Чужие степи 4 (СИ)

Только я всё равно не видел смысла травить воду в станице. Ладно здесь им нужно было лишить скифов водопоя, но делать то же самое у нас мне казалось совершенно бессмысленным. Рыба мгновенно всплывет, и пить из реки, естественно, не станет ни один здравомыслящий человек. Это у скифов нет скважин, а до ближайшего водоёма надо ещё дойти, но у нас-то ситуация абсолютно другая. За этот год по всему посёлку нарыли колодцев, и чтобы полностью лишить нас источника воды, нужно очень постараться.
Но в любом случае, в том что они травят близлежащие водоемы, ничего хорошего нет. 
Я не эколог и не биолог, поэтому судить могу лишь с точки зрения обывателя. — Кончится рыба, уйдёт дичь, не прилетят птицы. А ведь это основной наш рацион. Людей у нас много, сейчас это порядка двух с половиной тысяч человек, и каждый день охотники привозят до полутора тонн различного мяса, а это, — даже при всём богатстве здешней фауны, цифра не маленькая. Не станет здесь дичи, придётся за ней куда-то ездить, ладно летом, ещё как-то, а что делать зимой? 
В общем уроды, — Грету Тунберг бы на них.
— Вон он, впереди, чуть правее. — не дождавшись от меня ответа, сообщил Василич, первым заметив красный самолёт.
— Вижу. — найдя его взглядом, я скорректировал курс, и продолжил набор высоты. 
— Может всё же сбить попробуем? — снова предложил он, разглядывая «отравителя» в бинокль. 
— У него пулемёт, не забывай. — как бы не хотелось наказать засранцев, но я для себя уже всё решил, — рисковать самолётом не буду. 
— Так и мы не с голыми руками... 
Ну да, у нас целых два автомата, три карабина, и дробовик с прицелом. Отличный противовес пулемёту, причём не какому-нибудь, а предназначенному как раз для отражения воздушных атак. 
Вероятность что нас не заметят, пока будем подбираться, конечно была, и, наверное, я бы даже смог это сделать. Но вот что будет потом, после того как мы начнем стрелять? — Получится ли сразу вывести из строя что-нибудь важное? Если воткнули пулемёт, то наверняка и защитой озаботились. — Как минимум мотор и кабина прикрыты.
— Нет, Василич, риск слишком большой. — ещё раз прикинув все возможности, окончательно отказался я, и больше мы эту тему не поднимали. Он разглядывал чужака в бинокль, а я думал как могут быть связаны между собой аборигены с луками, и травящие воду самолёты.
  
Глава 12
 
Избавившись от груза, чужак чуть прибавил в скорости и поднялся примерно до тысячи метров. Мне же, чтобы держать дистанцию, пришлось забраться ещё выше, и несмотря на работающую печку, в кабине сразу ощутимо похолодало.
Оставив станицу по левому борту, двигались мы чётко на север, и от озера пролетели уже порядка пятидесяти километров.
— Никак не могу понять кого же он мне напоминает... — Всё это время Василич пялился то в бинокль, то в карту, а сейчас замёрз, и отложив всё в сторону, поплотнее застёгивал куртку.
— Кто, он? 
— Да самолёт этот... 
— Не знаю... — пожал я плечами, — Ты лучше вперед погляди.
Там куда мы летели, небо так сильно отливало чернотой, что можно было подумать что сейчас не семь утра, а половина одиннадцатого ночи, и уже хорошенько стемнело. 
— Дождь возвращается... — хмуро отметил Василич. 
— Или уходит, а мы его догоняем. 
— Чёрт его знает. Может и так...
Соваться в дождевой фронт — то ещё удовольствие. Краем пройти можно, — так чтобы вскользь, а лезть в самую гущу — уже боязно. 
Конечно в облаках летают: в слепую, по приборам — и наверное для настоящего лётчика это не особо сложно, но я в такой ситуации чувствовал себя крайне неуверенно, и не будь необходимости, никогда бы туда не полез.
Вот только сегодня не мой день. Надеясь проскочить по низу, красный самолёт смело правил прямо в самую черноту, и мне, если я не хочу потерять его, придётся снижаться, и повторять его манёвр.
Вариант пройти поверху, надеясь что он не сменит курс, отпадал. Будь тучек не так много, я бы конечно попробовал, но сейчас чернота уходила куда-то за третий ярус, и чтобы перелететь её, мне просто не хватит потолка высоты. 
 
О пролёте насквозь я даже и не думал — удержать самолёт, не видя землю, задача для меня архисложная, поэтому только снижаться, и пробовать пройти на минимальной высоте.
— Ты что, прямо в тучи полетишь? — зябко ёжась, Василич оторвался от бинокля, и подстёгивая мою неуверенность, хмуро добавил, — там, наверное, и молнии сверкают... 
— Нет конечно. Пока по низу пойдем, а там поглядим. — ответил я, убрал газ, и забирая немного правее, начал снижение. 
— А если всё-таки молнию поймаем? — не отставал Василич.
Разряд в несколько миллионов вольт вряд ли окажется полезен нашему старичку, но пугать Василича я не стал, и упомянув про встроенный в хвосте громоотвод, посоветовал покрепче держаться, — по мере приближения к грозовому фронту самолёт начинало легонечко побалтывать.
Сначала как бы невзначай покачало из стороны в сторону, слегка затрясло, потом подкинуло хвост, и чтобы не «нырнуть», пришлось основательно напрячься. 
Когда ты едешь на машине с передним приводом и тебя заносит, есть чёткая инструкция — руль с сторону заноса и давить на газ, если на заднем — жать тормоз.
Наверное и лётчикам дают подобные инструкции, но я не лётчик, мне их не давали, поэтому реагировать на «клевки» и «заносы», я мог только интуитивно. 
Болтанка быстро усиливалась, высота падала, и когда до чернеющих облаков оставалось совсем немного, где-то впереди сверкнула молния, а по стёклам размазались первые капли дождя. Нас затрясло ещё сильнее, всё вокруг завыло, и совпавший с раскатом грома порыв ветра едва не перевернул самолет. 
Вслед за первой молнией ударила вторая, потом третья, и через секунду всё замерцало яркими вспышками, а грохот раскатов грома перешёл в один бесконечный вой. 
Всё тряслось, машину швыряло из стороны в сторону, и мне казалось что мои старания ни к чему не приводят. Вцепившись в штурвал мёртвой хваткой, я пытался как-то управлять полётом, только кукурузнику на мои потуги было наплевать, он жил своей жизнью и почти не рулился. Его кидало то вверх, то вниз, а задувавший сразу со всех сторон ветер пытался перевернуть и оторвать крылья.
Мне уже не было никакого дела до красного самолета, в этот момент я думал только о том как удержать машину в воздухе, и не разбиться. В голову лезла всякая дрянь, а сидящий рядом Василич содрал с себя гарнитуру и что-то кричал, размахивая руками.
В один момент даже показалось что молния ударила прямо в капот, — настолько ярко резануло по глазам, но ничего не произошло, и я продолжил борьбу за живучесть машины. Наверное, будь такая возможность, я бы развернулся, — и хрен с этой слежкой, но возможности не было, и всё что у меня пока получалось — не упасть на землю. 
Молясь и чертыхаясь, я то и дело вытягивал заваливающийся нос, и восстанавливал равновесие. Видимости ноль, смотреть на приборы некогда, и когда пространство впереди буквально взорвалось россыпью молний, а самолёт подкинуло так, что он встал свечкой, я отчётливо увидел красное крыло с белым ромбом, и из-за всех сил навалился на штурвал, ожидая немедленного столкновения.
Но столкновения не случилось. То ли я как-то повлиял, то ли просто повезло, но самолёт выровнялся, и в очередной вспышке молнии наконец-то мелькнула земля. 
Чем ниже летишь, тем меньше влияние стихии, но так же уменьшается время на принятие решений. Если, имея запас высоты, ты ещё можешь подумать, то когда цепляешь макушки деревьев, времени на раздумья не остаётся совсем.
Для меня в данной ситуации выбор был очевиден, — пока хоть что-то видно, надо снижаться, а может и вообще сажать самолёт.
Не раздумывая ни секунды, я убрал газ, и плавненько подал к низу, стараясь не допустить опрокидывания машины. 
Подступившая паника отступала, и хотя вспышки молний и раскаты грома никуда не делись, но ветер существенно стих, болтанка почти прошла, и только дождь поливал с прежней силой.