Легенда о слезах двух Лун (СИ)

В мёртвом мозге почти не осталось никаких воспоминаний. Нейроны умирали так быстро, что Альвиан успел ухватить только отрывки из последних событий жизни Отакара, но и это помогло ему понять мотив короля. Только он увидел знакомый силуэт истинной, его тело покачнулось, и, чтобы удержать равновесие, Альвиану пришлось сделать несколько шагов от кровати. Энергии ушло много, и желание «голода» разлилось по всему похолодевшему телу высшего.
— Быть не может, — удивился Император, не сводя глаз от постели Отакара, — Почему ты ему не сказала об этом?
Альвиан не видел Лолиту, пока не обратился к ней. Он знал, что она всегда рядом и слышит его. И то, что она ничего не сказала запутавшемуся Отакару, раздражало настолько, что он мог в любую минуту взорваться. Если бы она предупредила хотя бы его об этом, то он смог бы объяснить всё. Помочь в конце концов!
— Он должен был сам одержать победу над своими мыслями и голосами, — спокойно отозвалась Лолита, поглаживая Отакара по щекам, — Но он не смог.
— Если бы я знал о том, что он на пути к метаморфозе, то смог бы стать ему наставником. Мари могла бы помочь! Все поддержали бы его, если бы знали об этом, чёрт возьми!
Истинная не обращала внимания на разгорячённого Альвиана и продолжала исследовать лицо Отакара. На её счету ещё не было той вероятности, где бы беловолосый мужчина не кричал подобные слова, стараясь перекинуть всю вину на чужие плечи. Она его понимала. Потерять человека, который был всегда добр с тобой, справедлив и в меру строг, очень нелёгкое испытание. И Альвиан, не зная, что происходит в голове Отакара, надеялся, что король станет ему хорошим учителем. Высший знал о политике короля ещё задолго до его метаморфозы, и восхищался ей. И теперь пример для подражания не сможет дать новому королю никаких наставлений и советов.
— Я не смог даже попрощаться с ним, — Альвиан прислонился к стене и опустился вниз, — В последний раз я видел его на коронации. Пьяным, весёлым, приставучим. Таким, каким его никогда никто не видел, — смех вырвался из груди и раскатисто прошёлся по комнате, — Он ушёл так неожиданно, что… я даже не заметил.
— Без тебя он умер бы намного раньше. Сердце только из-за тебя продолжало стучать в его груди.
— Звучит поэтично, но меня это не успокаивает.
Лолита отвлеклась от своего занятия и перевела свои пустые глаза на сидящего на полу высшего. Силы внутри него ещё остались, но его лицо до сих пор истекало кровью. На месте побоев уже появлялись фиолетовые и синие разводы. Несколько белых волос окрасились в красный цвет, как в день его перерождения, и прилипли ко лбу. Рядом с ним лежала маска, испачканная его кровью. Альвиан взял её и долго всматривался в пустые глазные отверстия. Лолита исчезла молча, оставив Императора.
  
***
 
Пока все готовились к похоронам, Мари вместе с Джакубом и Катариной приехали в Прагу. Город показался чужим и покинутым. Жители ходили, как призраки. Наступающая весна не радовала своими тёплыми лучами, но подарила траурному городу серые тучи и грязь на её улицах. По пути к замку Мари успела услышать слухи о том, что короля на самом деле убили. Якобы сын Отакара видел убегающую по коридорам фигуру, прежде чем увидеть мёртвого отца. Подозрения пали на Бедржиха, который должен был стать королём после своего брата. Высшая чувствовала возмущение и негодование внутри себя. Она бы хотела выйти на улицы и рассказать этим людям всю правду, но никто бы не понял и захотел бы сжечь её, как ведьму. И тогда бы её спас Альвиан.
Погрузившись в мысли, Мари не заметила, как они подъехали к замку, где священники отдельными толпами уже читали свои молитвы. Их голоса можно было слышать по всем приближённым улочкам и внутри замка. Некоторые стоявшие зеваки мысленно подпевали им. От такого представления по коже Императрицы прошёл холод, который она давно не чувствовала. Констанция встречала прибывших возле главного входа. Она надела на себя простое чёрное платье, которое иногда переливалось фиолетовым. На ней не было никаких украшений. Только складки траура от её тёмно-русых волос до маленьких ног.
 
— Это большая потеря для нас, — сказал Джакуб, подходя к вдове, — Отакар будет присматривать за Чехией с небес.
Женщина ничего не ответила, но одарила озлобленным взглядом беловолосую девушку, которая сразу отвела взгляд. Мари не хотела ничего слышать от бывшей королевы. И не хотела говорить и оправдываться. Джакуб прервал молчание вопросом об Императоре. Констанция кратко ответила, что высший находиться в тронном зале.
Окна внутри замка были занавешены плотными тканями. Вместо дневного света комнаты освещали тусклые свечи, стоявшие по углам. Слуги бегали в разные стороны, выполняя указы Констанции и Альвиана. Проходя мимо картинной галереи, Мари заметила, что одной картины не хватает. И даже предположила какой именно.
Тронный зал был полон приехавшими с разных королевств людей, которые так или иначе знали Отакара. Напротив трона сидел Владислав. Его белое лицо было похоже на снег, который совсем недавно покрывал обнажённую землю. Через маленькие щели сквозь предметы смотрели уставшие красные глаза. Младший брат смотрел в пол, но мыслями он был не здесь, а в своих воспоминаниях и сожалениях. Только отношения братьев начали восстанавливаться, как Отакар решил их покинуть. Они наконец-то смогли найти общий язык в Ахене после десятилетий вражды. Владислав никогда не общался с Отакаром так, как тогда. Последние слова чешского короля в его адрес повторялись, как бред в состоянии горячки. «Ты всё сможешь, Владислав. Я никогда в этом не сомневался. Только твоя ревность мешала тебе». И он был прав. Как всегда.
Император стоял к трону лицом. Он надел на себя чёрный плащ, и его образ ещё сильнее удушал обстановку в тихом зале. Среди остальных Мари узнала Людовика IX, чьи брови не поднимались от переносицы, Аль-Камиля, который приехал из уважения к чешскому правителю, Владислава, Вацлава и сидевшего рядом с ним Фридриха II. Последнее сочетание не понравилось Мари. Их союз мог закончится крепкой дружбой, основанной на ненависти к Альвиану.
Звук открывшейся двери заставил всех присутствующих зашевелиться. Катарина вместе с Мари сели на свободные места, чтобы не мешать обсуждениям. Джакуб встал рядом с Императором, но тот не сразу заметил его. Советник погибшего короля заметил отстранённость друга.
— Джакуб, зачитай нам завещание Пржемысла Отакара, пожалуйста, — голос высшего несколько раз дрогнул.
На столе рядом с троном лежали несколько бумаг. Пробежавшись глазами по всем, Джакуб нашёл нужное. Все знали чьё имя там будет, поэтому никакого удивления со стороны королей и прочей знати не было. Прочитанное было лишь формальностью, которую нужно было соблюсти во избежание бунтов. Альвиан попросил принести другие бумаги и, получив их в свои руки, долго не мог сосредоточиться.
— Отакар оставил личное письмо для Людовика IX короля Франции и своего сына Вацлава, — Альвиан протянул нужные бумаги перечисленным людям, — А также документ, в котором он просит меня даровать частичный суверенитет моравскому маркграфу Владиславу Йиндржиху с дальнейшим рассмотрением на постоянный суверенитет.
Владислав удивлённо поднял взгляд на Императора. Он не мог ожидать такого жеста от Отакара. И теперь он ещё сильнее стал винить себя за то, что так несправедливо относился к нему. За эту зависть, которая только испортила Владислава, за бунт, в котором пострадал Бедржих.
— И я готов выполнить эту просьбу в знак почтения к Отакару Пржемыслу. Но говорю сразу, Владислав, если что-то не понравится мне, я могу в любой момент вернуть прежние условия.
 
— Понимаю. Я постараюсь не разочаровать ни вас, ни нашего покойного брата, — взгляд маркграфа вновь потух.
Альвиан кивнул.
— Вечером мы прощаемся с Пржемыслом Отакаром. А завтра пройдёт коронация. Кто хочет остаться, оставайтесь. Все остальные могут уходить.
Император выбежал из тронного зала, оставив других в размышлениях. Высшая выскочила следом. Первым Альвиана нагнал Константин, охранявший вход в зал, и в ответ услышал рычание. Мари вопросительно посмотрела на воина, и они вместе пошли следом за чёрным плащом.