюки, чтобы закинуть ногу на ногу.
Владислав тут же разлил по коньячным бокалам напиток, а для себя наполнил стакан шипучей минералкой. Пить коньяк с батюшкой за одним столом он еще стеснялся, чувствуя себя под взглядом родителя весьма неуютно. Хотя и не запрещает, вроде бы.
— Мы надеемся, князь, — лежащие на подлокотниках пальцы Александра блеснули камешками в перстнях и кольцах. — Вы, я слышал, любите бывать в Венеции, поэтому Италия для вас не самое последнее место в личных переживаниях.
— Я, как раз, не склонен к эстетическим эмоциям, — усмехнулся Суворов, беря в руки бокал, но не торопясь из него отпивать. — Это все моя дорогая супруга, которая правдами и неправдами старающаяся проводить совместный отпуск в полузатопленном городе. По мне, пустая трата времени. Будучи молодым, насмотрелся на красоты Европы, скучно уже. Может, потому и стремился стать министром иностранных дел, чтобы поменьше выезжать из Петербурга. Ха-ха!
Его смех с легкой хрипотцой разнесся по кабинету, и его поддержал Александр, знавший нынешнего министра с юношеских лет. Великий князь Константин только обозначил улыбку, а цесаревич с непроницаемым лицом приник к стакану с минералкой.
— Ну что ж, тогда ближе к делу, — отсмеявшись, император устроился в кресле поудобнее и стал греть бокал в ладонях. — Что вы можете сказать, князь, о перспективах сотрудничества с Ватиканом? Да, я знаю, что на дипломатическом уровне у нас с Папой существуют некие связи в виде посольских миссий, но все это несерьезно; Россию, как государство без религиозной образующей Ватикан настораживает в качестве тайного врага, пытающегося насаждать свою веру.
— Вы не совсем правы, государь, — Суворов слегка покачал ногой, с вниманием разглядывая носок туфли. Он не боялся говорить те вещи, которые осмысливал в процессе работы и контактов с иностранными посольствами. — Такую тактику проповедует Святая Инквизиция со всеми ее отделениями. Каждый новый Папа вынужденно подстраивается под могущественную организацию, потому что только благодаря ей и садится на престол в Ватикане. Попробуй-ка вести свою политику, когда за спиной стоят фанатики святой веры!
— То есть вы правильно понимаете, Владимир Андреевич, суть нашего разговора? — хитро прищурился император.
— Догадываюсь, — кивнул министр. — К этому давно дело идет. Нужно как-то прекращать бессмысленное противостояние двух цивилизаций.
— Например, я слышал предложения, чтобы уничтожить Ватикан целенаправленно и жестоко в качестве мести за многолетние попытки искоренить русскую цивилизацию, — Меньшиков посмотрел на сына.
— Плохая идея, — Суворов попробовал коньяк, удовлетворенно кивнул. — Тем самым мы ополчим против себя большую часть мира, где католичество очень сильно. Не скажу, что не справимся, но зачем нам долгая война? Полагаю, куда выгоднее «прикормить» кардиналов, один из которых станет Папой. Главное, знать точно имена кандидатов и усиленно работать с ними. А вот бешеную собаку, кусающую за ногу, лучше всего демонстративно уничтожить. Вырезать всех главарей, одиозных командиров и прочую шваль — я целиком за этот план.
— А я гляжу, у вас он почти готов, — усмехнулся Александр.
— Я стал думать о нем с тех пор, как некая сила уничтожила целый филиал Ордо Маллеус в самом центре гадюшника, — улыбнулся Суворов той улыбкой, которая скрывает многие знания. — Смерть магистра Марио Солеры, такая неожиданная и позорная; отставка государственного секретаря Пьетро Борджиа, которую никто не прогнозировал, и взлет Луиджи Гросси, трудяги и скромного сотрудника в секции по иностранным делам. Ну и тот взрыв в штаб-квартире Ордена, разметавший на молекулы нескольких Протекторов. Надо сказать, операция была шикарной.
 
— Мы здесь не при чем, — император на этот раз посмотрел на своего брата. Великий князь Константин тут же припал к бокалу.
— А я не был бы против такого развития ситуации, — нисколько не разочаровываясь, ответил министр, думая как раз о противоположном. То, что эта акция санкционирована с легкой руки императора, он знал твердо. У него хватало связей в каждом министерстве, с помощью которых Владимир Андреевич выстраивал версии и приходил к правильному выводу.
— Тогда я готов выслушать ваши предложения, князь, — подтолкнул его в нужном направлении император.
— С вашего позволения, начну с кандидатов, которые могут занять престол после смерти Феликса Седьмого, — кивнул Суворов. Он не взял с собой документы по Ватикану, но почти наизусть знал те материалы, которые нужны государю. — Очень сильные позиции имеют два человека: кардиналы Андреа Контарини и Паоло Строцци. Вероятнее всего, в борьбе за власть сойдутся именно они. Если победит кто-то из них, можно смело налаживать с ними отношения. К России кардиналы относятся если не с пиететом, то вполне дружелюбно. Я встречался с Контарини лет пять назад в Венеции — а он как раз родом оттуда. Знаете, вполне грамотный и рассудительный мужчина. Великолепно владеет пятью языками, русским в том числе.
— Но…, — возникшую паузу заполнил Константин Михайлович.
— Да, всегда существует пресловутое «но», — кивнул Суворов. — Среди тех, кто имеет право выбирать папу — а их сто двадцать человек — есть еще один претендент на престол, но как раз с отрицательным значением. Кардинал Клаудио Адорно из генуэзского семейства, яро поддерживающий деяния Святой Инквизиции. Его старший брат Лоренцо имеет чин Коменданта в одном из подразделений. А это, на минутку, вторая ступень после Великого Инквизитора. Сами понимаете, государь, насколько трудно будет ожидать от Адорно пойти на мировую. Ему семейство не позволит.
— Тогда нам лучше всего работать с Контарини? Есть ли смысл показывать ему наше расположение? — поинтересовался император.
— Строцци тоже нельзя забывать. Пусть они оба знают, что Петербург интересуется ими и прощупывает намерения, на кого ставить. Я так понимаю, финансовая составляющая будет приличной?
— Придется раскошелиться, — хмыкнул Александр. — Я готов положить какую-то часть золота в карман лояльного Папы, чем доводить дело до кровавой резни. Но пойдут ли наши кандидаты на уничтожение Инквизиции? С таким великолепным инструментом для устрашения инакомыслящих никто добровольно не расстанется.
— Я более чем уверен, что в недрах Ватикана давно назревает недовольство действиями Святой Инквизиции. Помимо силовых и устрашающих акций ее руководители погрязли в немыслимых грехах разврата и сребролюбия. Коррупция там невероятная. Все чего-то ждут, не в силах бросить вызов обнаглевшей камарилье. Только… Ваше Величество…
— Говорите, Владимир Андреевич, — мягко подтолкнул его к действию император. — Здесь все свои. И подобный вариант между нами обсуждался давно.
— В таком случае придется действовать максимально жестко и быстро. Оставим корешки Инквизиции глубоко под землей — в будущем наплачемся.
— Мы прекрасно осознаем, что произойдет в результате недоработки, — кивнул Константин Михайлович. — Поэтому нам ценны ваши мысли, Владимир Андреевич.
— Нужно постараться найти подходы к Гросси, — Суворов цепким взглядом обвел Меньшиковых. — Если я правильно просчитал момент его возвышения, то без нашего влияния не обошлось. Тогда будет легче. Господин Государственный секретарь поможет нам сблизиться и с Контарини, и со Строцци. Будет ли на то ваше повеление, государь?