Достойны ли мы отцов и дедов (СИ)

После нескольких одиночных выстрелов из нашего леса обстрел прекратился, ввиду отсутствия достоверной информации о результатах стрельбы. Мы успели неплохо помародерничать, и десантные отсеки в БМП и в БТР были забиты немецкими карабинами, пулеметами, автоматами, ремнями, подсумками. Туда же натолкали то, что не успевали унести красноармейцы. Два относительно целых станковых пулемета "максим" и несколько пустых лент к нему. Винтовки и карабины Мосина также не были обойдены вниманием. Правда, к советскому оружию практически не было патронов и это не очень радовало. Да еще и в лесу бесхозно около роты немцев лежит, надо бы и их пощупать. В хозяйстве все пригодится.
За такими грустными хозяйственными мыслями меня застал усталый, но довольный Павлов, а с ним целый капитан госбезопасности, в сопровождении четырех бойцов НКВД и двух бойцов в камуфляжных комбинезонах, и один из них мне был знаком, хотя виделись в темноте — лейтенант Мальков, командир разведчиков. И вдалеке, около кромки леса, застыл советский бронеавтомобиль с 45-миллиметровой пушкой. Я даже обрадовался, значит, подкрепление подошло, вот только как мне с ними разговаривать. Но капитан меня удивил. Он с интересом осмотрел мою экипировку, но не стал задавать глупых вопросов и сразу бесцеремонно перешел к делу.
— Вы Кречетов?
Я смотрел ему в глаза. Твердый взгляд уверенного в себе человека. Интересно. В надраенных до блеска сапогах и чистенькой отглаженной форме, даже одеколоном не забыл побрызгаться. Что-то на фоне поля, заваленного трупами, и бойцов с ввалившимися от усталости и недосыпания глазами этот франт вызывает у меня антипатию. А вдруг подстава. Я, может, и параноик, но живой параноик, поэтому надо подстраховаться. Спокойно отжимаю тангенту радиостанции и говорю:
— Какая жара сегодня. Не находите, капитан?
Он удивленно на меня уставился. Только вот Артемьев и все остальные знали, что слово "жара" у нас оговаривается как опасность. Поэтому недалеко от нас, взревев двигателем, стал разворачиваться БТР, сразу развернув башню и направив пулемет в сторону стоящего бронеавтомобиля, Санька тут же отскочил к краю окопа и направил на пришедших оружие. Я выхватил из тактической кобуры "Глок-17" и направил в голову капитану.
— Капитан, вы чьих будете? Если от моего руководства, то докажите, иначе вы считаетесь противником. У вас десять секунд, потом вы трупы. Десять, девять, восемь…
Павлов, увидев такие танцы, не раздумывая, вскинул свой МР-40 и тоже направил на пришедших, демонстративно сняв автомат с предохранителя. Стоявшие рядом бойцы, с которыми мы воевали вместе, знавшие Павлова, подключились к потехе "построй НКВДшника", направив на них оружие. Прибывшие сразу оказались в веселом положении и четверо бойцов НКВД, сопровождавших капитана, благоразумно не стали дергаться и качать права. Не остывшие после боя люди запросто отправят на тот свет чистеньких, не воевавших охранников с капитаном. Хотя в том, что он настоящий, я не сомневался, но поднять свой авторитет даже таким мальчишеским способом не помешает.
Капитан испугался. По-настоящему испугался.
— Э… вам привет от капитана Пронина.
— С этого и нужно было начинать, а не корчить из себя неизвестно кого.
Но капитан попробовал отыграться. Вызывающим тоном потребовал:
— Вы должны ответить про награду.
— Орден Красной Звезды.
— Хорошо, вы должны мне что-то передать.
— Для начала представьтесь.
— Капитан Зелоев. Начальник особого отдела 62-й стрелковой дивизии.
— Понятно.
Он опять начал нажимать:
— Майор, что вы должны мне передать?
— Вам я ничего не должен. И обстановка не соответствует, да и вы не тот человек.
Он покраснел, но сдержался, и в полевых условиях не стал развивать конфликт. Но и просто так уйти уже не мог.
— У меня указание руководства взять у вас груз и передать его в штаб корпуса.
— Что вам еще приказали?
— Оказать вам содействие.
— Ладно, капитан, давай отойдем.
Чуть отойдя в сторону, чтоб нас не слышали, начал его строить:
 
— Значит, так, Зелоев. Давай знакомиться заново. Майор Кречетов. Специальное подразделение Главного управления государственной безопасности. Ничего я тебе передавать не буду. Не те условия.
Капитан подтянулся. Понял, что перед ним не армейский офицер, а коллега из Москвы.
— Вы груз не успеете вывезти. В Москву я сейчас сам сообщу. Тебе же команда пришла по нашему ведомству, а не от командования корпуса?
— Да. Начальник особого отдела корпуса лично звонил.
— Понимаешь, что мы тут не просто так находимся. Сделаем так. Ты берешь на себя руководство остатками полка и выводишь их к новому рубежу обороны. Кстати, где он?
— Южнее четыре километра. Как получили телеграмму по вам, сразу выдвинули усиленный стрелковый батальон. А я с разведкой дальше пошел.
— Правильно сделали. Сейчас эвакуируете раненых и отходите к позициям батальона. Если б не было столько раненых, и не вмешались бы. Мы тоже люди. Дальше. Остатки полка отводите туда же. Немцы вряд ли сегодня двинутся на прорыв, тут они неплохо по зубам получили, батальона два положили. Карта есть?
Он достал карту. Я начинал прикидывать и задавать уточняющие вопросы.
— Где новый рубеж обороны?
— Вот здесь, недалеко от Нежина.
— Значит, немцам выгодно будет расположиться вот по этой линии и возле этого лесочка разместить артиллерийские батареи. И скорее всего, начнут вас громить с утра. Уж очень они порядок любят. Делаем так. Вы подтягиваете артиллерию. Павлов остается с нами, будет корректировать артиллерийский огонь. Вам я дам радиостанцию, для согласования действий. Ночью проводим артподготовку и после этого мы ударим немцам в тыл, а вы по фронту. Если получится, то дивизию потрепаем так, что она не сможет наступать дальше. Пока ее выведут и заменят на свежую, пройдет день-два.
Капитан удивленно на меня смотрит. Придется ему объяснить.
— У нас тут в лесу секретная база, на которой есть экспериментальная боевая техника.
Я кивнул в сторону БТРа и БМПшки.
— Вы отступаете, мы прячемся, ночью связываемся и под утро мы им ударим в тыл. Тут как раз они разместят тыловые подразделения, вот и потанцуем, так сказать, на костях оккупантов. А вы со своей стороны попробуйте организовать нам хотя бы тонн двадцать-тридцать "соляры".
— Где ж я ее возьму?
— Рядом куча МТС, поищите. Если хотите, могу через Москву продублировать приказ, но при условии, что это будет без вреда боеспособности армии.
— Хорошо, понял.
— Но смотри, капитан. Радиостанция секретная и никак не должна попасть в руки к противнику. Отвечаешь головой. Я сейчас по этому поводу извещу Москву.
Потратив десять минут на инструктаж по пользованию радиостанцией, я отпустил капитана, а сам стал готовиться к эвакуации.
Дождавшись, когда последние красноармейцы покинут окопы, мы с соблюдением всех мер предосторожности двинулись к порталу. Павлов все это время был рядом и с интересом посматривал на наши манипуляции. Но шок его ожидал позже, когда прямо из воздуха выпали направляющие, и по ним, рыча двигателем, с трудом стали забираться сначала БМП, а затем БТР. Все это время мы контролировали подходы к точке и последних снайперов уже затягивали с помощью специальной выдвинутой в портал стрелы. На этом наш боевой день закончился.
Пока Павлов, обалдев от увиденного, крутил головой, я уже раздавал команды.
— Малой, Миронов, отдыхать. У вас ночью выход.
— Петрович!
Тот только вылез из БМП и осматривал дырку в борту БТРа.
— Да!
— Петрович, ты вроде как принимал участие в боевых действиях.
Он довольно улыбнулся.
— Значит, ты подчиняешься командованию и находишься на военной службе. Есть такое? По-моему, у нас это оговаривалось.
— Ну, было такое.
— Так какого… ты полез без команды через портал и кто тебя вообще пустил? Вроде служил, знаешь, что такое дисциплина.