Искра в аметисте (СИ)

— Ты должен быть счастлив, Легарт, — похлопала брата по руке в перчатке из плотной бычьей кожи. — Просто мне хотелось знать о тебе больше, нежели ты позволяешь.
— Я и хотел с тобой поговорить об этом, но твой отец уж больно жестко ограничил общение в ту пору, — в голосе кузена прозвучала горечь, а у меня в горле ком встал и сил не было сглотнуть его. — Он все хотел, чтобы ты научилась себя контролировать. Считал, что на тебя не очень хорошо влияет наше окружение.
М-да. Лорд Сарф определенно знает толк в воспитании дочерей.
— Он готовил тебя, Гинта. — голос кузена сошел до шепота.
— К чему?
— К тому, что может произойти в затмение.
Затмение. Как я о нем позабыла!
— Поэтому не будь сурова с ним.
Ага. Не буду.
— Богарт заботиться о тебе, пусть и делает это весьма странным образом.
— Ты стал защитником моего отца?
— Я просто могу его понять… теперь понять, хоть злюсь на него за то, что он подвергает тебя опасности. Но без его понуканий, наставлений и опеки ты можешь подвергнуться еще большему риску.
Видимо, блуждавшие в наших головах мысли — совпали, потому что взоры одновременно устремились на Эратриэля и его сестру. Принц, как будто почувствовав, что мы бессовестно пялимся в его сторону, снова посмотрел на нас. Что-то странное промелькнуло в его взоре. Вспомнился вчерашний инцидент, или еще что-то?
Ничего. Мне уже было не страшно.
Эурелия приветственно кивнула, принц последовал ее примеру, снова улыбнувшись своею странною улыбкой.
Будто бы знал…
— Я не милая животинка! — топнула ногой, мне уже было все равно. — Не смейлю говорить обо мне в третьем лице!
Относилось это не только к Эратриэлю, но и к лорду Вардасу а также к отцу и кузену, пусть их и не было рядом.
— Я всего лишь предлагаю вам возможность покинуть Латгелию вместе со мной, — с невинным видом принц пожал плечами. — Сами подумайте, вы станете абсолютно свободной.
— После того, как рожу вам наследника!
— Не исключено.
Его усмешка вызвала омерзение.
— И вы решили, что я пойду на это? — очень хотелось стереть с его рожи это самодовольное выражение. — С чего вы решили, будто бы меня заинтересует ваше предложение?
— Подумайте сами, леди Гинтаре, — снисходительно ответил принц. — Что вас ждет на родине? Замужество, в любом случае навязанное вашей семьей, в котором вы не обретете счастья. Ваши человеческие законы такие странные и непонятные.
— Не более, чем ваши!
— У нас размежевание фракций проходит не по величине земельных наделов и древности рода, если вы не знаете, то я вас просвещу. Потом, если пожелаете.
Принц был спокоен и учтив: меня же трясло от злости и обиды. Но, если буду вести себя, как ярмарочная торговка, у которой все горшки расколотили, вряд ли смогу узнать то, что мне нужно.
— Я хочу знать все о зеркалах, — сумела выговорить спокойно, безо всяких вспышек гнева.
— Все, известное мне, я вам уже поведал. Что еще вы хотите узнать?
— Порошок, — кивнула я в сторону мешочка в его руке. — Он из зеркал?
— Допустим, — кивнул принц, — ведь я, кажется., упоминал об этом.
Заметила, что канцлер предусмотрительно молчал, давая мне возможность вытянуть из эльфийца все необходимые знания.
— Его специально производят из зеркала или он образуется, после того, как… оно умерло?
— Ах, вот вы к чему клоните! — казалось, Эратриэль был недоволен, на красивом лице опять отразилось что-то похожее на брезгливость. — Как на счет равнозначного обмена?
— Его высочество получит свободу! — неожиданно встрял лорд Вардас.
— С чего бы это? Я и так свободен, как видите!
И в эту минуту в комнату вошли без стука люди в темно-серой одежде — последователи Брексты.
— Не совсем, — остудил монарший пыл Вардас. — Вы только что признались, что привезли в Латгельское королевство порошок, запрещенный законом, и не только в нашей стране. Эльфийская пыль запрещена также в Иманском каганате, на территории Ивелесских островов, в Дейделисе за использование пыли особое наказание.
 
Лицо принца вытянулось. Зрелище, надо казать, очень забавное — похоже, что Эрэтриэля приложили не хуже столешницы.
— Вы меня что, за дурака держите?!
— Конечно же нет! — канцлер собирался быть неумолимым, а мне хотелось пойти и поспать. Как-никак у меня тоже свои планы имелись. Но уйти мне не дали люди лорда Врдаса или моего отца, я уже порядком стала путаться по поводу того, кто, кому и как служит.
— Нет, Гинтаре, ты останешься! — обратился ко мне Майло.
— А разве я еще нужна здесь? — с максимально невинным видом поинтересовалась у канцлера.
— Ты нужна всегда! — вот такой категоричный ответ получила.
Пришлось вернуться обратно.
— Надеюсь будет интересно, потому что уж очень хочется спать.
В ответ я получила долгий испытывающий взгляд лорда Вардаса.
— Я весь во внимании, ваше высочество.
Видимо, высочество, наконец, поняло, что ему не оставили шанса.
Эратриэль рассказал много интересного. На столько интересного, что это будоражило душу и выворачивало ее на изнанку. Эльср и правда не стеснялись самых грязных методов для достижения своих целей. Конечно же, он рассказал не все, но даже и этой части было достаточно, чтобы просто плюнуть в его сторону.
13.2
Эльфы ненавидели людей. Хотя бы за то, что младшие сыновья и дочери Энике расползлись плесенью во все стороны кругоземья, не собираясь ни на шаг сдавать позиции. И это чувство невыносимо было скрывать теперь уже, когда все его планы разоблачили и раскрыли правду. Главное кто?
Вардас, которого принц презирал и ненавидел.
О цепном псе из Латгелии давно ходили легенды. Еще будучи подданным Ивелесса этот проныра умудрялся смешивать карты Анориона, словно мог просчитать любой ход эльфов наперед. А, когда вернулся на родину, вообще испортил все. Победа над мощным военным королевством, которое мешало осуществить завоевание континента была почти близка. Заполучив власть в Латгелии, сердце и главном узле торговых путей, эльфийцы получили бы власть везде, но нет же: объявился Вардас — и все пошло прахом.
И вот, казалось, Эратриэль нашел слабое место канцлера — кто бы мог подумать, что это будет рыжеволосая девица с глупым видом и страшными глазами. Принц много видал за свой многолетний век, но такие глаза видел впервые. Не пустые рыбьи, как у большинства встречавшихся людей, а прозрачные отполированные камни с внутренним блеском. Они смотрели будто бы в самую душу, знали все твои мысли. Все, что сокрыто глубоко внутри, вывернулось наружу, а сам Эратриэль в итоге рассказал больше положенного.
Девчонка обманула его своим глупым скучающим видом. На деле она оказалась совсем не такой дурой. Может быть прав был отец, что беда всех эльфов в том, что они недооценили людей изначально. Люди и правда не настолько глупы и беспомощны, в конце концов им удалось когда-то не дать расселиться эльфам по всему континенту.
Но это никак не мирило Эратриэля с обстоятельствами и с людьми. Он рожден был править, и не каким-то жалким клочком земли, а всем обозримым пространством от моря до моря. Но за сотни лет, даже его отец — король Вириаль смирился и обжился в человеческом мире. Мире, который некогда принадлежал им. Как глупо было покинуть его в поисках призрачного могущества. Теперь попробуй верни — люди заселили Энике как муравьи, размножаясь все больше и больше, а сами эльфы эту возможность утратили.
 
Рука от злости сжалась сама собой, натянув поводья лошади, от чего та зафыркала и заржала.
— Что с тобой? — обратилась к нему Эурелия.
— Да, ничего! — буркнул принц в ответ на вопрос сестры. В этот момент он наткнулся на испытывающий взгляд страшных желтых глаз рыжеволосой бестии. Пламя. Живой и чистый источник — он манил к себе, будто бы Эрратриэль был несмышленым мотыльком. Он знал, чем заканчиваются такие приключения для мотылька — обычно тот, ведомый светом, в этом же огне и сгорает.