Достойны ли мы отцов и дедов (СИ)

Полицай не врал. Действительно в деревне находятся два грузовика и человек тридцать бандеровцев, которые основательно и вольготно расположились и вовсю пользуются правом победителя.
— Бычок, посты проверили?
— Да что там посты. Два тела в кустах и все. Проверили по дороге — ничего нет. Можно брать тепленькими.
— Понятно. Мы выходим колонной, на вас — снайперское сопровождение.
— Понял вас, Феникс.
И вот, как в старые добрые времена, мы едем на открытом джипе. За рулем сидит прапорщик из "Беркута", я примостился рядом на сиденье, сзади Катерина со снайперской винтовкой и Егор Карев за ПКМом, прикрепленным к раме. У меня такое впечатление, что приказ оберегать меня у него теперь доминирующий, и он будет его выполнять до конца.
За нами следуют два БТРа в камуфлированной окраске, с крестами на башнях. Эти кресты рисовали по-быстрому тут же найденной нитрокраской, поэтому запах ацетона еще чувствуется. На броне привычно расположились бойцы. Картина привычная для нашего времени и совсем необычная для 1941 года. Я обернулся и сам удивился дикости картины. Советские БТР-80 с крестами и эсэсовцами на броне, вооруженные автоматами Калашникова. Дико. Ну и что, зато в таком виде мы при свете дня спокойно движемся в этом мире, наслаждаемся чистым лесным воздухом и едем вершить святое дело — карать нелюдей.
— Бычок, это Феникс.
— На связи.
— Идем ряженые, колонной по дороге с севера. Джип и два БТРа. На вас — взять часового, допросим его в теньке, перед входом в деревню.
— Вас понял, сейчас возьмем одного охламона.
Когда до деревни оставалось около километра, на дорогу вышло лохматое чудовище, роль которого выполнял Санька, и махнуло рукой в сторону кустов. Я напрягся — сам в свое время развлекался такими фокусами с ряжеными, но Артемьев подтвердил по радио, что это он. Бойцы отряда сразу доказали, что они не новички. Резво посыпались с брони и заняли круговую оборону.
В кустах лежал связанный солдат в форме вермахта, во рту у него был кляп и глаза завязаны какой-то тряпкой.
Его быстро развязали, освободили рот. Он что-то попытался повякать, но несколько оплеух и пара ударов прикладом по почкам быстро его направили в нужную колею. Увидев перед собой эсэсовцев, он попытался что-то дружественно проблеять, но несколько русских ругательств и еще пара ударов показали ему, с кем имеет дело.
Сначала он попробовал попеть песни про "клятых москалей", но такие напевы мы уже слышали, и его быстро образумили, хотя это стоило ему заплывшего глаза и половины зубов. Я сам не бил, хотя желание было непреодолимое, и не только у меня, но с интересом наблюдал, как прапор из "Беркута" проворно обрабатывает пленного.
Через пару минут борец за самостийность выложил все, что знал. Команда "Буковинского куреня" следовала в район Киевского укрепленного района, где до сих пор еще шли тяжелые бои. По дороге остановились в этом селе и занимались своим основным делом — уничтожали жидов, москалей и коммунистов. Командовал отрядом обер-лейтенант Курт Мельнер. Состав отряда тридцать два человека, основное вооружение — винтовки, но есть два ручных пулемета. Сегодня утром в лесу перехватили группу окруженцев, которые двигались в сторону Киева, и оставили их на вечер, для расправы. Больше ничего интересного он не рассказал.
На связь вышел Миронов.
— Феникс, это Кукушка-Два.
— На связи.
— Левее моей позиции девчонка из деревни побежала в лес, за ней два немца.
— Дальше.
— Они ее догнали. Жаль девчонку, совсем молодая.
— Понял тебя, Кукушка. Сможешь их по-тихому сработать — действуй. Мы минут через двадцать остальных зачистим.
— Вас понял, Феникс.
— Кукушка-Один.
— На связи.
— Подстрахуй напарника. Мы скоро.
Я повернулся к своим спутникам:
— Вот и прекрасно. Подъезжаем внаглую. Всех строим и потом аккуратно расстреливаем. Думаю, насчет пленных, гуманизма и общечеловеческих ценностей никто диспут устраивать не будет?
Ответом были кривые ухмылки. Многие, кто воевал в нашем времени, прекрасно понимали, о чем я. Повернув голову к Артемьеву, дал команду:
 
— Бычок, выдвигаетесь к деревне, контролируете подходы. Когда начнем чистить, есть вероятность, что кто-то сбежать попытается. В такой ситуации валите по-тихому. Местных не трогайте, пусть уходят, но сами не светитесь. Жду вашего сигнала о занятии позиций, затем мы входим в село.
— Понял.
Артемьев двинулся лесом в сторону деревни.
Через двадцать минут Санька вышел на связь и доложил, что они на позициях. В деревне почти тихо, если не слушать того, чем развлекаются уроды. Насильников Миронов чистенько снял, а девчонка убежала в лес. Никто ничего и не заметил.
— Вас понял, Бычок. Мы выезжаем.
Избитого пленного связали и закинули в джип. Снова взревели двигатели, и небольшая колонна двинулась по дороге в сторону деревни.
 Глава 30 
Когда въехали в деревню, поразились беспечности наших противников. Два тентованных грузовика стояли почти в центре деревни, на небольшой площади, недалеко от колодца, там же слонялись человек пять относительно годных к оказанию сопротивления. Но увидев джип и два камуфлированных бронетранспортера с крестами и со знаками различия моторизованной дивизии СС, они не то чтобы впали в ступор, но никаких попыток даже спросить у нас документы не сделали. Слава об особых привилегиях и полной отмороженности солдат СС уже гремела на полях сражений. Поэтому они спокойно дали бронетранспортерам блокировать улицу и жалобно заблеяли, когда наши бойцы без единого слова их разоружили и с помощью затрещин и пинков согнали к колодцу. Перед самым выходом пришлось со всеми бойцами нашей группы провести беседу насчет использования языка и отрепетировать несколько коротких команд и ругательств на немецком, чтоб наша молчаливость не вызывала подозрений.
В это время в наушнике радиостанции раздался голос Миронова.
— Феникс, это Кукушка-Два. Второго часового сделали.
В этот момент я в сопровождении нескольких бойцов, одетых в камуфлированную форму СС, подошел к дому, где на скамеечке грелся немецкий офицер. Он, увидев перед собой оберштурмфюрера СС, сбледнул с лица, торопливо застегивая китель, быстрым шагом направился ко мне навстречу. Из дома раздавались крики, стоны и довольный мужской гогот, но и он прекратился, и подгоняемые командами из дома выскочили последние солдаты, застегивая на ходу штаны. Я стоял и смотрел на этих скотов и с трудом сохранял на лице маску легкой скуки и презрения. Рядом стоял Валера, прапорщик "Беркута", спокойно взяв на прицел немецкого автомата МР-40 строящихся солдат, хотя солдатами их назвать было трудно. Возле ворот остановился Карев, также вооруженный трофейным автоматом и невозмутимо рассматривающий будущих мертвецов, его взгляд не оставлял никаких сомнений. Чуть сзади остановилась Катерина со своей ВСС.
Ее вид несколько удивил обер-лейтенанта, да и стоявшие перед нами украинские националисты стали отпускать сальные шуточки, не предполагая, что их прекрасно понимают. Я чуть выждал, повернувшись, увидел, что наши бойцы как баранов сгоняли остальных карателей к колодцу, равнодушно выслушал приветствие офицера и нагло его оборвал, подняв руку и крикнув: "Хальт".
С офицером мы чуть позже пообщаемся. А вот солдаты, которые в доме не просто так развлекались, судя по всхлипам и стонам, вызвали у меня особый интерес. Их шуточки насчет Катерины мы все тут слышали, особенно изгалялся фельдфебель. Вот с ним я и познакомлюсь чуть попозже.
Нагло поджав губы, сильно коверкая русские слова, выдал:
— Ви есть кто, свиньи?
Офицер опешил от такого хамства, но сдержав себя, отдав честь, представился по всей форме. В этом докладе я ничего не понял, кроме фразы "обер-лейтенант Мельнер". Но он мне был пока неинтересен, поэтому, проигнорировав офицера, медленно подошел к фельдфебелю.