Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)

— Не верь создателю…
— К-к-к-ка-а-а-му? — повторил Кирк и опустил взгляд. Радуга уже скользила под его блестящими ботинками. От нее хотелось убежать.
— Не верь создателю, — кротким женским голоском ответили откуда-то сзади и сверху.
На этот раз Кирк сообразил быстрее. Без резких движений он просунул руку в карман, нащупал тонкий диск и сжал его, закрыл глаза. Ветер пропал, и голоса стихли. Кирк стоял в холле своего серого дома. Он переместился, хоть и не любил это действо и всячески избегал использования шебрака для перемещений.
Голоса, ветер и этот запах… кто разговаривал с ним? Почти два месяца он прожил на Изнанке, и погодные условия все это время были до ужаса однообразны. Но сейчас… все вот это!
Дверь в нынешний, совсем не богатый кабинет отца, была раскрыта, и там сидел его хозяин. Кирилл оторвал взгляд от атласов и тетрадок, он посмотрел на сына, и Кирк сразу вспомнил: его вещи, они остались на скамье у входа в сад! Что же делать?! Бесценные его записи, его дневник исследований, сотни гипотез, теорий и мыслей — знания, догадки, — все осталось там! А вдруг их кто-нибудь найдет?!
Отец поднялся со стула:
— Кирк? У тебя все хорошо?
— Все в порядке, — сказал сын и постарался побыстрее скрыться из виду.
Судя по всему, отец вновь занялся своими делами: он не вышел из кабинета, а Кирк уже нервно вышагивал по гостиной. Страх ослабевал, Кирк подключал безотказное оружие — разум. Он шептал себе под нос:
— Ветер и голоса?.. Так ведь это Изнанка! Тут все возможно. Как глупо, если окажется, что надо мной подшутил кто-нибудь из учеников-мечтателей.
Эти шебо-пакостники любили всякие штучки. Чего только не вытворяли, тренируя свои умения. Однажды костюм Кирка замечтали в черно-белую клетку, а потом из клеток полезли шахматные фигуры. Безглазые, с зубастыми глотками они сперва пытались кусаться, но позже затянули «Вальс короля». На пару минут Кирк оказался в роли сцены для игрушечного хора. Ученики смеялись, кто-то попросил сыграть с ним партию в шахматы, подковырки сыпались на него со всех сторон, пока не вмешалась мисс Сессиль Фиганро и не вернула ему приличный вид. Кирк в гневе чуть было не запланировал физическое уничтожение обидчиков. Бестолковые дети-мечтатели!
Да и ладно с ними…
Сейчас же срочно следует подумать о том, как забрать свои вещи.
Серый диван, камин, который никогда не разжигали, шкаф с книгами и овальный стол — вот и вся роскошь гостиной, в котором жила знатная семья с трехсотлетней историей. Скудная обстановка, просто жалкая. Кирк обвел все это взглядом и разочаровано произнес:
— Нет в мире совершенства… кроме… отдельно взятых людей…
Руки на проборе, пригладил волосики, пролез в карман и вновь сжал диск. Шебрак был связан с домом и со школой, но, как говорил отец, если ты находишься вне этих мест, то тебя перенесет в один из входов. А конкретно либо в прихожую изнаночного жилища Беккетов, либо к парадному крыльцу школы. В первый раз его закинуло домой. Сейчас же он оказался у входа в школу.
Неподалеку стояла группа подростков и один из преподавателей изнаночной школы. Они ничуть не удивились его появлению. Здесь такому никто не удивлялся. Кирк посмотрел на сад и понял — тот замер, никакого ветра теперь там нет. Ну что ж, тогда идем!
Учитель говорил, и Кирк ненароком услышал часть монолога. Его заинтересовало, он остановился.
— … по Земле невозможно перемещаться вне стационарных переходов. В мире Земли главную роль играют: движение планеты, солнечной системы, звезд и далее, по уровням. Поэтому для появления, скажем, в иной галактике нашей Вселенной необходима транзитная зона.
— Мы должны оказаться в ином пространстве и оттуда перемещаться?
— Совершенно верно, мой друг.
— Но здесь все не так. Не значит ли это, что Изнанка статична?
— И опять вы правы, Франц.
— За пеленой тумана, что там находится?
— Слишком многое, или ничего, но в любом случае оно нестабильно. Понимаете, вы можете кануть в неживое пространство, если войдете туда. Эта часть мира еще не сформировалась, то есть там нет привычного пространства, и потому оно и не бездонно, и не может быть конечным. Это все абсолютно непредсказуемо. За исключением факта, что скорее всего вы погибните.
 
— Но почему так? Почему не сделать это место безопасным? — спросила девушка с волнистыми волосами до плеч. Ее лицо было сосредоточено, но читался в нем, упрек что ли.
Действительно, почему мечтатели не ликвидируют эту опасность?
— Это невозможно, — ответил учитель. — Сам процесс создания Изнанки был непростым. Допущения, открытые возможности для стремительных мечтаний… Не тех, что мы творим в тренировочных залах школы. Там, конечно, все еще проще, но тем не менее… — учитель уставился на Беккета. Он не стал продолжать изложение шебо-истин. — Эй, малыш, ты чего там стоишь? Мне кажется ты еще мал для наших занятий.
Кирк не услышал замечания, он уже обдумывал слова учителя. «Мир не двигается? Совершенно не ясно, что за границами города? Какой идиот все это придумал?!»
— Эй, ты, в костюме. Ты часом не оглох?
К Кирку подошел тот самый Франц — умник, что задавал уточняющие вопросы учителю. Он взял Кирка за плечо. Кирк аж подпрыгнул, он недоуменно посмотрел на руку Франца:
— Что такое?
— Иди, давай!
— В смысле?
— Ты с какого отделения? Вэйшеб? А, ты тот, который «немечтатель»?
Какое унижение! Кирк злобно глянул на учителя, на паренька, что держал его и, презрительно фыркнув, выдернул плечо.
— Избранные? Вы все тут избранные?! — с неприязнью проговорил Кирк.
— О чем это ты? — спросил Франц, но Кирк уже шагал к саду.
Не сдерживая зависть, он мысленно обзывал обидчиков. За спиной кто-то произнес:
— Чудак…
А учитель прошептал:
— Быть толлом не наказание…
Однако мальчишка этого не услышал и думал как раз наоборот. Унизительно, все это так унизительно! В школе Крубстерсов он был особенным, он мог заткнуть практически всех учителей своей эрудицией, но здесь… Здесь все было не так.
Беккет прилично удалился от Франца и других, проклиная не только себя, но весь свет. Краем уха он уловил чье-то пение. Он вмиг переключился и повернул голову на голос. В нескольких шагах ближе к центру площади в объятиях жасминового куста сидела девушка лет восемнадцати. Ее глаза были закрыты, а руки, поднятые вверх, будто что-то трогали. Казалось они скользят по легкой прозрачной ткани. Вот ее пальцы напряглись, и Кирк, нет, не увидел, но почувствовал! Она… Что? Промечтала? Похоже. Куст зашевелился, и вот уже накрапывает дождик, и каждая капля, упавшая на тело кустарника, дарует ему не просто влагу, но жизнь. Листочки покрываются точками зелени, а вот и белый цвет бутонов становится ярче и живее. Кирк глубоко вздохнул и замер. Каждый мечтатель действует по-своему, похоже эта мечтательница настраивается на нужные мысли пением. Надо попробовать — вдруг выйдет? Кстати, что же он почувствовал? Он точно что-то почувствовал!
— Красиво, правда? — спросила белокурая мечтательница.
— Да… мило, — согласился Кирк.
— Ты еще такой маленький для учебы здесь… наверное, ты очень одарен, — она отвернулась. — Лишь раскрасив куст, я могу уловить его сладкий аромат. Ты чувствуешь его? — она обвела взглядом площадь, посмотрела на небо, подняла руки ладонями вверх. — Тебе нравится этот унылый мир?
Она говорила как-то непоследовательно, а ее привычка медленно моргать и будто бы осознанно дышать, — Кирк был озадачен ее манерами. Она вела себя необычно, но на нее хотелось любоваться.
— Я… — он не нашелся, что ответить.
 
— Я бы хотела весь его раскрасить, но наши чудные мечты будто противоречат этому миру. Порой мне кажется, что он печален, и мы не к месту в нем. Этот жасмин опять уснет, станет блеклым и серым, — она грустно улыбнулась, и неожиданно добавила: — Подойди, сядь рядом.
Что в Кирке зашевелилось, не известно, но он не мог сопротивляться. Девушка была… Она была, наверное, очаровательной, она завораживала… Кирк подошел.